Поражения, которых могло не быть - Попов Григорий Германович. Страница 65

План, который слишком часто меняли

Планы нападения на СССР тесно переплетались с политикой и расовой теорией Гитлера. В исторической науке даже четко не выделены политические мотивы, почему Гитлер принял решение о нападении. Якобы лидер нацистской Германии опасался удара с Востока, когда вермахт будет вести борьбу с Англией, осуществляя операцию «Морской лев». Но в то же время Браухич в июльском докладе Гитлеру обрисовал положение Красной армии как удручающее, при таком состоянии своих вооруженных сил СССР однозначно не мог наступать. В дальнейших докладах оценка вооруженных сил СССР была пересмотрена в пользу увеличения числа дивизий, однако в целом немецкие генералы были невысокого мнения о Красной армии.

Попытки СССР присоединить Финляндию могли бы выглядеть достаточно весомым аргументом в пользу концептуальных идей, утверждающих, что Гитлер собирался напасть на СССР из-за действий Сталина в Балтийском регионе, но в переговорах Гитлера и Молотова в Берлине 13 ноября 1940 г. первый четко объяснил, что «Финляндия остается в сфере интересов России» [391]. Единственное, что в связи с Финляндией волновало Гитлера, — это вопрос вмешательства в советско-финский конфликт США, если те поддержат Швецию, которая вполне, по мнению Гитлера, могла оказаться на стороне Финляндии в вероятном новом конфликте Москвы и Хельсинки [392].

Молотов на переговорах 13 ноября уклонился от ответа на вопрос Гитлера о том, объявит ли СССР войну США, если последние будут поддерживать финнов. Молотов лишь сказал, что этот вопрос неактуален, поскольку СССР не планирует воевать в Балтийском регионе [393]. Своим явно провокационным вопросом насчет возможности войны между СССР и США Гитлер прощупывал почву, его интересовало, каковы на тот момент отношения между Москвой и западными союзниками.

Гитлер был недоволен присоединением Молдавии и Буковины к СССР. Однако на вопрос Молотова насчет проливов Босфор и Дарданеллы Гитлер ответил, что «имперский министр иностранных дел уже предусмотрел этот пункт и имеет в виду пересмотр заключенного в Монтре соглашения о них в пользу СССР» [394]. А на вопрос Молотова о том, одобрит ли Германия советские гарантии Болгарии, Гитлер дал вежливо отрицательный ответ, предложив обмен советских гарантий Болгарии на пересмотр соглашения в Монтре. Но окончательно этот вопрос должен был решить, как заявил Гитлер, лично Сталин [395]. Гитлер ссылался на то, что Болгария сама не просила СССР дать ей гарантии независимости [396], когда Румыния, на чей опыт ссылался Молотов, такой запрос Берлину дала.

Разумеется, Гитлер не был искренен с Молотовым на переговорах 13 ноября 1940 г., так как уже 31 июля 1940 г. сказал своим генералам на военном совещании, что на Балтике не может быть двух сильных держав. Но главным мотивом все-таки оставалась вероятность союза Британии и СССР, чего опасался Гитлер. Россию Гитлер назвал «восточноазиатской шпагой Англии и Америки против Японии».

Гитлер на совещании 31 июля 1940 г. ссылался на прослушивания разговоров русских, по которым якобы стало ясно, что в Москве есть сильное недовольство развитием событий на Западе, имеется в виду блицкриг во Франции [397]. Историки, занимавшиеся проблемой выработки Гитлером решения нападения на СССР, почему-то не обратили внимания, что Гитлер исходил, помимо прочего, из донесений разведки, то есть прослушивания разговоров, которые были с середины 1930-х гг. очень хорошо организованы в рамках германских спецслужб. Прослушивались, конечно, в первую очередь переговоры работников советского посольства в Берлине.

На военном совете 31 июля Гитлер сказал, что «что-то такое в Лондоне все-таки произошло! Англичане были уже совершенно down, а теперь опять поднялись [398]». Гитлер считал, что это— результат надежд Лондона на СССР. Заметим, США как фактор возможного изменения ситуации в Европе в речи Гитлера совершенно не упоминаются.

