Пока ты со мной - Желоховцева Л. И.. Страница 44

Сэм взял ее под локоть и повел в раздевалку.

– Отправим им записку.

Он набросил ей на плечи вечерний плащ.

– Рад, что не заставил экипаж ждать нас. Прогулка пешком по свежему воздуху пойдет нам на пользу.

Прежде чем выйти из отеля, Энджи бросила последний восхищенный взгляд на роскошный вестибюль.

– Право же, это великолепно! Я не хочу упустить ни одной подробности. Хочу все сохранить в памяти.

Сэм разглядывал ее оживленное лицо – сияющие глаза и разрумянившиеся щеки. Сегодня вечером она вся светилась счастьем и приковывала к себе взгляды. Даже стараясь изо всех сил казаться чинной и полной достоинства, Энджи сияла очарованием. Она не могла оставаться неподвижной. Когда что-нибудь нравилось ей или удивляло ее, она хлопала перчатками, сложенными вместе. Слыша музыку, она начинала притопывать в такт ногой и чуть поводить плечами. Ее лицо излучало свет, ямочки на щеках были особенно милы.

Взяв ее под руку, Сэм повел ее на улицу и поддерживал, пока они поднимались по крутой Карр-стрит, Он выслушивал ее непрестанные вопросы о том, видел ли он это и заметил ли то. Как он думает, цветочные вазы в самом деле из китайского фарфора, как заметил кто-то? Правда ли, что над верхним этажом есть еще пентхаус? А какого же все-таки цвета мраморные узоры в вестибюле, и сколько музыкантов было на помрете в бальной зале?

Она раскинула руки и закружилась, пока он открывал дверь.

– О, Сэм! Это был чудесный вечер!

– Я все еще слышу в твоем голосе пузырьки шампанского.

Смеясь, Сэм вошел в дом и зажег лампу на кухонном столе, потом улыбнулся, глядя, как она, пританцовывая, впорхнула в кухню. Ее руки все еще были подняты, будто она обнимала воображаемого партнера. Впервые в жизни Сэм пожалел, что не умеет танцевать. Когда Энджи, продолжая кружиться, скользнула мимо него, он сорвал с ее плеч плащ и бросил на спинку стула. Продолжая кружиться, Энджи швырнула ему свою сумку, и Сэм положил ее на стол.

– Думаю приготовить кофе.

– Не хочу, чтобы этот вечер кончался, – сказала Энджи, стоя в середине кухни с закрытыми глазами, покачиваясь в ритме музыки. На губах ее играла улыбка. Свет лампы золотил ее полуобнаженную грудь, выступающую над вырезом платья.

Сэм подумал, что не было на свете создания прекраснее и счастливее, чем эта женщина. У него перехватило дыхание. И, когда она открыла глаза и улыбнулась ему, он испытал сильнейшее волнение.

– Поцелуй меня еще раз, Сэм, – сказала она внезапно охрипшим голосом, вызвавшим отклик во всем его теле.

Он положил руки ей на плечи, примяв пышные рукава платья.

– Я не хочу воспользоваться твоим сегодняшним состоянием, Энджи, – сказал Сэм, пытаясь не обращать внимания на свое растущее желание. – Мы оба выпили слишком много шампанского. Мы можем сделать что-то такое, о чем утром пожалеем.

Подойдя ближе, она подняла руки и распустила шнурок, связывавший волосы у него на затылке. Запах пудры и розовой воды обволакивал его, завладевал его чувствами, и из его горла вырвался низкий глухой стон.

Его руки опустились на ее талию, скользнули ниже. Он прижал Энджи к себе и ощутил жар ее тела и близость бедер под несколькими слоями ткани – платья и нижних юбок.

Она подняла к нему лицо и смотрела на него своими черными глазами, не сводя их с его рта, и Сэм отлично сознавал, куда их заведет еще один поцелуй. Это пламя вспыхнуло на террасе отеля, когда он поцеловал ее, и с этого момента каждый взгляд, прикосновение, улыбка и любое движение усиливало напряжение и разжигало пламя.

Она запустила пальцы в его длинные волосы, освобожденные от связывавшего их шнурка.

– Сначала мне не понравилось, что ты носишь длинные волосы. Мне казалось, что они делают тебя похожим на пирата.

Его пальцы нащупали длинный ряд пуговиц на ее платье от шеи до самой талии. Он прижался губами к ее лбу и пробормотал, не отрываясь от ее кожи:

– Скажи «нет», Энджи, и продолжения не будет.

