Преумножающий дары (СИ) - Драфтер Ули Александрия. Страница 19

— Ты проделал большую работу, — Фагир стоит спиной ко мне, наблюдая стекающий источник. Он вздрагивает, когда я заговариваю с ним, — расскажи, чего тебе удалось добиться.

— Прекрасная Миштар, — оборачивается он ко мне, тогда я вижу, что в его внешности что-то изменилось — с лица исчезли ожоги и раны, прозрачные элементы защитных приспособлений стали чище, обновлены, — работы здесь на самом деле совсем не много, лишь дополнительные элементы. Источник же просто изменил свое русло, перенесен в этот зал из межстенного желоба, — отвечает он в поклоне.

— Вижу, визит к мастерам эфелинов и гро не прошли даром, — подхожу ближе, — расскажите о своих нововведениях.

— Как пожелаете — он протягивает руку-протез, указывая на рукотворный водопад я же замечаю новые элементы в механической руке ороса, — вода является заслонкой, поток энергии сквозь нее проходит, но не вбирает почти ничего из этого пространства. Зато подпитывает, — он смотрит на меня, я киваю ему, прося продолжать, — это техника гро и мастера эфелина Виилеса.

— Только одного мастера?

— Госпожа Миштар, простите, но мастера эфелинов отказались делиться знаниями. Откликнулся лишь один. Зато мастера-гро охотно поделились умениями. Двойные двери и проточный резервуар — их методика.

Сказанное им меня не радует.

— Прискорбно слышать это. Чем же они объяснили свой отказ?

— Не гневайтесь, — склоняется он, — мне было отказано по причине сохранить чистоту испытаний. Этим они обозначили важность вашей работы здесь.

Не могу сказать, что меня начинает переполнять радость и гордость от этих слов. Скорее раздражение, а потом понимание глупости и высокомерности отказавших в помощи.

— Забавно, — говорю, обходя резервуар и тем самым становясь напротив ороса, — Скажите, Фагир, а вы довели до их сведения кто вас послал?

— Это первое, что я сообщил им, — говорит он.

Я смеюсь.

— Благодарю вас, Фагир, — говорю это, скидывая верх облачения, — ваша работа будет оценена по-достоинству.

Снимаю остатки одежды, опускаясь в резервуар, ступая по его дну, подхожу туда, где стоит орос.

— Прошу вас присоединиться и испытать прочность вашего творения, — проявляю свою сому сквозь оболочку, выходя на берег перед ним, — вы заслужили это право. А те, кто не услышали моей просьбы, сами проявили себя глупцами.

Я беру обе руки столь близкой мне по сути своей энергоформы, притягиваю к себе. Металл одной и грубая плоть другой руки смыкаются на моей спине. Я же сам готовлю его тело к соединению. После этого, Фагир сам перехватывает меня, так же охваченного иллюзорным огнем проявленной сомы, приподнимает и опускает прорезая мою плоть. На мгновение сознание меркнет от боли, но потом, энергетическая составляющая реагирует давно забытым ощущение легкости и тепла. Оболочка повреждается от несвойственных ей воздействий, но матрица моей сомы получает долгожданный сдвиг к состоянию экстаза.

Орос, держащий меня, сам не ожидает такого, замирает, глядя на меня. Я же в знак одобрения, кладу ладонь на его плечо, пуская импульс для усиления удовольствия. Этого становится достаточно, поскольку меня снова приподнимают, насаживая на инструмент контакта, разрывая и раня изнутри.

Боль, разрушение оболочки — все это воспринимается мной как напоминание контакта с Патроном. Но теперь оно приносит не только мучение, а забвение. На волне оглушения от сильных и множественных ранений, когда тело ороса прорывается а мое, я чувствую все возрастающую горячую волну. Она бьется о берега чувствительности оболочки и, наконец, на достаточной амплитуде, переливается через них, захватывает чувства сомы, топит последние отголоски боли. Орос уже без страха, поддаваясь своему инстинкту, крепко перехватывает слабое тело, врезаясь в него, разрывая собой. Подобно моему хозяину, орос на последних этапах делает особенно сильные движения, наконец, разрывая меня от самого входа в мое тело до середины живота. Я сразу запускаю восстановительные процессы, самостоятельно, Мне приходится оттолкнуть от себя Фагира, чтобы не забрать случайно его реликт. На столько сильным оказывается процесс распределения.

