Разорванный круг, или Двойной супружеский капкан - Новиков Николай Михайлович. Страница 18

— Ты устала, девочка, — обеспокоенно вмешалась Регина Васильевна. — Жара и вправду стоит невыносимая, я и сама уже думаю: да хоть бы скорее она закончилась, не привыкли мы к ней. Поди, Мариша, ляг, отдохни, а я тебе что-нибудь вкусненькое приготовлю. Ананасовый сок со льдом хочешь?

— Нет, тетя Регина, спасибо. Единственное, что я хочу, — выяснить у своего сурового родителя кое-какие подробности его секретных деловых планов, — сказала Марина и, дождавшись, когда Регина Васильевна унесла посуду на кухню, спросила: — Папа, это верно, что ты собираешься заключить новый контракт с Хавьером Ферерой?

— Верно, — кивнул Лизуткин, внимательно глядя на дочь.

— И мне об этом ничего не сказал?

— Ну, видишь ли, дочка, мне показалось, у тебя сейчас и своих забот хватает. Ты ведь целую неделю жила в Крылатском. Кстати, то, что я поручил Савину, тебя не касается. Пока. Так и передай ему, если потребует от твоего отдела какие-то предложения.

— Ты что, совсем дурой меня считаешь? — зло спросила Марина. — Про какие такие мои заботы говоришь?

— Прежде всего, про семейные. Мне кажется, пришло время разобраться в собственной жизни, прибиться, как говорят, к твердому, понимаешь, берегу. Ты чем занималась эти дни в Крылатском?

— Думала о том, какой, оказывается, мудрый и заботливый у меня папаша! — язвительно сказала Марина.

— И что придумала? — снисходительно усмехнулся Григорий Анисимович.

— Ничего хорошего. Ты забираешь из банка всю выручку, полученную в результате валютных операций и работы с ценными бумагами, а взамен требуешь, чтобы мы сейчас, в мертвый сезон, притащили льготный кредит на два миллиарда! Ты что, папа, хочешь разорить наш банк? Только не нужно прикрываться рассуждениями о моей семейной жизни!

— Она-то больше всего меня и тревожит, — вздохнул Григорий Анисимович. — Эту пылкую речь поручил тебе сказать Савин?

— С чего ты взял? Савин не только банкир толковый, но еще и умный человек, и такого поручения дать мне просто не может. Мне самой небезразлична судьба банка, в котором я работаю, понимаешь? Не хочу, чтобы он лопнул! А ты даже не мог рассказать о своих предполагаемых контрактах, не мог посоветоваться с дочерью, которая отлично знает положение дел в банке! Что случилось, папа?

— Тебя ведь не было, а по телефону такие вопросы не обсуждают. Ну ладно, ладно, — миролюбиво улыбнулся Лизуткин. — Не будем об этом.

Банк не лопнет, я гарантирую, а что не посоветовался — сама виновата. Расскажи-ка мне лучше о романе Максима. Рад, что у него книги выходят.

— Это уже третья, — холодно сказала Марина.

— Вот как? Значит, я втройне рад за парня.

— Ты всегда был неравнодушен к Максиму, папа.

— Да уж, помню, когда ты собиралась за него замуж, я не возражал, не отговаривал тебя.

— Еще бы ты стал возражать! Это ведь мое личное дело.

— И потом, когда вы жили вместе, старался всячески помогать вам, поддерживал парня. Квартиру вам купил… Это о чем-то говорит?

— Говорит. О том, что ты доверяешь мне. Ну и что?

— Не только, дочка, не только. Это говорит еще и о том, что я уважаю твоего мужа и считаю, что лучше этого парня тебе не найти.

— Ну и уважай себе на здоровье! — обиженно поджала губы Марина. — Меня это мало интересует.

— Видишь ли, Марина, мне нравится, когда мужчина четко знает свою цель и, невзирая на все трудности, идет к ней. Ничего, что не сразу получается, главное — верить в себя и работать, работать, работать. Максим именно таков… в отличие от некоторых банкиров. И я действительно рад за него. Поэтому и подумал, может быть, сейчас, когда он добился успеха, тебе следует поговорить с ним? Раньше ему гордость не позволяла вернуться, а теперь, глядишь, по-другому посмотрит на вашу семейную жизнь. Да и ты кое-что поняла, дочка.

— Я весь этот год понимала и до сих пор понимаю только одно — он ушел, бросил меня! А ты, вижу, ничего не понимаешь, если радуешься за этого человека. Ну спасибо тебе, папочка! — недобро прищурилась Марина.

