Холод южных морей - Шестера Юрий. Страница 19

– Добро, Андрюша, завтра ты будешь на острове.

– Андрей Петрович, держитесь за мою палку, а то камни от брызг прибоя скользкие, – предложил мичман Демидов, успевший по молодости лет забраться повыше.

– Спасибо, Дмитрий Николаевич! – поблагодарил тот, поднявшись на довольно солидный валун, окруженный со стороны суши пингвинами, насиживающими яйца.

– Я вам сейчас подыщу какой-нибудь хлыст, которым можно будет отпихивать пингвинов, а иначе их никак не сдвинешь с места. Стоят, как изваяния, над своими яйцами и ни гу-гу. Слава Богу, что еще не щиплются и не бьют своими ластами, – задорно говорил мичман, радуясь земной тверди под ногами.

И он был прав. Пингвины стояли так тесно, что порой было невозможно сделать шаг, не отпихнув кого-либо из них хлыстом. Поднявшись таким образом по вязкому грунту, источавшему пренеприятнейший запах, до середины горы, путешественники остановились. Выше отметки 600 футов пингвинов уже не было.

– Смотрите, Андрей Петрович, с подошедшего «Мирного» тоже спустили шлюпку, – заинтересованно отметил наблюдательный капитан-лейтенант Завадовский.

– Вот и хорошо, – со злорадством откликнулся Демидов. – Не нам же одним, Иван Иванович, дышать этим смрадом…

– Не нервничайте, Дмитрий Николаевич, – успокоил мичмана Андрей Петрович. – Мы с вами шли по пингвиньему помету, который здесь накопился за сотни, а то и тысячи лет. Поэтому яйца пингвинов лежат как бы на мягкой и теплой подстилке в идеальных для этих мест условиях. И заметьте, на острове за исключением вершины горы практически нет снега, в то время как острова и Лескова, и Торсона, находящиеся неподалеку, полностью покрыты снегом и льдом.

– Это, наверное, является следствием вулканической деятельности острова, – предположил астроном Симонов, вопросительно посмотрев на Андрея Петровича.

– Вы совершенно правы, Иван Михайлович! Оттого остров и имеет такую необычную темно-красную окраску. Таким образом, господа, мы разгадали причину, по которой пингвины избрали этот остров местом своего гнездовья. Поздравляю вас с этим успехом! А запах – это вторично, Дмитрий Николаевич, – улыбнулся он мичману. – Пингвины выведут свое потомство и преспокойно уплывут в океан. Делать им здесь будет больше нечего.

Путешественники уже другими глазами взглянули на лежащий под ними остров, усеянный множеством пингвинов.

– А сейчас надо собрать образцы пород. Пусть с ними разберутся в Академии наук в Петербурге, – сказал Андрей Петрович, снимая с плеча лямки холщовой сумки.

– Э нет, Андрей Петрович, это уже не ваше дело! – воскликнул мичман, отнимая у него сумку. – Вы показывайте мне камни, которые вас интересуют, а собирать их уж буду я.

– Спасибо, Дмитрий Николаевич! Я не против такого разделения труда, – еще раз улыбнулся ему Андрей Петрович.

«Странно, – рассуждал он, осматривая склон горы и вспоминая поиски Григория Ивановича на Нукагиве, – но нигде не видны следы потоков лавы. В чем же дело? Ведь это же вулкан и при том действующий! – и в подтверждение своих мыслей взглянул на шлейф густых испарений, тянущийся от вершины горы. – А стал бы Григорий Иванович подниматься к его жерлу? Навряд ли. Ведь вблизи него испарения могут быть и ядовиты. Конечно, если бы это была экспедиция вулканологов, тогда другое дело. А нам, грешным, там делать нечего», – благоразумно решил он.

При возвращении к шлюпке прихватили с собой около десятка поморников [13] и несколько пингвинов. И было удивительным, что пингвины, смирные до сих пор, преследовали их, норовя ударить ластами, которыми бьют довольно сильно.

– Будете знать, как воровать чужое добро, господа хорошие! – с задорным смехом обращался мичман Демидов к путешественникам. – Кыш, окаянные! – самоотверженно отбивался он от наседавших пингвинов сумкой с образцами пород.

