Ученик воина - Ходош Анна. Страница 19

К тому времени, когда бетанцы сдались, обессиленный Мэйхью уже валился с ног. Майлз, чувствуя себя, словно старый пират, отмечающий рейс с богатой добычей, утащил его за собой.

– Два часа, – потрясенно пробормотал Ботари. – Мы пробыли в этом проклятом месте каких-то проклятых два часа…

Глава 6

– Майлз, дорогой, – бабушка приветствовала его легким поцелуем в щеку, обязательным, как отдание чести. – Ты немного опаздываешь – опять неприятности на таможне? Ты очень устал с дороги?

– Ни капельки, – Майлз покачался на пятках, тоскуя по невесомости и ничем не стесненной свободе движений. Судя по ощущению, он мог бы сейчас согласиться пробежать километров пятьдесят, или отправиться на танцы, или еще что-то подобное. Хотя отец и дочь Ботари выглядели утомленными, а Мэйхью был чуть не до зелени бледен. Пилота наскоро представили и отвели в запасную спальню в квартире миссис Нейсмит, где он смог умыться, сделать выбор между двумя пижамами – слишком просторной и слишком маленькой, – и в бессознательном состоянии рухнуть на кровать, словно оглушенный ударом кулака.

Бабушка накормила ужином тех, кто остался на ногах, и, как и рассчитывал Майлз, Елену она полюбила сразу же. В присутствии матери обожаемой графини Форкосиган на Елену напал приступ застенчивости, но Майлз был весьма уверен, что старушка вскоре ее из этого состояния выведет. Елена даже сможет подхватить от нее немножко чисто бетанского безразличия к барраярским классовым предрассудкам. Может, это облегчит ту тягостную напряженность, которая, похоже, все росла и росла между ним и Еленой с тех пор, как они перестали быть детьми? Это все из-за проклятого костюма фора, что он носит, подумал Майлз. Бывали дни, когда он казался Майлзу броней – древней, бряцающей, проржавевшей и шипастой. Неудобно носить, невозможно обняться. Дать бы ей в руки консервный нож – пусть посмотрит, что за бледный, мягкий, жалкий моллюск кроется под этой блестящей раковиной. Не то, чтобы это зрелище было не столь отталкивающим… Мысли Майлза погрузились в черный водопад волос Елены, и он вздохнул. Тут он сообразил, что бабушка обращается к нему. – Прошу прощения, мэм?

– Я говорю, – терпеливо повторила бабушка, жуя, – один из моих соседей – ты его помнишь, мистер Хэтуэй, он работает в центре по переработке мусора, и я знаю, что ты познакомился с ним, когда ходил здесь в школу…

– Да, конечно.

– У него небольшая проблема, с которой ты, по моему мнению, мог бы ему помочь, поскольку ты барраярец. Он в каком-то смысле «придержал» ее до твоего приезда, раз уж я сообщила ему, что ты скоро будешь здесь. Он думает, что если ты не очень устал, то вы могли бы пойти туда сегодня вечером, а то все это уж очень начинает беспокоить…

– Честно говоря, я мало что могу о нем рассказать, – сказал Хэтуэй, оглядывая пустое пространство под куполом, которое находилось на его специальном попечении. Интересно, подумал Майлз, сколько же нужно времени, чтобы привыкнуть к этой вони. – Кроме того, что он называет себя барраярцем. Время от времени он исчезает, но всегда возвращается. Я пытался уговорить его хотя бы отправиться в Приют, но ему эта идея, похоже, не понравилась. А последнее время я к нему даже приблизиться не могу. Поймите, он не причинил вреда никому и ничему, но кто знает, что с ним такое, он ведь барраярец и вообще… ох, извините…

Хэтуэй, Майлз и Ботари осторожно пробирались по ненадежной, неровной поверхности. Странной формы предметы в мусорных кучах стремились неожиданно подвернуться под ногу, чтобы свалить неосторожного. Осколки высокой технологии, поджидающие признания со стороны нового поколения бетанских умельцев, поблескивали посреди обычного и для всего пригодного человеческого мусора.