Пламя истинного тела гаснет, иссякает оно и в отражениях окуляров Фагира. Теперь, в его глазах я снова воплощение Миштар, а не его вожделенный бог огня. Привычным жестом, склоняясь передо мной, он ждет моего решения. Я же оглядываю место изолятора, понимая, что след на моей и его ауре никуда не делся.

— Источник, Фагир, — снова оборачиваюсь к нему, — он для очищения ауры, ведь верно?

— Я не столь искусен в терминах, Миштар, но гро упоминали такую возможность.

Я подхожу к нему, помогаю снять одежду, вместе с собой завожу в искусственное озеро.

Действительно, пропущенная сквозь энергетический заслон, вода выносит в себе часть заряда. След в ауре медленно вымывается, растворяясь в ее потоке. Это происходит как с моим, так и со следом ороса.

— Фагир, — говорю ему, прижимая за плечи, — мне будет нужно еще пять таких изолятора, — его страх отступает, он понимает, что я не намерен уничтожать его как носителя знания, — только источник там будет не обязателен.

Часть 25. Плоть бога

В последующие дни я заканчиваю обучающие бои тем, что решаю брать сильнейших с собой в изолятор. Именно так мне удается снизить накопленный дисбаланс энергии.

Слабое тело оболочки не раз было разорвано воздействием порой не одного ороса сразу. За процессом перераспределения и мощным экстазом, я почти не чувствую боли от разрушения. Это радует, потому как готовит к взаимодействию со своим хозяином.

Только энергоформы нейтрального уровня тем и слабы, что не могут перекрыть отдачу своей энергии. Это я понял на собственном опыте. Несколько десятков оросов так и не покинули изолятор, растворив свою энергию во мне. Их тела же я поглотил, обращаясь в истинный облик. Но чем дальше, тем больше я учусь взаимодействию с энергоформами, вникая в саму суть их устройства.

Только в этот раз, когда я остаюсь в изоляторе один, очищая матрицу и ауру оболочки, в источнике, понимаю, что ко мне пришел изобретатель этого места. Фагир стоит на пороге. Он теперь не склоняется передо мной, но я рад — я долго добивался, чтобы этот орос вел себя со мной на равных. Под его руководством не только возводились изоляторы энергии, но и было продолжено обучение других оросов, способных к освоению знаний.

— Рад вас видеть, Фагир, — обращаюсь к нему, не ожидая пока тот выскажет приветствие, — прошу вас присоединиться ко мне, — орос входит, закрывая за собой клапан двойных дверей, — вы хорошо справляетесь со своей работой, — выхожу ему на встречу, ради него проявляя свою сому. Но сразу понимаю, что аура ороса отягощена. Только чем — знанием, виной, или, наоборот, неведением? — Ты что-то хочешь спросить у меня, Фагир?

Он склоняется, снова, хотя, я просил его быть со мной на равных.

— Миштар, ваши деяния велики, вы несете благо нашему народу, стремитесь усилить и укрепить нас, — он не торопится подняться, как и высказать тревожащее его, — только правильно ли мы понимаем ваши посылы? Правильно ли ступаем по дороге, что вы нам готовите? — наконец, поднимает голову, я же убираю след сомы из оболочки, понимая, что это ни к чему, — Возможно, эфелины были правы, и нам не стоит смешивать знания и возможности, искажая нашу суть, отличимую друг от друга. Возможно, вам не стоит отдавать свою божественную плоть в пользования тех, кто создан умирать.

Я смотрю на него, обдумывая, как же лучше разрешить сомнения. Я делаю шаг назад, затем еще. Отхожу достаточно, затем, проявляю свое истинное тело. Открываю его полностью.

Но не даю жару пробиться сквозь изоляцию.

— Взгляни на меня, Фагир, вот мой истинный облик. Запомни его, — он первый среди оросов видит мою сому, — я не был рожден таким, но стал тем, что ты видишь. И это дело рук сотен. Жертва тысяч. Я же и сам не несу в себе одного единственного назначения — и воин, и убийца, и хранящий память. Я и тот, кто заменяет собой любовь. Меня этому учили. Именно благодаря разнообразию знаний я стал сильным, — возвращаю оболочку, снова подходя к Фагиру, — мне доверили вести вас, развивать и я делаю это. Я даю вам самые разные знания, — смотрю на него, осторожно беру его руку, — и получаю знания сам. Теми путями, какие мне доступны, — приближаюсь к нему еще, Фагир же снова становится на одно колено, — плоть моя для этого не исключение, скорее то, что связывает нас наилучшим образом. А те, кто не способен прислушаться ко мне, сами навлекут на себя несчастье.