Увидев поблизости небольшую льдину, капитан решил воспользоваться ею, чтобы наколоть льду для сохранения продуктов. А Андрей Петрович из собственного опыта знал, что это было большой проблемой для мореплавателей, вспомнив при этом, в частности, о большом количестве свежей рыбы, выброшенной за борт во время перехода «Надежды» из Петропавловска на Камчатке в Японию.

Матросы же всего за полтора часа привезли его на шлюп столько, что наполнили шесть больших бочек, котлы и все артиллерийские кадки, чем капитан остался несказанно доволен.

– А теперь проведем эксперимент, Андрюша, – таинственно поведал Фаддей Фаддеевич и приказал кокам, не сообщая об этом офицерам, из растопленного льда приготовить чай для кают-компании.

Когда же те нашли, что вода была превосходной и чай вкусен, капитан облегченно вздохнул:

– Теперь у нас не будет проблем со свежей пресной водой во время всего плавания во льдах.

25 декабря, когда шлюпы лавировали при противном ветре с юга, Беллинсгаузен приказал офицерам «Мирного» во главе с капитаном прибыть на «Восток» для участия в молебне по случаю изгнания французов из России в Отечественную войну 1812 года.

Молебен был отслужен с коленопреклонением. Матросам в обыкновенные дни готовили солонину пополам со свежей свининой, но по случаю сегодняшнего события приготовили любимое кушанье русских – щи из кислой капусты и свежей свинины, пироги с рисом и мясом, а после обеда роздано было каждому по полкружки пива. В четыре же часа дня выдали еще и по стакану пунша с ромом, лимоном и сахаром. После этого матросы были столь веселы, будто находились в праздничный день в России, а не в Южном Ледовитом океане среди туманов, пасмурности и снегов.

После праздничного стола в кают-компании Беллинсгаузен пригласил Лазарева и Андрея Петровича в адмиральскую каюту.

– Уже плаваем вместе, почитай, полгода, а вы с Михаилом Петровичем так толком и не познакомились, – сказал Фаддей Фаддеевич, обращаясь к Андрею Петровичу.

– Живем в соседних домах, а тропинка между ними так до сих пор и не протоптана, – отшутился тот.

– Значит, будем протаптывать, – констатировал Фаддей Фаддеевич.

Все расселись па местам, благо, вестовые уже внесли кресло капитана «Востока». «Видимо, предстоит долгий разговор», – предположил Андрей Петрович.

– А я вас, Андрей Петрович, видел в Новоархангельске, – первым начал Лазарев.

– И я вас, Михаил Петрович, но только мельком. Меня тогда, честно говоря, поразило, что морской офицер в довольно солидном возрасте до сих пор ходит в мичманах.

– Вы не совсем правы, Андрей Петрович, – мягко улыбнулся тот. – Я уже тогда был лейтенантом и, между прочим, командовал «Суворовым».

– Прошу прощения, Михаил Петрович! – смутился Андрей Петрович, прекрасно зная, как ревностно относятся офицеры к воинским чинам. – Еще раз прошу извинить меня за невнимательность! Я тогда, исполняя обязанности коменданта крепости Росс в Верхней Калифорнии, был очень озабочен усилением ее обороны, заехав ненадолго в Новоархангельск, чтобы отобрать пушки и переправить их в крепость.

– От индейцев? – заинтересованно спросил Лазарев.

– Нет, от испанцев. Дело в том, что после изгнания Наполеона Фердинанд VII, король Испании, вернулся со своим двором в Мадрид и сразу же дал негласное указание губернатору Верхней Калифорнии в обход, разумеется, российского правительства удалить русских с ее территории.

– И чем же закончилось это противостояние? – живо и крайне заинтересованно спросил капитан «Мирного».

– Да ничем… К этому времени Мексику, как впрочем, и все колонии Испанской Америки, сотрясало национально-освободительное движение их народов. Так что испанцам стало не до нас. А по уверению нашего генерального консула в Рио-де-Жанейро господина Лангсдорфа, испанскому владычеству в Америке вообще приходит конец.

– Прямо как в русской поговорке: «Сам не гам и другому не дам!» – вмешался в разговор молчавший до сих пор Фаддей Фаддеевич.