– Ох, проклятие! – воскликнул вдруг Хэтуэй. – Он вернулся и опять зажег огонь. – Завиток серого дыма поднимался в небо метрах в ста от них. – Надеюсь, на сей раз он не жжет дерево. Я просто не могу довести до его сознания, какая это ценность… ладно, так его хоть найти легко…

Низина между кучами давала иллюзию защищенного пространства. Худой темноволосый мужчина чуть моложе тридцати мрачно сгорбился над крошечным костерком, аккуратно разложенным на дне плоской параболической тарелки-антенны. Самодельный стол начинал свою жизнь как настольный компьютерный пульт, а теперь явно служил ему кухней, где стояли плоские куски пластика и металла, сейчас несущие службу тарелок и блюд. На нем же лежал, поблескивая красно-золотистой чешуей, выпотрошенный и готовый к жарке большой карп.

Темные глаза, обведенные кругами от истощения, вспыхнули, когда под ногой приближающихся людей хрустнул обломок. Человек вскочил на ноги, схватившись за что-то похожее на самодельный нож. Майлз не мог сказать, из чего этот нож сделан, но он явно неплох, раз им разделали рыбу. Рука Ботари автоматически нашарила парализатор.

– Думаю, он и есть барраярец, – прошептал Майлз Ботари. – Смотри, как двигается.

Сержант согласно кивнул. Человек держал нож особым образом, по-солдатски, прикрывая левой рукой правую, и был готов не дать себя схватить или ударить острием при попытке потянуться к оружию. Казалось, эту стойку он принял бессознательно.

Хэтуэй повысил голос: – Эй, Баз! Я тут привел к тебе гостей, ладно?

– Нет.

– Ну послушай! – Хэтуэй скользнул вниз с кучи обломков, подобравшись ближе, но не слишком близко. – Я ведь тебе не докучал, правда? Позволил тебе околачиваться по моему центру целыми днями, все нормально, пока ты ничего отсюда не выносишь… это же не дерево горит, правда? ох, ну ладно… На этот раз я посмотрю на это сквозь пальцы, но только хочу, чтобы ты поговорил с этими парнями. Хорошо? Вообще-то они с Барраяра.

Баз резко перевел взгляд на Майлза с Ботари, его лицо выражало странную смесь жажды и отчаяния. Губы его беззвучно зашевелились, и Майлз прочел по ним слово – «родина». Он видит только мой силуэт, подумал Майлз, спустимся-ка вниз, там он увидит мое лицо в свете костра. Он осторожно пробрался вниз вслед за Хэтуэем.

Баз уставился на него. – Ты не барраярец, – сказал он решительно.

– Я наполовину бетанец, – ответил Майлз, не испытывая желания вдаваться в медицинские подробности прямо сейчас. – Но вырос я на Барраяре. Там моя родина.

– Родина, – прошептал тот едва слышно.

– Долгий путь ты проделал от дома. – Майлз перевернул вверх дном пластиковый корпус еще-чего-то-там (оттуда свисали провода, придавая этой штуке грустный, выпотрошенный вид) и сел сам. Ботари занял позицию выше, на куче обломков, в пределах дистанции, удобной для внезапной атаки. – Ты застрял здесь или как? Тебе, э-э… тебе не нужно помочь добраться домой?

– Нет. – Баз бросил взгляд в сторону, нахмурившись. Его костер прогорел. Он пристроил металлическую решетку кондиционера на угли и положил на нее рыбу.

Хэтуэй как завороженный взирал на эти приготовления. – Что ты собираешься делать с этим мертвым карасем?

– Съесть.

На лице Хэтуэя изобразилось отвращение.

– Послушай, мистер, – тебе всего-то нужно явиться в Приют и дать занести себя в Картотеку, и ты получишь столько протеиновых ломтиков, сколько захочешь – любого вкуса, чистых, свежих, прямо из чанов. Вообще-то на этой планете никто не ест мертвых животных. Кстати, где ты взял эту рыбу?

Баз с тревогой ответил: – Вытащил из фонтана.

Хэтуэй задохнулся от ужаса. – Эта выставка принадлежит зоопарку Силика! Ты не можешь съесть экспонат!

– Там их куча. Не думаю, чтобы заметили пропажу одной штуки. Я не воровал ее. А поймал.

Майлз задумчиво потер подбородок, чуть дернул головой вверх и вытащил из-под куртки зеленую бутылку пилота Мэйхью, захваченную им с собой в последнюю минуту под влиянием импульса. Баз дернулся, но расслабился, увидев, что это не оружие. Следуя барраярскому этикету, Майлз первым сделал глоток – на этот раз маленький, – вытер горлышко рукавом и предложил бутылку худому парню. – Выпьешь, к ужину-то? Неплохая штука. Утоляет голод и осушает слезы. На вкус как конская моча с медом.