Империум человечества: Омнибус (ЛП) - Ренни Гордон. Страница 69

— Нет, полковник, это не ответ! Как она была ликвидирована?

— Мы обнаружили источник заражения и провели санитарную обработку. Вот как.

— Как, Эбхо? Во имя Бога-Императора, как?

— Пытка была в самом разгаре. Тысячи мёртвых…

VII

Пытка была в самом разгаре. Тысячи мёртвых, повсюду трупы, реки крови и гноя из отвратительно сияющих зданий.

Я снова пришёл к Валису, умоляя о новостях. Он был в инфирмиуме, работал. Проверял очередную партию вакцины, как он сказал. Последние шесть не подействовали и похоже, даже наоборот — усилили воздействие болезни.

Люди сражались между собой, убивая другу друга от страха и отвращения. Я рассказал об этом Валису и он замолчал, работая с горелкой у железного стола. Он был, конечно, огромен… Астартес, на полторы головы выше меня, красная монашеская сутана наброшена поверх брони Обрекающих Орлов. Он вынул из нартециума склянки с образцами и поднял их, держа напротив вездесущего света.

Я был уставшим, таким уставшим, что Вы не поверите. Я не спал много дней. Бросив огнемёт, которым проводил санитарную обработку, я опустился на табурет.

— Мы все сгниём? — спросил я огромного апотекария.

— Славный, доблестный Эбхо, — ответил он со смехом. — Бедный маленький человечек. Нет, конечно. Я не дам этому случиться.

Он повернулся ко мне и наполнил шприц из закупоренного флакона. Несмотря на долгое знакомство, он всё ещё внушал мне благоговейный страх.

— Ты — один из счастливчиков, Эбхо. Всё ещё здоровый. Я не хотел бы увидеть, как ты поддашься болезни. Ты был мне верным помощником все эти горькие дни, помогая распространять мои вакцины. Я непременно сообщу об этом твоему командованию.

— Благодарю, апотекарий.

— Эбхо, — сказал он. — Я думаю, будет честным, если я скажу, что мы не можем спасти тех, кто уже заражён. Остаётся надеяться, что мы сможем защитить от инфекции только здоровых. Я приготовил для этого сыворотку и собираюсь привить её всем ещё здоровым. Ты поможешь мне. И сам будешь первым. Так я смогу быть уверен, что не потеряю тебя.

Я смутился. Он подошёл ко мне со шприцем в руках, и я начал задирать рукав.

— Расстегни куртку и мундир. Игла должна пройти сквозь стенку желудка.

Я потянулся к застёжкам мундира. И вот тогда увидел его. Малюсенький. Совсем-совсем крошечный. Жёлто-зелёный пузырёк. Прямо под правым ухом Валиса.

VIII

Эбхо умолк. Воздух был словно заряжен электричеством. Пациенты в соседних камерах беспокойно метались, кто-то начал рыдать. В любой момент могли появиться дежурные служители.

— Эбхо? — позвал я в окошко.

Его голос упал до испуганного шепота, шепота человека, который просто не в состоянии произнести то, что преследовало его все эти долгие годы.

— Эбхо?

Неподалёку загремели ключи. Под дверью общего зала заметались блики света. Иок начал биться в дверь камеры и рычать. Кто-то плакал, кто-то причитал на непонятном языке. Воздух был насыщен запахами фекалий, пота и дикого страха.

— Эбхо!

Времени оставалось совсем мало.

— Эбхо, прошу Вас!

— Валис был заражён Пыткой! Он был заражён ею всё это время, с самого начала! — скрипучий голос Эбхо был полон страдания. Слова, резкие и смертоносные, выскакивали из окошка словно выстрелы лазгана. — Он распространял её! Он! Через свою работу, свои вакцины и лечение! Он разносил чуму! Его разум был извращён болезнью, и он не понимал, что делает! Его бесчисленные вакцины не действовали, потому что они и не были вакцинами! Они были новыми видами Пытки, выведенными в его инфирмиуме! Это и был разносчик: злобная, алчущая болезнь, принявшая облик благородного человека, убивающая тысячи, тысячи за тысячами!

Я похолодел. Никогда в жизни я не слышал ничего подобного. Смысл дошедшего до меня был чудовищен. Пытка была не просто смертельной болезнью, она была разумной, живой, мыслящей… планирующей и совершающей действия через инструменты, извращённые ею.

