Гильдия темных ткачей - Соловьева Евгения. Страница 56

Таверна Шу не понравилась. Темно, душно, шумно, грязно. И публика — воровские рожи. Едва увидели юнцов, притихли, прикинулись добропорядочными горожанами. А мысль одна на всех: что не ощиплет с петушков Буркало, довытрясем!

«Посмотрим, как вы будете трясти монеты с ведьмы!» — ухмыльнулась Шу.

Ее захватил азарт. Не ставки — какой азарт, если точно знаешь, что в следующем забеге первым придет Пират из конюшен Куксов. Азарт игры с настоящими бандитами — почти как тогда, в ущелье с зургами. Она так давно не играла! Последний раз целых полгода назад, с приблудным браконьером, не послушавшим умных людей.

— Что угодно благородным шерам? — расплылся в мерзкой улыбочке рябой неряха за стойкой. — Вы не смотрите, что вывеска неказиста. Для настоящих шеров у меня найдется настоящее сашмирское.

В доказательство трактирщик выставил на стойку пыльную бутыль.

— Душечка, не желаешь ли выпить? — спросила Балуста.

Душечка не отказалась — что она, дура? Пусть с настоящим сашмирским пойло и рядом не валялось, но винцо неплохое, много лучше обычной кислой дряни. И стоит полмарки за бутыль, а с юнцов и целую сдерет. Итого — четверть марки в карман и выпить задарма. Чем плохо? Щедрые мальчики начинали ей нравиться, и она даже подумала, не попросить ли Буркало потом выпустить их через черный ход…

Мысли Дольны оказались для Шу настоящей находкой: все мошенничество Буркалы как на ладони.

Пока трактирщик наливал красное вино, Дольна оперлась на стойку локтями и шепнула трактирщику, так, чтобы петушки расслышали:

— Я поставлю пять марок. Шесть к одному, на Гри Зурга.

— Ты что? — подыграл Буркало. — Я ставок не беру.

Он покосился на Шу с Балустой.

— Да ладно тебе. Мальчики тоже хотят сыграть. Что тебе, жалко? Ты же обещал!

— Дольна, тебе померещилось. Я простой трактирщик…

— Э, достопочтенный, — вмешалась Шу, сделав вид, что отпила изрядный глоток вина — на самом деле осторожно слив гадость под стойку.

— Да, сиятельный шер? — трактирщик сделал честные круглые глаза.

— Разве мы похожи на тех, кто доносит в муниципалитет?

— Ну что вы, сиятельный шер! Как можно…

— Раз дама хочет поставить, пусть поставит. Нельзя обижать такую милую девушку. Правда, Дольна?

Раскрасневшаяся девица кивнула и подвинулась вплотную.

Порывшись в кармане, Шу выложила на стойку пять марок столбиком.

— Ну, раз сиятельные шеры просят… — неуверенно протянул Буркало, сгребая монеты.

— Сиятельные шеры не просят, — набычилась Шу.

— Сиятельные шеры желают и получают то, что желают, — грохнув пустым бокалом об стойку, поддержала Баль.

— Конечно-конечно! — закивал трактирщик. — Ставка принята.

— Это ставка дамы! Душечка, — Шу повернулась к Дольне. — А не прогуляться ли нам на трибуны?

— Да, посмотрим, как победит твой Гри Зург. А может, потом поставим еще разок? — Балуста изобразила серцееда.

Радостно разулыбавшись, девица ухватила Шу за руку и собралась уже тащить к выходу — ей все больше хотелось увести отсюда милых пьяных мальчиков. Но Буркало не позволил.

— Хм… воистину благородные шеры! — просиял трактирщик. — Я вижу, вы люди серьезные…

Ожидая, когда же Буркало перейдет к делу, Шу с трудом сдерживалась, чтобы не повторить Уджирского ущелья. От посетителей таверны исходили столь сильные волны зависти и злобы к чистеньким юношам, что хищник внутри требовал: Взять! Убить!

«Прежде дело, — уговаривала Шу сама себя. — Какого ширхаба? Этот сброд мне не опасен! И вообще, я не темная! Могу обойтись без их страха».

— …репутация! Вам любой подтвердит, — продолжал соблазнять их Буркало.

— Да мы и не сомневаемся, достопочтенный, — прервала его Шу. — Несомненно, нам сегодня способствует удача. Вы же примете на Демона Шая пятнадцать к одному?

