Гильдия темных ткачей - Соловьева Евгения. Страница 62
К шести часам убедив дюжину вельмож в необходимости поддержки наследника Кейрана, Дайм распрощался с послом Сашмира и его гостями. Маркиз пообещал алеру Ваандермельге в ближайшие дни продолжить беседу о поставках имперским войскам сукна из Мельге, принял приглашение ирсидского посла на ужин в узком кругу заинтересованных в торговле специями персон. Проигнорировал пылкие взгляды племянника посла — хотя в прошлый свой визит провел с юношей несколько приятных часов. И, сославшись на неотложные дела, покинул особняк с витыми колоннами и карминными куполами.
Жеребец косил глазом и нервно переступал тонкими ногами: не мог понять, чего хочет хозяин. Дайм и сам не понимал. Казалось бы — скорее во дворец, к Шу. Снова окунуться в водоворот солнца и льда, греться в восторге и доверии. Казалось бы — все складывается великолепно. Сумрачная вот-вот приручит Закатную башню, научится защищаться, и Рональду останется лишь кусать локти с досады, что упустил последний шанс заполучить невесту с приданым.
Жеребец заржал, чувствуя гнев всадника, и поднялся на дыбы.
— Тихо, Шутник, — усмехнулся Дайм и похлопал коня по шее. — Зря кто-то думает, что может разевать пасть на мою принцессу! — он выделил голосом «мою». — Подавится!
Дайм пустил коня рысью и снова вернулся мыслями к Бастерхази.
Жениться на Шуалейде — кишка тонка. Не про вашу честь сумрачные принцессы! Если Дайм сумел расстроить сватовство принца Лермы, то уж как-нибудь отвадит от неё и придворного мага. Подумаешь, останется старой девой, все лучше, чем в попасть в Ургаш. Слава Светлой, клятва ученика действительна, только если дана добровольно. А Дайм позаботится о том, чтобы Шуалейда думать забыла о посулах Рональда: куда темному против первого обольстителя Метрополии! Еще немного, и она влюбится. Это же так просто, влюбить в себя наивную девочку. Просто, удобно, выгодно — сплошные достоинства. А что на душе погано, то издержки работы.
Через полчаса Дайм скомкал третий испорченный лист, и, помянув Хисса, задумчиво посмотрел в окно. Приторно-белые цветы акации и такие же сахарные облака на голубой глазури ничего приятного не сказали. Молчал даже внутренний голос: совести надоело спорить с разумом.
Маркиз поглядел на четвертый лист. Белый, чистый, как…
— Проклятье!
Маркиз стукнул кулаком по столу, вскочил и принялся ходить из угла в угол.
«Ну, признайся, что хочешь её до темноты в глазах! Себе-то не ври, что спасаешь её ради блага Империи. Какого дысса она не мальчик? — Дайм нервно засмеялся. — Была бы необременительная интрижка с наследником Валанты, прелестный скандальчик на всю Империю. И какого дысса я не принц короны? Или хотя бы не обыкновенный барон? Интересно, Его Величество Мардук отдал бы дочь за барона Маргрейта?»
«Прекратить истерику! — скомандовал он сам себе. — Подумай головой, а не…»
Дайм остановился перед зеркалом, прочертил пальцем по стеклу руну. Мгновение подождал, пока проступит изображение, и выругался еще раз: комната Её Высочества полнилась остаточными эманациями темного колдовства, а сама она съежилась на кровати, закрыв лицо руками. Рядом сидела эльфийка, поглаживала принцессу по волосам и шептала что-то на ире-аль.
— Чтоб тебя демоны порвали, тварь! Если ты посмел… — Дайм не успел договорить, как Шуалейда оторвала руки от лица и испуганно огляделась.
Он отпрянул от зеркала, унимая отчаянно бьющееся сердце.
— Дождался? — спросил Дайм у собственного отражения в погасшем зеркале. — Ну и? Ты хоть понимаешь, как тебе повезло? Она цела и еще не дала согласия темному. Зачем ты оставил её одну?
План сложился мгновенно. Через минуту Дайм стоял у дверей принцессы с охапкой жасмина.
— Ваша Светлость? Какой приятный сюрприз. — Открывшая двери Балуста улыбнулась, пряча настороженность. — Добрый вечер! Прошу вас, проходите!
Тем не менее, шера не давала ему зайти в комнату, загораживая от Шуалейды полуоткрытой дверью и собственными юбками. Дайм не видел, но знал — колдунья срочно приводит себя в надлежащий вид, чтобы не показаться плаксой и размазней.
