Темная сестра - Шульгат Анна С.. Страница 28

Она долго разговаривала по телефону с Эми и Сэмом и пообещала позвонить им на следующий день.

Пробудившись от одного кошмара, Алекс погрузился в другой. В то утро его ждало отнюдь не постепенное осознание случившегося. Нет — он уже проснулся с ненавистью к самому себе и со вкусом влажного песка во рту. Он потащился вниз в поисках Мэгги, но только зря обыскал весь дом.

Алексу отчаянно хотелось плакать, но он не мог.

Последствия ухода Мэгги дали о себе знать, как только дети проснулись. Алекс собрал Эми в школу и высадил ее у школьных ворот. Потом вернулся домой с Сэмом, в глупой надежде, что Мэгги вернулась. Он уже опаздывал на работу, когда решил взять Сэма с собой. Это сулило неудобства, но Алекс решил, что сможет руководить раскопками и одновременно присматривать за сыном.

Во всяком случае, Алексу хотелось на это надеяться. Поначалу сын пришел в восторг от мысли, что папа берет его с собой на работу. Алекс носил его на закорках, и это казалось Сэму чудесной игрой. В течение пяти минут. Потом мальчик запросился на землю. Какое-то время участники раскопок не могли на него наглядеться, тем самым доставляя Алексу удовольствие. Потом, когда люди осознали, каким поганцем он может быть, их интерес к нему поостыл и они вернулись к работе. Сэм требовал от отца полного внимания: чем более сложные задания Алекс давал и чем более серьезными были его дискуссии с отдельными членами бригады, тем отчаяннее Сэм пытался им помешать; чем глубже требовалось Алексу вникнуть в работу его подчиненных, тем сильнее вопил Сэм, чтобы о нем вспомнили.

Он кричал. Пинался. Плевался. Плакал.

После тягостного получаса мальчик принялся выдергивать аккуратно установленные отметки уровня глубины и выл всякий раз, когда их у него пытались отнять. Позже, когда Алекс кому-то показывал, как укрепить стену, Сэм свалился в яму, полную бурой воды.

Алекса обуревал гнев: как могла Мэгги втравить его в такие заморочки? Потом он вспомнил, что эта ситуация возникла по его вине. Теперь Сэма, мокрого, воющего, требовалось отправить домой на просушку. На помощь Алексу пришла Таня, и его захлестнул прилив трогательной благодарности.

На четвертый день Мэгги согласилась пообедать с Алексом. Он хотел заказать столик в ресторане «Серые крыши», но Мэгги вовсе не хотелось сладкого вина в хрустальных бокалах. Она настояла на том, чтобы встреча прошла в «Пицца-паласе», и заказала минеральную воду. Алекс опоздал, потому что его задержала няня. Мэгги замаскировала синяки с помощью грима, чтобы пощадить его чувства.

— Вернись. Мне ужасно жаль.

— Нет. Я не готова.

— Пожалуйста, Мэгги.

— Я сказала нет, значит нет. Если снова меня попросишь, я встану и уйду отсюда.

— Но чего ты хочешь?

— Я хочу только одного — встретиться с детьми.

— Кто тебе мешает? Встречайся когда хочешь!

— Да, но только без тебя. В твое отсутствие.

— Все, что пожелаешь. Сделаю так, как тебе удобно.

Девица в бейсболке, в колготках с дыркой и с карандашом в руках подошла к супругам принять заказ.

— Вам вместе посчитать или по отдельности?

— По отдельности, — отрезала Мэгги.

С грехом пополам Алекс пережил первые дни. Ему удавалось договариваться то здесь, то там. То Анита Сузман помогала, то Таня отпрашивалась с раскопок, чтобы посидеть с Сэмом у них дома. Впрочем, пообщавшись с мальчиком один раз, доброхоты не стремились повторять этот подвиг, и Алексу пришлось пересмотреть договоренность с няней.

— И как долго это будет продолжаться? — спросила Таня на раскопках.

— Понятия не имею. Мы точно сотрудники метеорологической станции. Когда Мэгги приходит домой вечером, я должен идти в паб. Она ведет себя очень сдержанно и все такое, но как только я возвращаюсь, она должна уходить.

— Похоже, сейчас все устроилось так, как выгодно ей.

Алекс вопросительно посмотрел на Таню.