Уже в июле 1940 г. Гитлер определился с приблизительной датой нападения на СССР, при этом он опасался затягивания кампании на Востоке до зимы. Окончательная цель войны была определена Гитлером в июле 1940 г. — полный разгром СССР, но при этом территориальные захваты в пользу Германии предлагалось ограничить Украиной, Белоруссией и Прибалтийскими странами. Финляндии должны были достаться Карелия и большая часть Архангельской области, как буквально у Гитлера: «Финляндия до Белого моря» [399].

Для реализации своего плана войны с СССР Гитлер намеревался летом 1940 г. начать формирование дополнительных дивизий, доведя их общую численность до 180. Но сделать это предлагалось посредством изъятия одного батальона из каждой старой дивизии, а через несколько месяцев — еще по одному батальону, в итоге планировалось уменьшить старые дивизии на 1/3 личного состава, чтобы сформировать новые.

Как сказал Гитлер 31 июля 1940 г., у Германии имелось 120 дивизий после победы над Францией и еще 20 дивизий находились в отпусках, то есть это были дивизии резервистов, которых распустили по домам на время. Таким образом, надо было создать еще 40 дивизий. 50 дивизий, включая и те, которые предстояло вновь создать, Гитлер планировал развернуть в оккупированной Франции, 7 дивизий — в Норвегии, 3 дивизии — в Бельгии и Нидерландах, 120 дивизий — «для Востока» [400]. В этой связи не совсем понятно намерение Гитлера развернуть в Западной Европе такое большое количество дивизий, поскольку угроза вторжения западных союзников всерьез им не рассматривалась в 1941 г. Помимо этого, ОКВ было уверено, что США не вступят в войну.

В связи с планами Гитлера насчет войны против СССР имеются интересные факты, косвенно указывающие на то, что до осени 1939 г. нацистское руководство не имело определенных стратегий на случай вооруженного конфликта с Советским Союзом. В приложении к Директиве № 21 для внутренних регионов рейха указано, что соответствующие указания по снабжению войск в Восточной Пруссии и в Генерал-губернаторстве будут даны за 4 недели до начала операции против СССР. Далее упоминается в приложении, что 19 и 21 октября 1939 г. Гитлер выпустил, но не приказал до определенного времени публиковать планы по мобилизации Восточной Пруссии и оккупированных районов Польши в случае превращения их в прифронтовые области [401] (то есть, надо понимать, в случае войны с Советским Союзом). Гитлер опасался утечки информации в пользу советской разведки, поэтому он умолчал перед властями восточных провинций о таких планах.

План по оккупации Франции огромным количеством войск не был реализован к 1942 г. Как показала практика, в развертывании более 30 дивизий на территории Франции, в принципе, не было необходимости, эта страна легко контролировалась группировкой из примерно 100 батальонов (приблизительно 11 расчетных пехотных дивизий). Содержание такого большого количества войск в Западной и Северной Европе вызывало крупные расходы, в первую очередь — расходы на транспорт. Один факт проливает свет на то, почему Гитлер настаивал на наращивании сил во Франции в преддверии нападения на СССР. Это план «Акула», план высадки в Англии в июне 1941 г. Несомненно, за планом «Акула» стоял Геринг, так как люфтваффе отводилась ведущая роль в предполагавшейся операции против Британии.

План «Акула» едва ли создавался с целью дезинформации советской стороны весной 1941 г., поскольку, согласно боевому расписанию войск, которые должны были участвовать в наступлении против Англии, Германия готовилась выделить не так много сил для захвата Британских островов. В этой связи операция «Марита» могла в намного большей степени отвлечь внимание Москвы от приготовлений Германии к нападению на СССР, хотя для проведения этой операции в начале марта 1941 г. ОКХ планировало выделить 6 дивизий первой линии, две учебные дивизии и четыре дивизии из резервов (две из них были расквартированы до этого в Румынии). Масштабы операции на Балканах окончательно должны были быть определены, по мнению ОКХ, позицией Турции, которую предполагалось удерживать дипломатическими методами [402]. Однако, по мнению Гитлера, на положение на Балканах могли сказаться действия Британии в Северной Африке и в Сирии, в последнюю, как предполагал Гитлер, англичане вполне могли вторгнуться, что изменило бы баланс сил на Балканах в пользу союзников за счет изменения политической позиции Турции [403].