Целитель - Пройдаков Алексей Павлович. Страница 18

– Пошел вон отсюда! – взвизгнул настоятель.

_________________________

Как ни крути, а до ноября «Арта» бездействовала. Потом я принял участие в тендере на радиочастоты и выиграл его.

Думаю, всё-таки отец Игорь втихушку предал меня анафеме, потому что дела не двигались даже после получения лицензии «генеральной, бессрочной». Хроническое безденежье вынудило поддаться на уговоры и отказаться от всяких прав на телеканал, мне было обещано денег. Но, как только это было сделано, меня немедленно вышвырнули без всякого выходного пособия. Мотив увольнения известен – «пьянка, аморальное поведение».

… Тогда я искренне полагал, что «я – совсем никто». И многие факторы действовали в безоговорочное подтверждение такой уверенности.

4

…До сих пор всё помню явственно. Вначале в кабинет Сергея Васильевича зашел Митя Працак, директор одной из студий кабельного телевидения. Подозрения это не вызвало, он в последнее время бывал часто.

А через несколько минут в контору ворвалось несколько человек в штатском. Вели они себя так нагло, что всем стало ясно: УБОП. На шефа надели наручники и увели.

Я сразу почувствовал, это конец. Конец всему: нормальной жизни, хорошей работе, достатку в семье.

Всё только начинается.

Помните?

Из всей редакции газеты никто не мог произнести даже слова.

Наборщица Наташа, тайно влюблённая в шефа, плакала.

Бедная Наташа! Она погибнет ровно через два с половиной года, по вине пьяного подонка за рулем.

Но тогда мы ещё не знали, как и куда разбросает судьба всех, кто в этот день был нем и слеп.

Леночка Полупанова, самая талантливая из вновь принятых, почти в безнадежном состоянии уедет лечиться в Россию.

Валера Цыбин, наш компьютерный гений, вскоре в результате аварии потеряет новую машину, ещё не родившегося ребенка; по его вине погибнет человек, а сам он будет осужден.

Катя Устюгова будет уволена за какие-то «лишние слова». Не в газете, а устно. Что такое эти лишние слова? Почему за них увольняют?

Хечу Харизову уберут самым подлым образом. Она ляжет в больницу на сохранение, а её тем временем, чтобы не выплачивать декретные, подведут под увольнение, по «профнепригодности». От нехорошего известия у неё случится выкидыш. Вместе с работой она потеряет и квартиру, которую я для неё добивался.

Илья Панаев, блестящий специалист по радио. Его уволят только за то, что «Верочке» однажды не понравилось, как он ей ответил.

Надя Бережная, журналист старой гвардии, единственная после меня позволившая себе иметь собственное мнение. За это и будет уволена без всякого предупреждения, обвиненная в пьянстве. Понимаете, малопьющую женщину обвиняют в пьянстве? Чтобы расплатиться с кредитом, ей едва не придётся продать квартиру.

Кстати, кредитами Вера Авдеевна пичкала всех нас, дабы покрепче привязать к холдингу, а в случае «проблем», иметь реальные рычаги – и давления и, если понадобится, мести.

Да что там говорить о творческих работниках?

Она вышвырнет на улицу даже водителя.

Валера Лесик, в прошлом мастер спорта международного класса по автогонкам, будет уволен за то, что не пожелал «отменить» своего уважения к арестованному.

Вера Авдеевна разгонит всех, кто стал невольным свидетелем истории с шефом. А взамен наберёт разнообразную посредственность. Таких писак, от опусов которых и на сегодняшний день волосы встают дыбом.

У меня, даже иногда по прочтению возникал вопрос, неужели в стране нет какого-нибудь контролирующего органа качества газетных материалов?

Цензура, где ты? С тобой было плохо, но без тебя гораздо хуже.

Зато вновь принятые «обзоровцы» весьма послушны, у них нет своего мнения.

А ещё они очень любят называть себя «журналистами». Причем, на вопрос: кем работаешь? – неизменно отвечают: журналистом…Этакая невинная слабость, которая делает это слово даже более употребляемым, чем «поэт».

Но поэту, худо-бедно, хоть слова рифмовать надобно уметь, журналисту же ничего уметь не надо, только следовать мановению хозяйской руки.

