Пока ты со мной - Желоховцева Л. И.. Страница 12

– Нет, не должны, но настоящие молодые леди это делают, – сказала Энджи, стараясь говорить спокойно. – И кажется, я слышала, как ваш отец упоминал еще о какой-то домашней работе, которую вы должны выполнять.

– Мы не можем вытирать пыль. Особенно когда везде развешана лапша.

Люси рванулась к задней двери, приостановившись только, чтобы бросить свои учебники и грифельную доску на пол возле угольного совка.

– Пойдем, Дейзи. Пошли!

Энджи отчаянно пыталась придумать, как наилучшим образом подавить это явное неповиновение. Дать Люси шлепка? У нее чесались руки – так ей хотелось это сделать. Схватить их, до того как они выбежали за дверь, и запереть в доме?

– Если вы уйдете, не прибрав в своей комнате, вам придется пожалеть об этом. – Даже для ее собственного слуха эта угроза прозвучала несерьезно. – Вы будете наказаны.

Это было уже лучше, и все же слишком неопределенно. Однако грозить каким-то конкретным наказанием было слишком опасно. Она не чувствовала себя вправе это делать, потому что не знала, как относится к вопросу о наказаниях Сэм. Кроме того, она не могла представить себя бьющей ребенка. Взрыв хихиканья убедил ее в том, что в этом доме наказания не боятся. Они уже были за дверью, когда Энджи ринулась за ними и закричала:

– Постойте! Я должна знать, куда вы отправились! – Люси оглянулась на нее:

– Я же сказала. Мы идем к «Старому дому». – Это звучало довольно безобидно.

– Ладно, – с сердцем сказала Энджи. – Но будьте дома кужину.

Первая битва была ею проиграна генералу мисс Люси, лучше ее знавшему правила игры. К завтрашнему дню Энджи тоже будет знать правила и в следующий раз не подкачает.

– Люси! Что такое «Старый дом»?

– Это самый лучший бордель на Майерс-стрит, – крикнула Люси, прежде чем две золотистые головки скрылись за пригорком, круто вздымавшимся к Беннет-стрит. – Там работают самые красивые шлюхи!

Глава 4

Три пары возмущенных глаз вонзились в него, как три кинжала. Сэм почувствовал себя так, будто, войдя в парадную дверь, оказался перед расстрельным взводом.

– Где ты был? – В гневе Энджи говорила отчетливо, выделяя каждое слово.

– Я же сказал тебе, что буду поздно.

Миновав стол, за которым сидели Энджи и девочки, он направился к плите и поднял крышку с высокого котелка. От аромата тушеной говядины и домашней лапши он почувствовал слабость в коленках. Он не мог припомнить, когда на этой плите была приготовлена приличная еда.

– После работы я поехал на Голд-Хилл проверить пару своих заявок. Одна из них представляется многообещающей. Посмотрим, что выйдет.

– Папа, мне надо с тобой поговорить!

– Мне тоже надо, папа!

– И мне!

Снова восклицательные знаки после каждой фразы.

– Я так и предполагал. Не может ли это подождать, пока я поужинаю?

Приняв воцарившееся молчание за изъявление согласия, он положил в глубокую миску рагу и лапши и добавил густой подливки. По-настоящему Энджи должна была бы позаботиться о нем, как делают все добрые жены, но одного взгляда на ее руки, сложенные на груди, а также на ее поджатые губы и мрачные глаза было достаточно, чтобы понять, что сегодня она этого делать не станет. Он отрезал себе ломоть хлеба, потом поставил свой ужин на стол.

Три мрачные леди наблюдали за ним, пока он солил рагу и клал салфетку себе на колени. Они смотрели, как он мажет на хлеб масло, наблюдали, как он набрал в ложку густой подливки. Пока Сэм глотал первую ложку, его сотрапезницы завороженно следили за тем, как вверх и вниз двигается его адамово яблоко.

Он положил вилку и спросил, подавив вздох разочарования:

– Ладно, кто первый?

– Мы, – настойчиво произнесла Люси, метнув яростный взгляд в Энджи.

Дейзи торжественно и мрачно смотрела на него серыми глазами.

– Мы ни в чем не виноваты, папа!

Голос ее звучал слишком похоже на голос Люси, и это было подозрительно. – Мы должны говорить при ней?

