Гильдия темных ткачей - Соловьева Евгения. Страница 18

— О, Ваша Светлость! Счастлив приветствовать в Суарде!

Просияв светской фальшивой улыбкой, сиятельный шер приложил правую руку с воображаемой шляпой к сердцу и трижды поклонился, подметая той же воображаемой шляпой паркет. Дайм ответил на «малый неофициальный поклон», подобающий для приветствия членов императорской фамилии в приватной обстановке, легким наклоном головы: он давно привык к шпилькам в адрес собственного неоднозначного происхождения, и даже уважал тех, кто на них решался.

— Доброго дня, граф.

— Как здоровье Его Всемогущества, да продлятся его годы на радость подданным?

— Слава Светлой, превосходно! Его Всемогущество не оставит нас своей заботой, — с должной долей верноподданнического восторга ответил Дайм. — А вы, шер Зифельд, как всегда спешите, и как всегда к даме?

— Что вы, исключительно по делам государственным, — ухмыльнулся сишер.

— Ах, да, вы обсуждаете с Её Высочеством налоги на шерсть и… что-то еще не менее важное.

— Разумеется, Ваша Светлость. Если позволите…

— Кстати, Ваше Сиятельство, — остановил он графа, слегка выделив голосом слово «Сиятельство». — Передайте Её Высочеству, что у Канцелярии есть к ней дело.

Зифельд гневно сверкнул агатовыми очами, коротко поклонился и удалился, печатая шаг — он слишком гордился крохотной каплей огненного дара, негодной даже на то, чтобы зажечь свечу, и слишком легко вспыхивал.

Со скучающим видом Дайм шествовал в сторону королевских покоев, по пути раскланиваясь с придворными и оделяя комплиментами дам. Двум-трем особенно красивым поцеловал ручки — не снимая перчаток, что в глазах дам лишь придавало действу пикантности. В мрачноватой королевской приемной, едва маркиз зашел, стихли разговоры, заинтересованные взгляды устремились к нему. Послышались приветствия — Дайм ответил всем сразу улыбкой и легким поклоном. Старик с графскими дубовыми листьями по перевязи и намеком на земной дар направился было к маркизу, но его опередил королевский секретарь. Неулыбчивый и сухощавый шер Блум — условная категория, воздух — выбежал из-за конторки, почтительно поклонился, проводил Дайма к дверям, украшенными золотыми единорогами на ультрамариновом поле, и сообщил не то гербам, не то гвардейцам с алебардами наперевес, замершим по обе стороны от входа:

— Его Светлость маркиз Дайм шер Дукрист, Тихий Голос Его Всемогущества, Императора Фьон-а-бер, Валанты, Брескони, Ольбера, Цуань-ли, Ирсиды и Лестургии, Элиаса Второго Зелимарта Фардана шер Кристиса, к Его Величеству!

Гвардейцы стукнули древками об пол, отдавая честь высокому гостю, и распахнули двери в кабинет. Прежде чем перешагнуть порог, Дайм снял перчатки. Придурь придурью, но являться в перчатках к королю — это слишком. Мысленной командой активировал штатный амулет: трехслойная защита от прослушивания, подглядывания и разнюхивания всех мастей, изготовлен лично Его Светлостью Дукристом, лицензия на использование подписана Его Светлейшеством Парьеном, главой имперского Конвента.

Король ожидал стоя: знак уважения к императорскому роду. Едва Дайм вошел, монарх жестом велел секретарю удалиться.

— Приветствую посланника нашего возлюбленного брата…

Глубокий, властный голос полностью соответствовал внешности Суардиса. Густые, заплетенные в короткую косицу волосы короля серебрились, под мохнатыми бровями сверкали темные глаза. Величественная осанка, тонкие и резкие черты смуглого лица, властные жесты говорили о древней крови магов и властителей. Но, увы, в крови Суардисов божественный огонь почти угас — как и в большинстве шерских фамилий.

Сегодня монарх выглядел лучше, чем месяц назад, в прошлую встречу. Надежда придавала его глазам блеск, а коже румянец. Покончив с протоколом и приняв из рук Дайма свиток с гербовой печатью — пурпурный воск, голова кугуара — король указал на кресла у холодного камина:

— Располагайтесь, маркиз.

Монарх распечатал и принялся читать письмо, знакомое Дайму до последней буквы: сам же и составлял.

