Пока ты со мной - Желоховцева Л. И.. Страница 37

– У тебя было время поразмыслить обо всем этом, – сказала она после минутной паузы. – Кто может поджигать построенные тобой дома и почему?

– Я на сто процентов уверен, что за пожарами стоит Герб Гаунер. Думаю, он нанял для этого какого-нибудь головореза.

Ответ прозвучал настолько неожиданно, что Энджи чуть не задохнулась.

– Мистер Гаунер способен на такое? – Сэм кивнул и допил свое пиво.

– Думаю, он хочет разрушить мою жизнь, лишить меня заработка. Если все построенные мною дома будут поджигать, никто не станет меня нанимать. Когда я не смогу работать, мне не удастся отложить деньги на операцию Дейзи.

– Ты мог бы найти золото.

– Я много лет ищу золото, Энджи.

Он закрыл глаза, запрокинул голову, и Энджи увидела, насколько он измучен.

– Все, что я находил, были маленькие карманы. По правде говоря, я не знаю, насколько реально сорвать большой куш до того, как истечет срок, определенный судом.

Она подалась вперед, не сводя с него глаз.

– Это может случиться. Ты не должен сдаваться, Сэм. – Он тотчас же открыл глаза.

– Я и не сказал, что сдаюсь. Никогда! Я только говорю, что все будет зависеть от того, найду ли я золото достаточно скоро, чтобы решить свои проблемы. То, что я сейчас зарабатываю, – это единственные деньги, которыми мы можем располагать на операцию Дейзи.

Энджи посмотрела на ряд стеклянных баночек над плитой. Если они будут откладывать деньги с такой же скоростью, то операцию можно будет сделать не раньше чем через год, а возможно, для этого понадобится и больше времени. А к тому времени Люси и Дейзи уже будут жить с Гаунерами.

Она потерла виски, где уже зарождалась головная боль.

– Значит, ты платишь своим людям за сверхурочную работу, чтобы они дежурили на случай, если кому-то вздумается устроить пожар на стройке?

По крайней мере эта тайна была разгадана.

– А что, если поджигатель – один из них? – спросила Энджи, полная подозрений.

– Я работаю с ними два года. Я им доверяю.

– Мы не можем скопить деньги из-за того, что ты платишь людям за сверхурочную работу, но, если ты не будешь им платить, может возникнуть следующий пожар и тогда никто не станет тебя нанимать. Сэм, можем мы что-нибудь сделать?

– Это подводит нас к тому, что произошло сегодня вечером, – сказал Сэм, осторожно дотрагиваясь до носа и болезненно морщась.

Энджи выслушала его рассказ о драке между ним и Гербом Гаунером, и с каждым его словом разгоралась все большим гневом.

– Должен же быть какой-нибудь способ остановить его, – проговорила она, когда Сэм замолчал.

– Гаунер прав. Доказательств его причастности к пожарам нет.

Не в силах усидеть на месте, Энджи встала и принялась нервно расхаживать по кухНе.

– Эти люди нечто невероятное! Какие еще бабушки с дедушками пошли бы на такие меры, чтобы отобрать детей у отца? – Она развела руками. – Им следовало бы думать о том, при каких условиях их внучки будут счастливее. Кстати, Винни Гаунер была здесь, когда я вернулась со стройки.

Сэм пожал плечами и мрачно усмехнулся:

– И как прошла встреча?

– Можно сказать, что мы оба сегодня оказались побитыми Гаунерами.

– Так плохо? – горько рассмеялся Сэм.

– Ты безнравственный отец, а я совсем не подхожу для того, чтобы воспитывать детей.

Мгновенно выражение его лица изменилось, он посерьезнел.

– Нет, это не так. Ты не по своей вине оказалась в ситуации, на которую не напрашивалась и которой не хотела. Я знаю, что это нелегко стать женой бедного человека, будучи дочерью богатого. Но ты не стала жаловаться. Ты делаешь то, что должна делать. И, Энджи, ты прекрасно управляешься с девочками.

Эти неожиданные похвалы выбили почву у нее из-под ног. Несмотря ни на что, он оценил некоторые ее качества и поступки, и у него хватило великодушия сказать ей об этом.

– Я сожгла бобы, – сообщила она виновато, глядя на него во все глаза.

– Черт возьми! Я люблю подгорелые бобы! – ответил Сэм с улыбкой.

