Страна песков - Зарипов Альберт Маратович. Страница 22
Но тут пришёл сержант Ермаков и устроил нам обоим очень даже неплохой нагоняй… Мы с Володей быстро пришли в нормальное, то есть в работоспособное чувство. После чего незамедлительно вырыли персональные окопчики для стрельбы лёжа… Затем в них были постелены плащ-палатки и спальные мешки. Напоследок мы уничтожили по баночке сгущёного молока, которые запили холодной водой из фляжки.
И только после этого мы заняли свои боевые позиции. Он с родным автоматом и прочими личными боеприпасами. А я с персональным пулемётом ПКм и всё с теми же тремя ручными гранатами, привычно выстроенными в ряд у РД-54. И с четвёртой, которая по-прежнему находилась в правом кармане горной куртки. С одним отломившимся усиком.
Ночная засада началась.
Глава 6. ФИШКА
Ночная засада прошла относительно спокойно. Перед позициями разведгруппы, то есть внизу и на некотором удалении от подножия нашего холма находилась то ли караванная тропа для навьюченных животных, то ли грунтовая дорога, предназначенная для проезда легковых и грузовых автомобилей... Духовских, разумеется… Но этой ночью злонамеренные моджахеды так и не отважились проехать по данному маршруту. А потому засада прошла почти что без происшествий.
А младший сержант Зарипов и рядовой Агапеев почти всю ночь перекидывались камешками. Но отнюдь не для весёлой забавы. То была вынужденная мера. Вернее, условный знак, по которому мы обменивались друг с другом очень важной информацией. Почти всегда это совпадало с окончанием стандартного астрономического часа, когда большая стрелка замирала на отметке 12. И это был знак самой судьбы!..
В эти счастливые секунды рядовой Агапеев бросал камушек в младшего сержанта Зарипова, чтобы своевременно проинформировать того об окончании шестидесяти минут, в течении которых одному усталому пулемётчику можно было всласть подремать в относительно безопасной обстановке. Получив этот условный знак, младший сержант Зарипов нашаривал на земле другой небольшой камушек и бросал его в обратном направлении, то есть в рядового Агапеева. Данный сигнал означал следующее: «Я готов к дежурству; вахту принял; отдыхай спокойно.»
Ознакомившись с этой подтверждающей шифрограммой, солдат Володя переходил из состояния бодрствования в положение полудремлющего молодого бойца. Теперь уже он мог спокойно полежать в своём спальнике с закрытыми глазами, или же хорошенько покемарить, а то даже и поспать. Но очень так легонько… То есть крайне чутко. Чтобы не прозевать брошенный мной камешек, который мог означать окончание очередного астрономического часа. Тогда рядовой Агапеев принимался бодрствовать опять, предварительно известив младшего сержанта Зарипова о принятии ночного дежурства на фишке.
Два раза камушек летел в ночную мглу в незапланированное время. Это был сигнал тревоги, в экстренном порядке означавший приближение условного противника. Счастливчику полагалось тут же перейти в бодрствующее состояние, дабы продемонстрировать сержанту Ермакову то, что наша боевая двойка совершенно не спит, а очень даже бдительно ведёт наблюдение за подъездными засадными путями. Одним словом, мы оба были на своём неусыпном боевом посту…
И эта мера младосолдатской предосторожности срабатывала безукоризненно. Строгий дед Ермак оставался доволен нашей боевой двойкой и в хорошем расположении своего духа отправлялся проверять других бойцов невидимого фронта. А те… Ведь после трудного вечернего перехода так и тянет к ночному отдыху… Хоть две спички вглаза вставляй!.. Чтобы не заснуть в засаде… Но спички были не у всех… И звучали потом в ночи приглушённые удары крепкого дембельского ботинка об молодые солдатские тела… Так невовремя уснувшие в боевой засаде.
Мы с Вовкой слышали эти звуки военного правосудия, очень быстрого и слишком уж жестокого. Но ничего поделать было нельзя… Ведь мы сейчас находились на войне, и дед Ермак был прав всегда. А потому мы с Володей воспринимали эти звуки строгого наказания как необходимую здесь данность. Своеобразную и неизбежную особенность войны в Афганистане.