Как вам понравится такое? Это из сообщения о субботнике.

«В это утро более трёх тысяч человек оказалось на улице. «Если мы не очистим наш город, то кто его очистит?» – сказала моя коллега-журналист, параллельно лихо размахивая веником».

Надо ли комментировать данные слова?

Но не в них дело, дело в непритязательных требованиях «Верочки».

Кстати, сразу же после ареста Сергея, она срочно переписала всю собственность на третье лицо.

В это утро Вера Авдеевна почему-то была в редакции. Быстро собрала коллектив и бодрым голосом объявила, что отныне сама станет проводить планёрки по утрам. Жизнь продолжается, работа тоже…

И тому подобные банальности.

Все разошлись. Меня попросила задержаться и стала выспрашивать, известно ли хоть что-то? Я ответил, что Митя утром принёс шефу долг. То, что он занимал деньги у Сергея, знали исключительно все.

Вера посоветовала держаться и неожиданно заявила, что думает над тем, кто заменит Сафонова. Мой вопрос «не рано ли?» её немного рассердил, но только немного. Под конец разговора она попросила как-нибудь обнадежить ребят, чтобы не кисли.

В этот день всё валилось из рук.

После ухода «Верочки» на «основную» работу, мы собрались в кухне. Немного выпили, думали снять напряжение. Но не помогло. Вернулись к случившемуся, и неизбежно стали говорить про шефа.

Мы всё ещё питали иллюзии и надеялись, что «всё выяснится». Вспоминали добрым словом даже его сумасбродные поступки и выговора.

Но ничего нами ожидаемого не случилось.

Было заведено уголовное дело «о вымогательстве и организованной преступной группе».

Сделалось ясно, что Сафонову скоро не выбраться.

Виновен он или не виновен, не знал никто. Но его жалели все. И проклинали того, кто его подставил.

Чуть позже я совершенно случайно услышал, что за месяц до ареста шефа, Митя Працак уж очень быстро получил кредит в Амир Банке. И быстроте такой в немалой степени способствовала госпожа заместитель – человек всесильный в филиале, поскольку директор слишком отягощена депутатскими обязанностями.

А кто становился единственным и полновластным хозяином медиа-холдинга «Сервис-информ» после ареста Сергея и так ясно.

Я встретился с Митей Працаком и попросил пояснить, в чём дело. Трёхлетнее знакомство и разница в возрасте давали мне на это право.

Он опасливо покосился и подал знак двум охраняющим его молодцам.

Они сразу подошли, меня отпихнули и посоветовали держаться подальше.

Но мне на расстоянии удалось уговорить Митю.

Меня мучили два вопроса: кто виноват? и что делать?

На первый он сразу ответил, что сказать ничего не сможет. По второму, с грустью констатировал, что «сам жалеет, что связался, но УБОП такие дела просто так не прекращает». Чтобы его не сговорили отказаться – постоянно звонят друзья Сафонова и денег предлагают, и пытаются угрожать, – к нему приставлена охрана. До суда.

Я демонстративно плюнул, обозвал его «сукой» и пообещал прислать открытку к 8 марта.

Была ли Вера причастна к аресту Сергея, я не знаю, да и доказательств никаких нет. Но в выигрыше осталась только она и это бесспорно.

В самом деле, шеф был скрытым «крестным отцом» или оказался жертвой грандиозной подставы, мне до сих пор неведомо.

Сергея осудили, дали десять лет «строгого режима».

Вера настаивала, чтобы я возглавил холдинг. Я под разными предлогами отказывался. Потом решил, что работать с ней не смогу.

Добром она меня не отпускала, пришлось уйти «недобром». С моей стороны это был опрометчивый шаг, но иначе я не мог.

Всячески в жизни приходилось приспосабливаться, но на что я по-настоящему не способен – это работать с человеком, которого я перестал уважать.

«Самосознание есть состояние, в котором человек становится объективным по отношению к себе, а объективное сознание есть состояние, в котором он вступает в контакт с реальностью, или объективным миром, от которого он в настоящее время отгорожен чувствами, снами и субъективными состояниями. Другое определение четвёртого, или «объективного» состояния сознания может быть дано с точки зрения возможного познания истины».