Буркало опешил от радости. Эти юнцы собираются поставить на безнадежный вариант — Демон в лучшем случае придет четвертым из восьми, а скорее и вовсе последним. Денежки сами идут в руки, честно и законно. И не будь он Рябым Буркало, самым удачливым букмекером Суарда, если не вынет из юнцов все до последнего медяка!

— Разумеется, сиятельные. Но вы уверены? Шансы… — Он состроил в меру снисходительное лицо. Как раз, чтобы петушкам не вздумалось идти на попятный. — Возможно, стоит еще подумать?

— Какого дысса! Вы берете ставку или как? — отреагировала Шу именно так, как ожидал трактирщик.

— Беру! Пятнадцать к одному, на Демона Шая. Сколько ставите?

— Много. Двести золотых найдется? — Шу понизила голос до шепота и сделала исполненное важности лицо.

Но Дольна все равно услышала, хоть Балуста и отвлекала её как могла, разве что не тащила в темный угол. Девица вскинулась испуганно — да за такие деньги мальчиков порвут на куски! Нельзя же так глупо! — но эльфийка заломила ей руку, делая вид, что обнимает, и шикнула.

— Э… у меня-то найдется. Не извольте сомневаться, сишер. А вы ставите наличными? — так же тихо осведомился Буркало.

— Мы ставим вот это.

Шу вынула из внутреннего кармана завернутый в платок золотой браслет с сапфирами, подаренный отцом к балу, и положила на стойку. Букмекер едва развернул ткань, тут же закрыл и отодвинул обратно.

— Я не беру кра… — трактирщик осекся, поймав горящий азартом взгляд мальчишки. Этот точно не из Тихой гвардии, слишком зелен. — Это не стоит пятнадцати золотых. Восемь.

— Это стоит восемьдесят! — голос юнца срывался от волнения. — А я отдам всего за тринадцать с половиной.

Глянув на подрагивающие пальцы юнца, Буркало решился. Сапфиры так заманчиво сияли: хватило короткого взгляда, чтобы оценить цвет и чистоту. Вряд ли цацку удастся сбыть в Суарде, слишком приметная вещь — и как только мальчишки умудрились её стащить? Но не будь он Буркало, если не найдет покупателя за полную цену. Только давать за браслет тринадцать золотых жаль… Но мальчишки все равно честно проиграют. А если их отпустить сейчас, то убьют ведь. И на совести будет лишний груз, и за цацку придется платить полновесным золотом.

— Ладно. Раз уж обещал — давай. Против двух сотен империалов.

— Видят Двуединые.

— Видят Двуединые, — подтвердил Буркало, поморщившись.

Юнец оказался не таким уж наивным, скрепил сделку ритуальной фразой. Теперь, если Демон Шай вопреки всякой логике придет первым, придется отдавать золото. Это Буркало не нравилось, но что делать — рисковая профессия у букмекеров.

Жадные взгляды провожали двух юношей и одну девицу к выходу. Шу казалось, что еще немножко, и она не удержится, напугает кого-нибудь до полусмерти и упьется страхом допьяна.

— Эй, Брик, уснул? — пихнула её в бок обеспокоенная Балуста. — Дома поспишь!

Шу вздрогнула. Рано! Вот когда выйдут за мальчишками, да зайдут в темный переулок…

— Брик замечтался, как потратит выигрыш, — натужно улыбнулась Дольна.

Девица беспокоила Шу: она слишком волновалась и уже готова была уговаривать новых знакомых оставить трактирщику ставку, только не возвращаться туда. Пожалуй, от неё можно было ожидать любого подвоха, вплоть до вопля «грабят-насилуют» на глазах стражников, лишь бы не пустить мальчишек на верную, как ей казалось, гибель. Но эта проблема решалась просто. Легкое касание магией, и девица снова радовалась жизни и монетам в кармане.

Отдав за билеты марку и получив горсть мелочи на сдачу, Шу сквозь гомонящую толпу последовала за Баль и Дольной на трибуны. Девица продолжала трещать, то рассказывая о дядюшке-жокее, то выспрашивая о радужном шерском житье.

Протискиваясь между орущих и бурно жестикулирующих игроков, Дольна привела их на трибуну прямо напротив финиша. Как раз прозвенел колокол, оповещая об окончании забега. Вместе с резкими запахами лошадей и пота на Шу обрушился шквал эмоций: злость, разочарование, досада с редкими вкраплениями восторга — как всегда, проигравших было много больше, чем выигравших. Но их эмоции не особо тревожили колдунью — проклятья сыпались в чужой адрес. На них троих никто не обращал внимания.