Поражения, которых могло не быть - Попов Григорий Германович. Страница 16

На море у Германии со странами Антанты в 1918 г. имелся не столь значительный разрыв: Россия с ее флотом была выведена из войны, США еще не достроили большую часть своих линейных кораблей, до войны американцы имели слабый линейный флот. К осени 1918 г. ВМС США имели примерно 10 дредноутов, относительно готовых к участию в боевых действиях, но их применение было крайне ограничено дефицитом нефти в самой Англии, где изначально и предполагалось базирование американских морских сил для борьбы с Германией. Поэтому американский флот находился преимущественно в резерве, базируясь в Ирландии, и предназначался для ликвидации возможного прорыва немецкого океанского флота через Северное море в Атлантику [75].

Франция, согласно военно-морской доктрине Антанты, применяла свой флот исключительно для действий в Средиземном море. Англичане на Северном море реально имели 33 линейных корабля (табл. 8), включая и линейные крейсера, против 29 немецких линкоров и линейных крейсеров [76] (столько было учтено в документах Версальского договора). Правда, 8 немецких линейных кораблей считались в 1918 г. уже сильно морально устаревшими, однако и у британцев картина была немногим лучше: 9 линейных кораблей британцев относились к числу слегка модифицированных копий «Дредноута», который в конце войны выполнял только патрульные функции, то есть фактически стал «береговым» линкором. Таким образом, соотношение сил сравнительно новых линейных кораблей между Великобританией и Германией было 23 против 21.

К тому же только 7 линейных кораблей и линейных крейсеров Британии были построены в период с 1914 по 1917 г., то есть являлись новейшими. У немцев были два новейших линкора типа «Байерн» и два линейных крейсера типа «Дерфлингер», из них одни крейсер «Лютцов» был потоплен до 1918 г., однако они были гораздо мощнее большинства английских дредноутов. Если бы Ютландское сражение состоялось бы, когда у немцев в распоряжении были дредноуты класса «Байерн», ход истории мог стать иным.

Таким образом, распространенное мнение о том, что германское морское командование в конце октября 1918 г. готовило массовое коллективное самоубийство в Северном море, выглядит несколько надуманным. Разумеется, немецкий флот должен был понести огромные потери в случае столкновения с британскими морскими силами, если бы план «нового Ютланда» был осуществлен. Но вопрос: решились бы англичане сражаться при таком развитии событий в Северном море до конца? Для англичан флот всегда был чуть ли не главным козырем в мировой политической игре, и утратить этот козырь в канун мирных переговоров, на которых должна была решиться судьба мира, им едва ли было выгодно.

Таблица 8. Британский линейный флот на 20-е числа октября 1918 года.

Источники: Dittmar F. J. & J. J. Colledge. British Warships 1914–1919. London: Ian Allen, 1972; Gardiner Robert (Ed.). Conway's Allthe World's Fighting Ships, 190-1921. Conway Maritime Press, 1985.

Именно на то, что англичане не решатся на крупное сражение из-за страха перед большими потерями, рассчитывало германское морское командование в октябре 1918 г. К тому же немецкие адмиралы подготовили новый тактический ход, их линкоры должны были выманить главные британские силы в море, где их, как планировалось, поджидали бы германские субмарины, одновременно с этим легкие крейсера должны были расставить еще и минные заграждения [77]. Такой план «Нового Ютланда» мог при своем осуществлении привести английский флот к крупному поражению и большим потерям. Осуществлению этих намерений помешала политика.

Правительство Германии, находившееся под сильным влиянием социал-демократов и возглавлявшееся нерешительным принцем Максом, стало делать робкие шаги к заключению перемирия. Лидеры Антанты со своей стороны требовали фактически безоговорочной капитуляции Германии. Но и на удовлетворение требований противника правительство Макса шло неохотно, давая понять Антанте, что Германия не готова согласиться на унизительный мир. Таким образом, возникала неясная ситуация: с одной стороны, шли разговоры о мире и германские солдаты были настроены на прекращение войны, никто не хотел умирать в канун остановки боевых действий, но с другой — мир и не заключался, поскольку обе стороны не были к этому готовы по политическим соображениям.

Демократические правительства Великобритании и Франции опасались того, что избиратели обрушат на них свой гнев, если будет заключен мир, который не принесет Германии больших потерь. Правительство принца Макса боялось возмущения народных масс Германии, если оказалось бы, что мирное соглашение несет значительное ухудшение положения населения страны и национальное унижение, то есть «мир илотов», как это называли сторонники продолжения войны в Германии. Эпоха кабинетной дипломатии, когда международные проблемы решались профессиональными дипломатами, а не лидерами политических партий, к началу XX века прошла.

Находясь между молотом и наковальней, правительство принца Макса дало 28 октября ответ на мирные предложения президента США Вильсона, намекая на готовность пойти на большие уступки, но в то же время в телеграмме Вильсону шла речь о справедливом мире. Мирные переговоры после этой телеграммы еще не начались, однако среди немцев распространились слухи, что вот-вот мир будет заключен. Поэтому 29 октября 1918 г. на линейных кораблях Океанского флота вспыхнуло восстание, переросшее затем в германскую революцию. Примечательно то, что привыкшие к потерям и военным тяготам экипажи германских подводных лодок и миноносцев никак не отреагировали на революционные инициативы их товарищей с линкоров.

Почему Людендорф решился на наступательную операцию во Франции, имея перед собой уже оснащенные танками войска Антанты? Почему это наступление провалилось, и был ли шанс у Германии победить, если бы наступление было бы отложено и проведено осенью 1918 г.? Ответ на последний вопрос сопряжен с оценкой военного потенциала США в Европе в 1918 г. Ответ на первый вопрос сопряжен с проблемами организации и оснащения танковых войск армий Антанты, а также альтернативы танкам — боевых отравляющих газов, на которые и делалась ставка Людендорфом. Провал наступления был во многом связан с непредвиденно большим расходом газов, что было вызвано слишком ранними сроками наступления, германская химическая промышленность просто не успела к марту 1918 г. подготовить достаточное количество химических снарядов. Теперь аргументируем сказанное и посмотрим, как развивались события в 1918 г. на Западном фронте и как они могли развиться при более рациональных решениях Генерального штаба Германии.

Ранним утром 21 марта 1918 г. 6500 немецких орудий обрушили огневой смерч на 5-ю английскую армию генерала Гофа. Одно из величайших сражений в мировой истории началось. 21 января 1918 г. Э. Людендорф после инспекции фронта утвердил план наступления, первой задачей которого было сбросить англичан в море, потом ударом на реке Эн предполагалось разбить французов, после чего должен был последовать бросок на Париж. Против 12 дивизий Гофа, одна из которых была отведена в резерв, были брошены 43 немецкие дивизии. В первую неделю наступления были достигнуты заметные успехи.

26 марта 1918 г. германским войскам во Фландрии удалось овладеть значительным участком территории, но, самое главное, судя по донесению германского Генерального штаба, в первые пять дней операции 963 артиллерийскими орудиями и 100 танками англичан. Британские солдаты бросили такое большое количество танков среди собственных же окопов. Люфтваффе удалось сбить за менее чем неделю 93 британских самолета. Но почему такое количество техники было брошено англичанами? Более 100 танков (всего у западных союзников было на тот момент 800 танков, из них 216 принадлежали 3-й и 5-й армиям БЭС) [78] и почти 1000 орудий хватило бы, чтобы остановить немецкое наступление.