— Я очень люблю тебя, дочка. Но если честно, в том, что Максим ушел, есть и твоя вина. Не верю, что он хитрил, обманывал тебя, лгал в глаза — не такой он человек.

Марина несколько мгновений соображала, что ответить отцу, ничего не придумала и решила вернуться к началу разговора.

— Ладно, хватит об этом, папа! — крикнула она. — Для своей сделки ты мог бы найти деньги в другом месте, что-то придумать, а не давить на наш банк!

— Банк должен работать, — жестко ответил Григорий Анисимович.

— Но есть объективные причины, когда нормально работать невозможно, а ненормально — такой контроль, что лучше и не пытаться! — тотчас же возразила Марина.

— А что, и вправду хороший роман сочинил Максим? — неожиданно спросил Лизуткин. — Ты прочла его?

— Прочла… Есть интересные страницы, но в общем — так себе. Ширпотреб на тему любви и разлуки.

— Ой, не ври, дочка. Люди, у которых довольно-таки неплохой вкус, ширпотреб не читают. Я имею в виду прежде всего свою дочь.

— Надо же знать, чем занимается человек, который по закону все еще мой муж. Я тут подумала, а может быть, мне потребовать половину гонорара? Имею полное право.

Григорий Анисимович нахмурился.

— Пожалуйста, доченька, больше никогда не говори мне такое. Это неприлично. Разве Максим когда-нибудь говорил, что претендует на часть квартиры, где он прописан? На мебель или другие какие вещи? И не скажет. И моя дочь не должна быть попрошайкой. Если ваш брак уже в прошлом, я в состоянии решить любую твою проблему.

— Это дело принципа, — неуверенно возразила Марина. — Я бы эти деньги отдала в какой-нибудь фонд помощи бедным или беженцам.

— Отдай свою зарплату, если возникло такое желание. Максим честно заработал свои деньги.

— Вот как?! Может быть, тебе следовало пригласить на ужин его, а не меня?

— Может быть, — твердо сказал Григорий Анисимович. — И об этом я хотел посоветоваться с тобой.

— Да? Ну так знай, папа: я не желаю видеть этого придурка! Ты уважаешь его, рад за него, а он хотя бы позвонил? Мог бы справиться о здоровье, книгу свою подарить. И не подумал! Свинья неблагодарная, вот он кто!

— Не подарил, да. А кто виноват в этом, дочка? Только ли Максим?

— А мне — наплевать!

— Марина, дочка, — Лизуткин встал, отодвинув стул, подошел к дочери, ласково потрепал ее длинные светлые волосы. — Пожалуйста, поговори с Максимом. Ты ведь сидела в Крылатском, читала его книгу, думала о нем. Для меня главное, чтобы моя дочь была счастлива.

— С ним?!

— Поговори. Я верю, что он станет известным писателем, если не богатым, то по крайней мере — достаточно состоятельным, чтобы обеспечить свою семью. Вот и будет у тебя прочная опора в жизни. И аппетит улучшится независимо от положения дел в банке. И думать будешь не о том, что я граблю банк и не советуюсь с тобой по поводу заключения очередных контрактов, а о своей семье, о детях, в конце концов. Это куда приятнее, поверь мне.

Лизуткин улыбнулся и неторопливо направился в свой кабинет. Обдумывать в тишине планы предстоящих сделок. Об их выгоде и о трудностях, которые необходимо преодолеть, — тоже.

Марина еще несколько минут молча сидела в столовой, а потом стремительно пошла в свою комнату. На диване лежала книга в яркой обложке, блестящей в лучах заходящего солнца. Максим Данилов. «Рассвет над розовой вуалью». Марина схватила ее и в ярости швырнула в стену. Печально шелестя страницами, книга упала на пол.

Часа два, наверное, Марина лежала на диване, беспокойно ворочаясь с боку на бок. Вначале злилась на отца, потом стала думать о Максиме. Из колонок музыкального центра «Technics» страстно рвался голос Филиппа Киркорова, но она не слушала любимого певца. Чтобы дать ответ Савину, надо знать, что думает о ней сейчас Максим. А вдруг он переменил свое мнение? Скажет: «Знаешь, мы оба поступили глупо год назад, я скучаю без тебя, приезжай немедленно… Ведь было же время, когда мы прекрасно чувствовали себя вдвоем? Почему бы не попробовать снова?»