– Ты еще об этом не знаешь, но кое-что из твоего нижнего белья теперь розоватого цвета. Красный пояс Дейзи упал в корыто, где я полоскала выстиранное белье.

Она изо всех сил оттирала его белье, чтобы из ярко-розового сделать его чуть розоватым. Потом надолго оставила его в растворе синьки, пока не стала опасаться, что крепкий раствор съест ткань.

– Я не стану утверждать, что мне нравится розовое нижнее белье, – сказал Сэм, запрокидывая голову, – но, думаю, случаются и худшие ошибки.

– И Люси ненавидит меня.

Он чуть опустил голову и теперь пристально смотрел на нее.

– Люси была хозяйкой в доме до твоего приезда. Эта девчушка семи лет играла роль взрослой женщины. Дай ей время осознать, что она снова может стать ребенком.

Она это так и поняла. Она стала соперницей Люси, отстранила ее от власти в доме. Энджи промолчала. Люси и Сэм были взрослыми. По крайней мере Люси так казалось. Теперь взрослыми в доме были Сэм и Энджи. Прежде Люси отвечала за порядок в доме. Теперь же эта обязанность перешла к Энджи. Люси пыталась стать матерью для Дейзи. Теперь это место заняла Энджи. Сэм безраздельно принадлежал девочкам. Теперь его приходилось делить с Энджи.

– Иногда я чувствую себя такой беспомощной. – Энджи закрыла глаза и покачала головой.

Руки Сэма обвились вокруг нее, и она испугалась, потому что не слышала, как он встал с места и подошел.

– Я тоже, – ответил Сэм устало, зарывшись лицом в ее волосы.

Отклонившись назад, Энджи все-таки оставалась прижатой к его груди, стараясь не причинить боли его пострадавшим ребрам. Она прикрыла ладонями его руки, лежавшие на ее талии.

В окне над раковиной отразилось нечто такое, что Энджи не ожидала увидеть. Она и Сэм прижимались друг к другу. Теперь они зависели друг от друга и черпали утешение в этом соприкосновении. Минуту назад у нее было такое чувство, будто мир смыкается вокруг нее, будто перед ними выросла целая гора неразрешимых проблем. Но когда руки Сэма обвились вокруг нее, она почувствовала себя защищенной и у нее возникла надежда, что вместе они смогут пробиться сквозь эту гору.

Все, что ей надо было сделать, это повернуться в его объятиях, и его рот оказался бы всего в нескольких дюймах от ее рта.

Ее дыхание участилось, и по всему ее телу от головы и до ног разлилось тепло.

– Энджи?

– Да? – облизнув губы, хрипло ответила она.

– Если я сейчас не лягу, то упаду.

Его руки оторвались от ее талии, упали, и он оперся всей тяжестью о раковину.

– Надеюсь, что этот сукин сын избит не меньше меня и ему так же больно.

«Ну что я за идиотка! – подумала Энджи, прежде чем обернулась. – Он избит, весь в ушибах и синяках. Он качается от усталости. Поцелуи – это последнее, о чем он может сейчас думать. Да и обо мне тоже», – торопливо заверила она себя.

Она отряхнула пыль с рук и попыталась принять бодрое и энергичное выражение, как личность, которой можно доверить тайну, деньги и детей. Она попыталась выглядеть как женщина, никогда и не помышлявшая о поцелуях.

– Думаю, сегодня тебе надо поспать в доме, в твоей собственной постели. Так ты отдохнешь лучше. – Когда на ней остановился взгляд Сэма, она поспешно добавила: – А я буду спать в постели девочек.

– Конечно.

Покраснев от смущения и ненавидя себя за эту способность краснеть, Энджи подумала: «Ненавижу, ненавижу, ненавижу».

– Мне не стоило заговаривать об этом, – сказала она, злясь на себя.

– Нет.

– Я имею в виду о том, что я буду спать в кровати девочек.

– Понимаю.

– Не знаю почему, это просто…

Чтобы чем-то занять руки, которые стали ей мешать, без толку болтаясь вдоль тела, она подошла к раковине, отстранила Сэма и принялась яростно стирать окровавленные тряпки.

– Я знаю, что ты не думаешь о… – Она загоняла себя все дальше в угол. – О неприличных вещах.

– Как, например, о том, что я собираюсь спать в постели, которую совсем недавно занимала красивая и желанная женщина? Как об аромате твоих волос и о том, как приятно тебя обнимать? Ты эти неприличные вещи имела в виду?