«…поручаем маркизу Дайму Дукристу, светлому шеру-дуо, освидетельствование дара Ее Высочества Шуалейды и представление Конвенту доклада и слепка ауры…»

На этом месте Мардук сначала просветлел лицом, затем нахмурился. Тяжелый выбор: то ли желать, чтобы дочь оказалась светлой, как и положено отпрыску королевской фамилии, то ли молиться о Тьме — чтобы отказать кронпринцу Лерме и сохранить наследство для сына.

«…с прискорбием вынуждены отказать в смене полномочного представителя Конвента при дворе Вашего Величества, ввиду недостаточных оснований… Также не видим оснований для запрета Её Высочеству Ристане…»

Его Величество дочитал, сжав губы, и поднял вопросительный взгляд на маркиза.

— Паук, — кратко ответил тот.

В одно слово уместился месяц интриг, увещеваний, давления и лести, перечеркнутый несколькими фразами, сказанными Его Светлейшеству Парьену заместителем главы Конвента, Великим Пауком Тхемши:

«Придворный маг Валанты чист перед Законом, а ваши инсинуации пахнут оголтелой дискриминацией темных. Вам нужен еще один Ману и еще одна Школа Одноглазой Рыбы? Если я делаю все для сохранения Равновесия, это не значит, что остальные темные шеры столь же мудры и уравновешены».

— Какие основания Его Всемогущество посчитает достаточными?

— Его Всемогущество не сказал, — Дайм пожал плечами. — Но, думаю, шер Бастерхази и Её Высочество Ристана не замедлят эти основания представить.

«Если уже не представили. Лишь бы только наследник доехал до столицы живым», — этого Дайм не сказал вслух. Не стоит лишний раз напоминать Мардуку, сколь рискованно затеянное ими предприятие.

— Не сомневаюсь, что вы сделаете все возможное, — слегка улыбнулся король. — Не угодно ли тельдийского?

— С удовольствием, — Дайм принял из рук короля бокал. — До метрополии дошел слух о будущей помолвке наследника Кейрана и Таис шеры Дарниш.

— Советник Дарниш уже несет убытки, — кивнул Мардук. — На его судах находят контрабанду, склады горят, а партнеры опасаются иметь с ним дело и взвинчивают цены. Но вы же знаете Урмана. Азарт у него в крови.

Азарт и верность сюзерену, добавил бы Дайм. Что не отнимешь у Суардисов, так это таланта внушать подданным любовь и правильно выбирать друзей. Дайм частенько имел дело с герцогом Урманом шером Дарнишем, главой Тихой Гвардии Валанты: герцог исполнял при Мардуке отчасти те же функции, что он сам при Императоре. Только Мардуку не пришло в голову связать герцога особой Печатью верности и лишить свободы, оставив лишь её видимость. Урман служил королю по собственному выбору, и не за титулы и богатства — древностью род Дарнишей превосходил королевский, а самое крупное состояние в Валанте преумножалось морской торговлей и верфями. Короля и его бессменного тайного советника связывали крепче любых печатей дружба и доверие.

Но Дайм не жаловался на судьбу, упаси Светлая. Ему повезло: шесть сводных братьев, сыновья шести императорских любовниц, не имели и той видимости свободы. Предусмотрительный император собрал не имеющих дара бастардов и сделал своей личной гвардией. Шесть лейтенантов с именами-рунами — Ант, Бри, Венс, Галье, Диен и Ешу — находились при императоре неотлучно, готовые убить или умереть для него. При воспоминании о том, как Конвент изготавливал императорских лейб-гвардейцев, Дайма каждый раз одолевала тошнота. И он каждый раз клялся себе, что никогда и на за что не станет Жьесом, седьмым големом.

Едва Дайм вышел из кабинета, подбежал паж в голубом с золотом и подал надушенный конверт с вензелем РСА. Дайм не успел его распечатать, как в приемную зашел герцог Адан. Скользнув по пажу супруги равнодушным взглядом, канцлер на миг задержал внимание на конверте и неизменных перчатках, чуть заметно усмехнулся.

— Доброго дня, Ваша Светлость, — любезно поздоровался Адан. — Рад вас приветствовать в Суарде.

— Доброго, Ваша Светлость, — не менее любезно ответил Дайм, возвращая поклон и неспешно убирая конверт за обшлаг рукава.