— Добрый вечер, светлая шера! Вы меня смущаете, право слово. Надеюсь, я не помешал?
Продолжая улыбаться, Дайм аккуратно проник в разум эльфийки, вызвав у нее приступ головокружения. Ничего нового он не узнал: темный попросту выгнал её из комнаты, чтобы остаться с Шуалейдой наедине. Разумеется, Дайм мог без проблем поступить так же и потерять последний шанс сотворить вероятное из невозможного.
— Ну что вы, маркиз! Мы очень рады вас видеть. — Побледневшая Баль не двигалась с места. — Какой чудесный жасмин! Как вы догадались, что это любимые цветы Ее Высочества? Ах, ну как же! Как я не подумала — вы же маг разума, от вас ничего не скроешь!
Он усмехнулся и кивнул:
«Так надо. Ради Шуалейды».
И одновременно, вслух:
— Ну что вы, светлая шера! Вы мне льстите…
Балуста сжала губы, признавая: «Ради Шу делай что угодно. Но если навредишь!»
Вид трупа с ножом под сердцем напомнил Дайму, на что способна эльфийка ради любимой госпожи.
«Не навредить — защитить», — ответил Дайм и покинул разум Баль.
— Вы позволите мне войти?
— О, простите! — Принимая обещание, кивнула эльфийка и отступила в сторону. — Это все от неожиданности. Проходите же!
— Благодарю. — Дайм поклонился Балусте, вручил веточку жасмина и, наконец, зашел в комнату. — Светлый вечер, Ваше Высочество!
— Маркиз, рада видеть вас.
Шуалейда улыбалась, как будто ничего не случилось. Как будто Рональд заходил лишь для того, чтобы перекинуться парой слов о погоде и отдать трактат по магии. Шуалейда вместе с Балустой щебетали, словно истинные придворные дамы. Если бы Дайм не знал, что сумрачная прячет под беззаботным лепетом, счел бы блаженной идиоткой. Но она держала неплохой барьер — в отличие от беззащитной эльфийки. Дайм подступался и так и этак, но влезть в ее сознание, чтобы она не догадалась, не выходило. Он видел лишь страх и готовность драться до последнего. Неважно с кем, темным или светлым. Сейчас Шуалейда не доверяла никому.
«Что этот мерзавец ей наговорил? Проклятье. Надо же так напугать ребенка…»
Он лукавил: Шуалейда никак не сошла бы за ребенка. Слишком взрослые глаза. Глаза, видевшие смерть совсем близко.
Через несколько минут Дайм понял, что истерическая болтовня может продолжаться бесконечно. Сама Шуалейда ни за что не скажет, что случилось, Балуста тоже не поможет: слава Светлой, хоть согласилась не мешать.
— Ваше Высочество, — Дайм прервал рассуждения о скаковых лошадях. — Вы ведь знаете, что в дни весеннего праздника цветет не только каштан?
Шуалейда замолчала и удивленно посмотрела на него.
— Извольте, я покажу Вашему Высочеству, где цветет фейская груша. Вам не доводилось её видеть?
— Нет…
— Пойдемте. Как раз смеркается — мы успеем до темноты к берегу. Цветы открываются только при лунном свете, а сегодня яркая луна.
Шу улыбалась в ответ, но Дайм чувствовал ее страх и недоверие. Чувствовал, как ускользает и рвется связавшая их на балу нить. Еще чуть — и все, он потеряет ту единственную вероятность.
Послав в Ургаш собственный страх, во всю глотку орущий: «Ни за что! никакой откровенности — кругом враги и предатели!» — Дайм взял в ладони руку Шуалейды и снял первый слой ментальной защиты.
— Дайм? Что ты… — осеклась она и замерла.
Сиреневые глаза удивленно распахнулись, потоки энергии забурлили, потянулись к нему — как любопытные зверьки: обнюхать, потрогать лапкой.
— Пойдем. Не здесь, — он показал глазами на дверь.
Шуалейда согласно кивнула, позволила окутать себя — обоих вместе — новой пеленой защиты и увести прочь.
Всего сотня саженей до Леса Фей показалась Дайму бесконечностью. Он молился Светлой: только бы Рональд не вмешался! Без пелены было непривычно и неуютно, но он не мог скрыть даже неловкости обнажения, чтобы не нарушить связь. И ведь это только начало. Всего лишь первый слой из… скольких? Он не считал, сколько масок носит маркиз Длинные Уши, и сам забыл уже, какой он, настоящий Дайм.