Аня из Шумящих Тополей - Батищева Марина Юрьевна. Страница 29

Нора, сгорбившись, сидела в густой тени скалы у самой кромки воды и была мрачнее грозовой тучи.

— Можно мне немного посидеть с тобой? — спросила Аня. — Я устала от танцев, да и жаль пропустить такую чудесную ночь. Как я тебе завидую — целая гавань вместо заднего двора!

— А что ты чувствовала бы в такую ночь, если бы у тебя не было жениха? — резко и угрюмо отозвалась Нора, — И никакой надежды, что он появится, — добавила она еще более угрюмо.

— Я думаю, что если у тебя никого нет, то по твоей собственной вине, — сказала Аня, садясь рядом с ней.

И вдруг неожиданно для себя Нора заговорила о своих горестях — в Ане всегда было что-то такое, что вызывало людей на откровенность.

— Ты говоришь так, конечно, из вежливости. Это ни к чему. Ты не хуже меня знаешь, что я не из тех девушек, от которых все мужчины без ума… Я — «некрасивая мисс Нельсон». Это не моя вина, что у меня никого нет… Я не могла больше оставаться там, в доме. Мне пришлось убежать, чтобы позволить себе предаться отчаянию. Я устала улыбаться, быть со всеми любезной и делать вид, будто меня не задевают их насмешки надо мной — старой девой. Они задевают… больно задевают. Я единственная из девочек Нельсон остаюсь в родительском доме. Четыре уже замужем, пятая выйдет завтра… Ты ведь слышала, как тетка Ищейка напомнила мне за столом о моем возрасте. А сама я слышала вдобавок, как перед обедом она говорила моей матери, что я «заметно постарела» с прошлого лета. Конечно, постарела! Мне уже двадцать восемь. Пройдет еще двенадцать лет, и мне исполнится сорок. Смогу ли я выносить эту жизнь, Аня, если к тому времени мне не удастся пустить собственные корни?

— На твоем месте я не стала бы огорчаться из-за того, что говорит какая-то глупая старуха.

— Вот как? Ну, конечно, у тебя не такой нос, как у меня. Лет через десять я буду такой же горбоносой, как отец… И если бы ты ждала не один год, что мужчина сделает тебе предложение, а он все не делал бы, то ты, вероятно, тоже не стала бы огорчаться?

— Конечно, стала бы! И даже очень!

— Вот в этом-то вся моя беда. Я думаю, ты слышала о Джиме Уилкоксе. Старая история… Он увивается вокруг меня много лет, но ни разу не сказал ни слова о свадьбе.

— Ты любишь его?

— Конечно, люблю! Я всегда притворялась, что равнодушна к нему, но теперь, как я уже сказала, с притворством покончено. Я не видела его с января. Мы поссорились, но и до этого сотни раз ссорились. Прежде он всегда возвращался… а теперь не вернулся… и никогда не вернется. Не хочет. Взгляни, вон его дом в свете луны на другом берегу бухты. Он там, а я здесь… и целая бухта между нами. И так будет всегда. Это… о ужасно! И я ничего не могу поделать.

— Разве он не вернулся бы, если бы ты послала за ним?

— Послать за ним! Неужели ты думаешь, я могла бы сделать это? Да я скорее умерла бы! Если он хочет прийти, ничто ему не мешает. Если же нет, то и я не хочу, чтобы он пришел. Ax, хочу… хочу! Я люблю Джима… и хочу выйти замуж. Я хочу иметь собственный дом, и быть не «мисс», а «миссис», и заткнуть рот тетке Ищейке. О, как я хотела бы стать на несколько минут Варнавой или Саулом только для того чтобы зашипеть на нее. Если она еще раз назовет меня «бедной Норой», я швырну в нее ведерко с углем. Но, в конце концов, она ведь говорит только то, что все думают. Мать давно потеряла надежду, что я когда-нибудь выйду замуж, и оставила меня в покое, но другие говорят мне колкости. Ненавижу Салли! Конечно, это отвратительно с моей стороны, но все равно я ее ненавижу! У нее будет хороший муж и чудесный дом. Это несправедливо, что у нее должно быть все, а у меня ничего. Она не лучше, не умнее и даже не намного красивее меня… только удачливее. Ты, наверное, думаешь, что я просто ужасна… но меня не очень волнует, что ты думаешь.

— Я думаю, ты очень, очень устала за эти последние недели приготовлений и волнений, и то, что всегда было тяжело, показалось вдруг невыносимым.