— Ну, ей не приходится брать на себя ответственность за детей, но она не теряет эмоционального контакта с ними.

— Об этой стороне вопроса я как-то не думал. Возможно, и мне пора ставить какие-то условия.

— Нет, — возразила Таня. — Это уже будет использование детей для достижения своих целей.

— Эй! Алекс! — Это их позвал Ричард, плотно засевший на «раскопе Мэгги». — Идите же сюда!

Несколько дней Алекс пускал все на самотек, а потом все-таки занял твердую позицию. Он сообщил Мэгги, что нынешняя ситуация слишком для него тяжела. Он сказал ей, что позволит встречаться с детьми только в том случае, если она вернется домой.

Мэгги ушла в ярости. Она чувствовала себя одураченной. Это ведь она должна была ставить условия, а не Алекс. И теперь, увидев, как отчаянно она хотела быть с Сэмом и Эми, он потребовал, чтобы она выложила карты на стол.

Она не боялась за детей: она знала, что им не угрожает опасность, если не считать вспышек ярости у Алекса; но мысль о том, что она их не увидит, повергала ее в отчаяние. Мэгги заметила, что перебирает в уме события последних недель, задумываясь, не слишком ли многого просила. Порой она уже хотела капитулировать, отговорить себя от своего нового увлечения, а затем снова меняла позицию, совершая в уме гимнастические кульбиты.

Мэгги много плакала. Она чувствовала, что расклеивается. Но она отказывалась вернуться к Алексу на его условиях и обратилась к юристу, надеясь получить право опеки над детьми.

— Я буду добиваться. — говорила мисс Монтегю, поблескивая зрачками и позвякивая серьгами, — хоть и не говорю, что мы получим это автоматически — судебного запрета, чтобы выставить его из дома, и распоряжения суда об определении места жительства, чтобы дети были с вами.

У мисс Монтегю была привычка склонять голову набок во время разговора.

— Мне вдруг показалось, что это немного несправедливо по отношению к Алексу, — призналась Мэгги.

— Несправедливо?

— Дело в том, что я первая поступила с ним дурно. Теперь я понимаю, как это выглядело со стороны, когда я ускользнула ночью... Я чувствую, что сама заварила эту кашу, а в результате он лишится дома и детей.

— Ну и черт с ним! Нечего пускать в ход кулаки!

Мэгги была поражена. Серьги мисс Монтегю раскачивались с еще большим энтузиазмом.

— Знаете, раньше он никогда этого не делал.

— Меня больше волнует, чтобы он не делал этого в будущем. Если вы хотите, чтобы я запросила распоряжение суда об определении места жительства, будьте готовы явиться в суд в течение следующих двух недель. Тем временем я запишу ваши показания о его поведении, которые вы должны будете подтвердить под присягой.

— И что потом?

— Вы их подпишете, и я направлю их в суд.

Письменные показания. Судебные запреты. Подтвержденная под присягой истина, направляемая в суд. Все это казалось таким ритуальным и магическим; таким мрачным и величественным. Мэгги кивнула в знак согласия.

Выйдя из офиса адвокатской конторы «Седж и Седж», Мэгги отправилась в свою убогую съемную комнату в районе Нью-Маркетс. Стоял последний день ноября, было холодно и сыро, и к пяти часам вечера уже стемнело.

Дом, где она поселилась, был в три этажа высотой, и ее комната находилась на втором этаже. В холле внизу кто-то держал мотоцикл с вытекавшим из двигателя маслом. Другой обитатель первого этажа упорно крутил трэш-метал с двух часов дня, когда, вероятно, вставал, и до двух часов ночи, когда, вероятно, ложился спать. Жуткая музыка грохотала и в то время, когда Мэгги повернула ключ в замке входной двери.

У себя в комнате она включила газовый обогреватель и стала совать монеты в счетчик. Все равно что держать домашнего питомца: кормить приходилось часто. Поскольку Мэгги не могла встретиться с Эми и Сэмом, вечер был потерян.

Кейт, занимавшая соседнюю комнату, варила кофе на общей кухне. Соседка напоминала фигуру с рисунка Бердслея, а ее грим скорее подошел бы для маскарада. Она именовала себя «постготом», но на поверку оказалась дружелюбной, разговорчивой домашней Клеопатрой в черной джинсе, и, хотя между ними было десять лет разницы, Мэгги казалось, что Кейт — старшая.