Спиною к будущему (СИ) - Резниченко Ольга Александровна "Dexo". Страница 28

- Чтоб ты, УДАВИЛСЯ, ТВАРЬ!

Обомлел.

- … своей похотью и властью. С**ин сын. Что? Чего замер? Насилуй, ублюдок, НАСИЛУЙ! Как это ты делаешь каждый день со мной, каждый раз, когда меня тащат на допрос к твоему гребанному другу-следаку в кабинет. НАСИЛУЙ, или как всегда не доведешь дело до конца?! Сбежишь, подлое животное?! Над слабыми любишь потешаться, упиваться своим превосходством?! Ну, так БЕРИ, ломай, кроши и РВИ … да выбрасывай! Унижай, как ты это любишь! Раздави меня полностью… и сотри с лица земли. Это же так достойно и по-геройски…

Ну же, ДАВАЙ! – хватаю его сплывшие с меня руки обратно и укладываю на задницу, - до боли, до криков, до крови и слез – и пока жизни во мне не останется.

Жуткие мгновения молчания, оцепления, внутренних рассуждений, и дернулся от меня, словно от кипятка.

Невольно пнул в сторону, отчего подалась немного вперед и плюхнулась лицом в обивку. Быстро сорвался на ноги, машинальные движения, одеваясь – и тотчас скрылся из виду долой…

Мразь. Сука,

а не Клёмин …

…

Отчаянно застонать, рухнуть на диван, перевернуться на спину. Выдохнуть.

Внутри все еще сжимал меня страх, а конечности дрожали от напряжения. Бешено колотилось сердце.

Но я всё еще жива,… жива и уже свободна.

Глава 14. Жирная точка

***

Прошла неделя. Клёмин не объявлялся, и на ковер к следователю пока больше никто не вызывал.

Взять пару лишних ночных дежурств, чтобы не оставаться дома наедине со своими мыслями. Полностью загрузить себя работой, вместо сна – натяжное кофе.

Срываюсь, рычу, психую.

Не знаю, что со мной происходит. Видимо, просто не выдерживаю это ожидание. Неизвестность. Сработал ли мой отчаянный план? Или же... всё станет еще гораздо страшнее и жесточе?

А что, если, он, и вправду, захочет повесить на меня это убийство? Раскроет мой истинный мотив (а не глупые догадки и бредни, что сочинил Колмыкин), а там и вовсе… всучит пистолет с моими отпечатками пальцев (ведь, я не знаю, с которого стреляли, да и не нашли еще орудие убийства, только застрявшие пули в плоти подонка).

Вдох-выдох.

Порой, я начинаю понимать курильщиков. Этой вонью и дерьмом заглушить собственную никчемность, что засела внутри. Присесть и скамейку и украдкой уловить привычный (как для невольно пассивного курильщика) зловредный запах. Вдох-выдох.

И что теперь? Что… дальше?

Осознать свое странное поведение, живо подорваться с места, пристыжено опустить голову и пошагать в сторону входа в больницу.

Шаги по лестнице.

- Ангелина! Ангелина Николаевна! – послышался голос отца. Торможу, даже немного пришлось обратно спуститься по ступенькам, дабы отчетливо, полностью увидеть зовущего, застывшего в фойе Котова.

- Да, Александр Федорович?

Быстрые шаги навстречу, и, замерев на коротком расстоянии, ухватившись за перила, уставился мне в глаза.

- Ты же сегодня идешь домой? Или что?

Скривилась.

Надо бы. Да и, наверняка, этот вопрос – формальная вежливость, желание не позволить привселюдно сходить с ума.

- Да, конечно, - живо киваю головой. – Закончу кое-что в записях о сегодняшних анализах по Будковой, и приеду.

- Ну, смотри мне, может, подождать, и поедем вместе?

- Там же мама что-то придумала на вечер.

- Звонила уже, да? – пристыжено улыбнулся, словно вор, которого выкрыли.

- Ага, - смеюсь. – Все хорошо, езжай. Доберусь на автобусе, тем более что сегодня и так рано уходим. Всё в норме.

- Давай, только не задерживайся.

Улыбаюсь.

- Постараюсь…

***

Хмурый осенний день.

В такие дни особо ничего не хочется. Апатия, жесткая депрессия и одно единственное адское желание: спать и никогда не просыпаться.