— Ты меня понимаешь… Да-да, я всегда знала, что ты поймешь. Мне давно хотелось подружиться с тобой, Аня. У тебя такой приятный смех. Хорошо бы мне уметь так смеяться. Я вовсе не такая угрюмая, какой кажусь. Это все из-за бровей. Я думаю, что именно они отпугивают мужчин. Да и настоящей подруги у меня никогда не было. Но, конечно, у меня всегда был Джим. Мы с ним были… друзьями… с самого детства… Обычно, когда мне хотелось, чтобы он был здесь, я ставила зажженную лампу вон у того маленького чердачного окошка, и он сразу приплывал ко мне на лодке. Мы везде ходили вместе. Ни у одного другого мальчика или юноши никогда не было возможности… да, впрочем, никто из них, я полагаю, ее и не искал. А теперь все кончено. Я просто надоела ему, и он обрадовался, что ссора будет хорошим предлогом, чтобы отделаться от меня. Ох, завтра я, наверное, возненавижу тебя за то, что все это тебе рассказала!

— Почему?

— Мы всегда ненавидим людей, которым неожиданно для себя раскрыли свои секреты, — печально сказала Нора. — Но свадьба — такой момент, когда что-то находит на человека… и мне ни до чего нет дела… абсолютно ни до чего. Аня, я так несчастна! Дай хоть тебе поплачусь. Мне просто необходимо сегодня выплакаться. Завтра я весь день должна буду улыбаться и выглядеть счастливой. Салли думает, что я из суеверного страха отказалась быть ее подружкой. Ты, наверное, тоже слышала о примете: «Три раза на свадьбе подружкою стать, и собственной свадьбы уже не видать». Но дело вовсе не в этом! Просто для меня было бы невыносимо стоять там и слышать, как она говорит Гордону заветное «да», и знать, что у меня никогда не будет возможности сказать такое же «да» Джиму. О, я запрокинула бы голову и завыла! Я хочу быть невестой… и чтобы у меня было приданое… и белье с вышитой монограммой… и красивые подарки. Пусть даже будет серебряная масленка тетки Ищейки. Она дарит такую масленку каждой невесте… Отвратительная штуковина с крышкой наподобие купола собора святого Петра. Мы ставили бы ее на стол, просто для того чтобы Джим мог за завтраком отпускать шуточки насчет нее… Ох, Аня, мне кажется, я схожу с ума!

Когда девушки рука об руку вошли в дом, танцы уже кончились. Гости начинали устраиваться на ночлег. Томми Нельсон понес в амбар Варнаву и Саула. Но тетка Ищейка все еще сидела на диване, размышляя обо всех тех ужасах, которые, как она надеялась, не произойдут завтра.

— Надеюсь только, что никто не выступит в самый последний момент и не приведет причину, по которой этот брак не может быть заключен. Такое случилось на свадьбе Тилли Хатфилд.

— Ну, Гордону нечего и надеяться на такое счастье, — засмеялся шафер. Тетка Ищейка вперила в него суровый неподвижный взгляд своих выпуклых карих глаз.

— Молодой человек, свадьба — дело нешуточное.

— Это точно! — согласился тот, ничуть не устыдившись. — Эй, Нора! Когда же мы сможем сплясать на твоей свадьбе?

Нора ничего не сказала в ответ. Она подошла к весельчаку и ударила его — сначала по одной щеке, потом по другой. Пощечины были не «понарошку», а самые настоящие. Затем она отвернулась и, не оглядываясь, ушла по лестнице наверх.

— Эта девушка, — заметила тетка Ищейка, — перетрудилась.

17

Первая половина субботнего дня прошла в суете последних приготовлений. Аня, надев поверх платья один из больших передников миссис Нельсон, провела все утро в кухне, где помогала Hope готовить салаты. Нора была сердитой и колючей; она, очевидно, как предсказывала, успела пожалеть о своих вчерашних признаниях.

— Мы все до того измотаны, что целый месяц нам будет не прийти в себя, — ворчала она. — Да и отцу вряд ли по карману все это пускание пыли в глаза. Но Салли так хотела, чтобы у нее была, как она выражается, «красивая свадьба», и отец уступил. Он всегда ей потакал.

— Злость и зависть, — заявила тетка Ищейка, неожиданно высунув голову из дверей буфетной, где она изводила миссис Нельсон, продолжая выражать свои надежды, питаемые наперекор всему.

— Она права, — с горечью сказала Нора Анне. — Совершенно права. Да, я зла и завистлива. Мне ненавистен даже самый вид счастливых людей… Но все равно я не жалею, что дала вчера вечером пощечину Джаду Тейлору. Я лишь жалею, что не дернула его за нос в придачу… Ну вот, салаты готовы. Выглядят великолепно, правда? Я люблю — когда я в обычном состоянии — готовить красивые блюда для праздничного стола… Я все же хотела бы, чтобы все прошло хорошо — ради Салли. Наверное, я все-таки люблю ее, хотя в эту минуту мне кажется, что я ненавижу каждого, а Джима Уилкокса больше всех.