– Да.

Ее руки обвились вокруг него, она повернула голову и прижалась щекой к его груди под подбородком.

– Да, да, да.

– Ты понимаешь, что говоришь? На что ты решилась?

Он уже расстегнул ее платье на спине до талии и ощутил ее дрожь, когда его пальцы прикоснулись к теплой обнаженной коже.

Потом она запрокинула голову и посмотрела на него полузакрытыми глазами.

– Сэм?

Он наклонился, чтобы поцеловать ее в шею, вдохнул ароматную пудру на ее груди и почувствовал ее трепет под своими губами.

– Если ты не можешь сказать ничего романтического или приятного, лучше помолчи.

Он выпрямился и увидел улыбку на ее полураскрытых губах.

– Я хочу быть уверен, что ты знаешь, на что идешь. – Энджи прижала пален к его губам, вынуждая замолчать.

Поднявшись на цыпочки, она легонько куснула его в подбородок.

– Я взрослая женщина, в здравом уме и твердой памяти. Я полностью владею своими чувствами. Я знаю, что мы делаем.

Он все-таки не был вполне уверен в этом. Ее чувства и сознание были пропитаны шампанским, и она не могла в полной мере понимать, что они делают, потому что никогда не делала этого прежде. Но он вел себя честно, как и должен себя вести мужчина в подобных обстоятельствах. И теперь готов был отдаться собственным желаниям.

На этот раз он поцеловал ее, не отстранился. Страсть, испытанная им десять лет назад, вернулась с неожиданной и небывалой силой. Когда он оторвался от ее губ, они оба дышали хрипло и неровно. Энджи, едва переводя дух, смотрела на него широко раскрытыми глазами.

Он спустил вниз ее платье, и Энджи высвободила руки из рукавов. Атласное платье соскользнуло с ее бедер, как и нижние юбки, и они оказались на полу кухни.

Она стояла перед ним с украшением, подрагивавшим в волосах, в длинных вечерних перчатках и отделанном кружевами французском корсете, белых панталонах и белых же чулках. В свете лампы ее глаза блестели, а кожа светилась.

Сэм медленно снял вечерний пиджак и вынул запонки из манжет рубашки, не отрывая от нее глаз. Энджи подняла руки и сняла украшение с волос, потом принялась вынимать шпильки. Ее каштановые волосы стекли густой волной на плечи и спину, и у Сэма захватило дух от этого зрелища.

Она провела языком по губам, глядя, как Сэм стягивает рубашку и штаны, бросает их за спину. Потом повела бедрами и избавилась от своих панталон.

Он хотел бы посмотреть при свете до конца, как она раздевается, но понимал, что это ее первый опыт. Ей было бы уютнее в темноте. Он пересек комнату и приблизился к Энджи, потом подхватил ее на руки и понес в спальню. Он встал перед ней на колени, стащил с ее ног подвязки и чулки, сел на кровать рядом с ней и расшнуровал ее корсет.

– Не могу двинуться с места, – прошептала Энджи. – Чувствую себя слабой и отяжелевшей.

– Знаю.

Он поцеловал ее в веки, в виски, потом в губы. Когда его руки нашли ее груди и ладони с нежностью их прикрыли, она пошевелилась и дыхание ее участилось.

– Ты меня видишь? Пожалуйста, не смотри на меня.

– Ты прекрасна, Энджи. Так прекрасна!

Он сдвинул одеяла, нежно и бережно уложил ее на подушки.

– Просто лежи.

Его прикосновения были легкими, но руки, огрубевшие от тяжелой работы, заскорузлыми, покрыты мозолями и щекотали ее кожу. От их шероховатости она поежилась. Но ей было приятно, она изгибалась под его ласками, бесстыдно предлагая ему себя. Энджи столько раз представляла, как это произойдет, и как ошиблась. Она воображала нечто нежное, полное романтики и мечтательности, но вышло совсем по-другому, и она не хотела, чтобы было иначе.

Его губы, прикасавшиеся к ее коже, казалось, горели и обжигали, а руки, блуждавшие по ее телу, дразнили, завлекали, переставали ее ласкать, потом начинали снова и снова, дразнили, и это продолжалось до тех пор, пока она не стала задыхаться и извиваться, следуя за его пальцами. Он целовал ее в губы, в грудь, в живот. Ее голова металась по подушке, и она бездумно шептала: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», – не понимая сама, о чем просит, зная только, что нуждается в нем.