Энджи медленно отвела от груди руку и сделала ею отстраняющий жест:

– Я не двинусь с места. Если вы нуждаетесь в уединении, можете выйти во двор.

Девочки встали из-за стола.

Апрельские вечера бывают кое-где теплыми, но не на высоте девять с половиной тысяч футов. В то же время холодный ночной воздух должен был сократить их разговоры, и Сэм, смог бы скорее вернуться к своим рагу и лапше. Хотя Энджи и не внушала Сэму особого доверия, но готовить она умела, а он много мог простить женщине, если она была красива да еще умела готовить.

– Прихватите ваши шали, девочки.

Он неохотно сменил свою салфетку на тяжелую джинсовую куртку и открыл заднюю дверь. Сэм уселся на верхней ступеньке крыльца, предоставив дочерям устроиться ступенькой ниже. Поэтому, когда они повернулись к нему, чтобы изложить свое дело, их лица оказались освещенными лампой, лившей свет из двери сзади.

– Она начала нами командовать, – сказала Люси, негодующе сверкая глазами.

Чего Сэм не мог понять, это как его дочери, начинавшие день опрятными и достойными юными леди заканчивали его похожими на бездомных уличных сорванцов, живущих в картонных коробках. Прежде ему всегда казалось, что дети женского пола с колыбели должны питать отвращение к грязной, покрытой пятнами одежде и спутанным волосам. Но его дочери никогда не бывали счастливее, чем тогда, когда играли в грязи и превращали свои юбки в уродливые тряпки, а косы – в пыльную кошму.

– Когда мы пришли домой из школы, она велела нам постелить постель и убрать в нашей комнате!

– И из-за этого вы так расстроились? – спросил Сэм с облегчением. – Мне самому следовало наказать вам убрать постели и привести вашу комнату в порядок, если бы на вас не было возложено столько дел по дому. Но теперь, когда здесь Энджи, готовая разделить ваши обязанности, думаю, вам нужно убирать свои постели по утрам.

– Он на ее стороне, – печально сказала Люси. – Разве я тебя не предупреждала?

– Ну, так вы убрали свои постели, как вам велела Энджи? – Сэм стиснул зубы.

– Теперь мы будем это делать, раз ты говоришь, но мы не будем исполнять ее распоряжения. Так ведь, Дейзи?

– Верно. Энджи нам не мама. Она не может нам приказывать.

– Если все, что она сделала, это попросила вас постелить постели и убрать в комнате, то не похоже, чтобы она вами командовала. Вы должны были ее послушаться. Вы выполнили все свои домашние обязанности?

– Мы не могли вытереть пыль, потому что она везде развесила лапшу. Мы не принесли угля и не затопили печку, потому что она уже сделала это. И не было никакого смысла подметать, потому что, как только налетал хоть самый легкий ветерок, мука сыпалась на пол.

Дейзи кивнула:

– У нас не было домашнего задания. Поэтому мы спросили, нельзя ли нам пойти поиграть.

– Вы спросили?

Когда у детей самый невинный вид, следует быть настороже. Сэму нелегко дался этот отеческий урок. Дейзи нахмурилась и посмотрела на Люси:

– У нас не было ни домашней работы, ни уроков, потому мы спешили и не попросили разрешения. Может быть, мы только сказали, что пойдем играть. Но она не возражала. Она нам разрешила.

– Она нам разрешила, папа. – Люси сказала ей, куда мы пойдем, и она позволила.

– А потом она разозлилась, потому что нас не было дома ровно в шесть часов. И еще она взбесилась, оттого что нам не понравилась ее лапша и потому что мы выбрасывали ее из своего рагу. Она все время злится на нас. Она нас ненавидит.

Его брови поползли вверх.

– Лапша изумительная. Почему вы не стали ее есть?

– Я не люблю лапшу.

– С которых пор? Раньше ты ее любила. – Он посмотрел на Дейзи: – А ты?

– Ну, пожалуй, она мне понравилась. – Дейзи метнула взгляд на Люси. – Но не вся. Большей частью нет.

– Значит, вы не ужинали?

– Но она не дала нам! Ты не поверишь, если мы скажем, что она сделала! Она забрала наши тарелки и вывалила все обратно в горшок! Она хочет уморить нас голодом!