Но эти же звуки ударов о полусонные тела в лишний раз подтверждали нам правильность выбранной тактики бодрствования. Ведь после тяжёлого перехода по сыпучим пескам молодым нашим организмам неминуемо потребуется отдых. Хоть какой, но всё-таки отдых. Такова уж общая физиология человека, от которой никому никуда не деться. Особенно молодому солдату, а тем более на боевом выходе! Увы-увы-увы…
А потому молодой пулемётчик Зарипов с юным автоматчиком Агапеевым ещё на базе обусловились о том, что во время долгих ночных засадных бдений мы всё же будем отдыхать. Хоть всего на один час и по-очереди, но непременно отдыхать. Однако таким образом, чтобы бодрствующий вёл наблюдение за окружающей местностью в два раза ответственнее и в три раза бдительнее. Чтобы не пропустить появление вражеского каравана… Чтобы не прозевать обязательную проверку личного состава группы, которую обычно проводит сержант Ермаков, но иногда и сам командир. И чтобы не подставить под удар дембельского возмездия своего спящего товарища, который от всей души доверил бодрствующему напарнику всю полноту ответственности. А в-четвёртых… Чтобы не подвести под монастырь самого себя…
Ведь в случае обнаружения в ходе ночной засады спящего разведчика сержант Ермаков поступал как повелитель Вселенной Джихангир Чингиз-хан. Дембель Серёга наказывал не только того разгильдяя, который уснул на боевом посту, но и его напарника… Если те представляли собой боевую двойку. А вот в боевых тройках один из солдат, как правило, являлся тоже дембелем, и вполне заслуженная старость избавлялась от приобщения к мерам воспитательного характера. Но зато оставшимся двум… Которые, ну, никак не числились в славном дембельском сословии… Словом, им доставалось не меньше других… Если не больше… Ведь они – молодые бойцы удумали спать-почивать, тогда как им полагалось бдительно охранять покой старого и опытного ветерана афганистанской войны… Что ни говори, но военная логика сержанта Ермакова была стопроцентно неуязвимой...
Вот потому-то дед Ермак был всегда прав. Но мы с Володей уже выработали и успешно испытали свою тактику противодействия всяким там напастям тире неприятностям. И она нас пока что не подводила… Случались, конечно же, всякие казусы… Но они обходились малыми кровопотерями… А чтобы эти досадные промахи не повторялись, младший сержант Зарипов и рядовой Агапеев выработали свою меру самовоспитания и автонаказания. Проштрафившийся должен был отдежурить на ночной фишке не один час, как это было предопределено ранее, а целых два. Чтобы двухчасовой сон-тренаж мог хоть как-то компенсировать физические страдания и нравственные мучения тому, кто совершенно не был виноват во всём случившемся. Такая вот была мера внутреннего самовозмездия… Хоть и строгая, но зато справедливая…
Ранним-ранним утром, когда на горизонте только-только проявились робкие признаки рассвета, Ермак быстро обошёл всю нашу группу. Чтобы в лишний раз проверить её боеготовность и предупредить о чём-то важном…
-Всё! Сворачиваемся! – произнёс сержант Серёга нам напоследок и отправился дальше.
Он и в этот раз не застукал нашу двойку спящей. Солдат Агапеев успел вовремя бросить камушек в мою сторону, а затем строго так поинтересоваться в ночную мглу… Услышав Вовкин шёпот: «Стой! Кто идёт», замкомгруппы быстро ответил положенное: «Дед Ермак!», после чего приблизился к нам вплотную. Я лежал у своего пулемёта и внимательно слушал всё… Вот Серёга выслушал доклад разведчика Агапеева и на несколько секунд подошёл ко мне.
-Ну?! –выдохнул он.
-Всё нормально! –бодро ответил я, повернув голову в сторону проверяющего.
-А чего голову не поднимаешь? –сурово спросил дембель.
-Землю слушаю! –заявил я серьёзным тоном.
Если б не мой бодрый голос… То сейчас могло бы произойти всякое… Ведь мои слова являлись не только нахальством, но и самой настоящей наглостью. Столь недопустимой для молодого бойца. И всё же наша боевая двойка достигла такого высокого уровня разведчицкой спецподготовки, что успешно контролировала появление и передвижение потенциального врага не только на поверхности земли, но и в её глубинах. Да и своеобразное алиби нам не помешает, если кто-то из нас двоих случайно заснёт на фишке… Углубившись не только в земные недра, но и увлёкшись крепким солдатским сном.