И стукнуло в голову им (родителям) некоторых близких родственников собрать в гости. Я понимаю, что День рождения у отца, и все дела, однако… то они почти никогда не праздновали, а тут… решились. И это даже еще не юбилей.

А, черт с ним! Переживем, как и всё переживали.

Недовольно покрутить носом, смириться, состроить добродушный вид старым знакомым - все, как всегда, ничего нового или особенного.

Выбраться из больницы на улицу. Колкий, с опаской взгляд на небо – хмурится, клубится, вот-вот разразится болезненным плачем, ноябрьским холодным дождем.

А зонт, как всегда, забыла (причем в ординаторской). И уже же взяла с собой из дому, как редко это бывает, однако,… что не есть, но к месту и времени - его вновь не нарыть.

Плевать. Возвращаться не стану.

Шумный вздох, надувая щеки и лопаясь в обреченности, как воздушный шар.

Разворот – и (вслепую) едва не налетела на кого-то взбешенного: весь ходором ходит; бежит куда-то, не глядя себе под ноги.

- Осторожнее, пожалуйста, - шепчу.

Взгляды встретились.

И сам, словно не мог поверить своей… удаче.

- Клёмин? - побелела я от прозрения.

- Пошли со мной, - резко хватает за руку и тащит за собой. Особо не сопротивляюсь, живо перебираю ногами, силясь поспевать за напором.

- А тебя здороваться… так и не научили, смотрю, - пытаюсь язвить.

Замерли рядом с машиной, отпустил хватку. Пиликнула сигнализация и резко дернул на себя дверь.

- Залазь, - повелительно кивнул в сторону салона.

- А если я не хочу?

- Я у тебя не спрашиваю, - раздраженно скривился и осмотрелся по сторонам.

Поддалась я его странному движению – и тоже пустила взор около.

- Что-то произошло? – удивилась я, впервые за долгое время искренне, без юления и игры.

Короткий, беглый взгляд мне в глаза.

- Пока нет, - и, вновь ухватив меня за локоть, силой стал запихивать в автомобиль.

Поддаюсь.

Быстро обошел спереди машину и прыгнул за руль.

***

- Куда едем? – не выдержала я ни молчания, ни непонимания того, что творится: давно уже за городом, и даже за Прибрегой…

Прожевал эмоции, тяжелые сомнения за и против, и наконец-то снисходит на милость великодушную, дает ответ:

- Туда,… где всё началось.

«Бальга» - звоном тяжелого, литого колокола обдало меня жуткое осознание творящегося и предстоящего.

Обреченно осесть в кресле и уставиться за окно, ловя в тумане яркие желто-красные пятна в противовес почерневшим голым деревьям и вечнозеленым… соснам и елям, что красивым обрамлением, живой изгородью стали вдоль, потемневшего от влаги, асфальта...

***

Наконец-то приехали. Знакомое место. Но лишь отрывками... Время, смена поры года - каждый взял своё, переделывая, перекрашивая под себя всё и всех. Тешит, успокаивает своей непоколебимостью только маленький колодец (что через тропинку), да старый, заброшенный дом (с голубой дверью). Они, как и прежде, безлики, печальны и одиноки...

Амбар же почти слился своей серостью с туманом и голыми стволами деревьев, а сарай больше стал напоминать какой-то брошенный гараж или складское помещение.

Рванул на себя дверь и силком выволочил меня на улицу. Удерживая за запястье, потащил в дом – поддаюсь.

Найти какую-то странную балку в углу, уверенно вторящую стене своей вертикалью,… - и неожиданно защелкнуть на ней наручник. Дернулась я, предрекая недоброе, да только - уже поздно: за грубостью и потасовкой при ходьбе не заметила, что давно уже птичка поймана – мой браслет давно на мне. Обомлела от происходящего.

Резвые шаги от меня в сторону, покружился вдруг, а затем, видимо, так и не найдя, на что можно толково бы умоститься, застыл, уперев руки в боки.

Слежу за ним пристальным взглядом. Выжидаю.

Еще минута тугих рассуждений – и обернулся. Взор в лицо, но не касаясь глаз.

- Нам надо поговорить.

- Да неужели? – саркастически сплевываю.

- Да.

Шаг ближе. Взгляды сцепились.

Тяжелый, мерный, немой бой – и отступает. Отворачивается.

- А у больницы поговорить нельзя было?

- Нам бы мешали, - тихо, странным голосом отвечает.