Дверь камеры Иока выгнулась наружу и разлетелась на куски. Отовсюду неслись вопли паники и страха. Весь приют сотрясался от вырвавшихся на свободу психозов.

В дальнем конце блока замелькали огни. Заметив меня, служители с криками бросились в мою сторону. Они бы схватили меня, если бы Иок не вырвался снова, обезумевший и брызжущий слюной. Развернувшись к служителям, всей своей огромной массой он яростно бросился на них.

— Эбхо! — закричал я в окошко. — Что вы сделали?

Он закричал, голос его дрожжал от сдавленных рыданий:

— Я схватил огнемёт! Император, сжалься надо мной, я поднял его и окатил Валиса огнём! Я убил его! Я убил его! Я уничтожил красу и гордость Обрекающих Орлов! Я сжёг его дотла! Я уничтожил источник Пытки!

Служитель проковылял мимо меня, горло его было разорвано звериными клыками. Его товарищи увязли в отчаянной борьбе с Иоком.

— Вы сожгли его.

— Да. Пламя перекинулось на химикалии инфирмиума, склянки с образцами, колбы с бурлящей заражённой жидкостью. Всё это взорвалось. Шар огня… О боже… ярче, чем этот бесконечный дневной свет. Ярче, чем… огонь повсюду… жидкий огонь… пламя вокруг меня… везде… о… о…

Коридор наполнился яркими вспышками и треском лазерных выстрелов.

Дрожжа, я сделал шаг назад от двери Эбхо. Мёртвый Иок лежал среди трёх искалеченных служителей. Несколько других, раненых, стонали на полу.

Брат Ярдон, с лазерным пистолетом в костлявой руке, протиснулся через набившихся в общий зал санитаров и экклезиархов, и ткнул оружием в мою сторону.

— Мне следует убить тебя за это, Сарк! Как ты посмел?

Баптрис вышел вперёд и забрал оружие у Ярдона. Ниро смотрел на меня с усталым разочарованием.

— Посмотрите, что с Эбхо, — приказал Баптрис сёстрам, стоящим неподалёку. Те отперли дверь и вошли в камеру.

— Вы уедете завтра, Сарк, — сказал Баптрис. — Я вынужден буду пожаловаться вашему начальству.

— Жалуйтесь, — ответил я. — Я не хотел всего этого, но я должен был добиться правды. И теперь вполне возможно, что благодаря рассказу Эбхо, способ борьбы с оспой Ульрена у нас в руках.

— Надеюсь, что так, — сказал Баптрис, с горечью осматривая побоище. — Он дорого нам обошёлся.

Служители провожали меня обратно в келью, когда сёстры вывезли Эбхо из камеры. Пытка памятью убила его. Я никогда не прощу себе этого, неважно сколько жизней на Геновингии было спасено. И я никогда не забуду его облик, наконец-то открытый свету.

IX

На следующий день я отбыл на катере, вместе с Калибаном. Из приюта никто не вышёл попрощаться или проводить меня. С острова Мос я передал отчёт в Симбалополис, откуда при помощи астропатов через варп он достиг Лорхеса.

Была ли уничтожена оспа Ульрена? Да, со временем. Моя работа поспособствовала этому. Кровавая оспа была сродни Пытке, сконструированная Врагом и столь же разумная. Пятьдесят два офицера медицинской службы, такие же распространители заразы, как Валис, были осуждены и обращены в пепел.

Я не помню, скольких мы потеряли в целом по скоплению Геновингия. Сейчас я многое уже не могу вспомнить. Память уже не та, что прежде и временами я благодарен за это.

Я никогда не забуду Эбхо. Никогда не забуду его тело, которое сёстры вывезли из камеры. Он попал в огненную ловушку тогда, в инфирмиуме на Пироди Полярном. Лишённая конечностей, высохшая оболочка, висящая в суспензорном кресле, поддерживаемая в живых внутривенными катетерами и стерилизующими аэрозолями. Искалеченное, отталкивающее воспоминание о человеке.

Он был слеп. Это я запомнил наиболее отчётливо. Огонь выжег ему глаза.

Он был слеп, но до сих пор всё равно страшился света.

Я всё ещё верю, что память — величайший дар для человечества. Но, во имя Золотого Трона, есть вещи, которые я никогда не хотел бы вспоминать снова.

Гэв Торп

Допустимые потери

— Капитан на летной палубе!