Награда для Белоснежки - Азаркова М.. Страница 16

Его глаза сузились.

— А вы до сих пор злитесь.

— Злюсь? Нет! Просто из-за этих овец я почувствовала себя плохо. И потом вы не сказали мне имени этого фермера. — Ее голос звучал слишком резко. Эмма сдержалась и закончила спокойнее: — Я не привыкла к тому, чтобы люди решали что-то за меня, я этого не люблю!

Кейн наблюдал за ней, прищурившись, и этот пристальный взгляд посылал легкие трепетные импульсы ее телу. Взволнованная, Эмма сердито посмотрела на Кейна.

— Если вы увидитесь с ним сейчас, — спокойно произнес тот, — он, вероятно, наговорит вам такое, что расстроит вас, а потом, когда пройдет какое-то время и он успокоится, сам будет сожалеть об этом.

— Другими словами, — миролюбиво закончила Эмма, — вы так и не скажете.

— Нет, не скажу! Похоже, вы были единственным ребенком в семье и всегда занимали центральное место в жизни своих родителей.

— Какая проницательность! Думаю, то же самое можно сказать и о вас!

— Совсем другое дело, когда у тебя есть старшая сестра. Когда есть родные братья или сестры, ты учишься терпимости, науке брать и отдавать.

Эмма сдержала слова, которые уже готовы были сорваться с ее уст. Не надо с ним ссориться. Если бы она намеревалась прожить здесь долго, следовало бы с большим упорством побороться за свою независимость, но она очень скоро уедет. А до тех пор придется терпеть его высокомерное поведение.

— Ну что ж, увидимся завтра утром, — сказал он.

Эмма слегка повела плечами, но все же сказала:

— Ладно, хорошо.

— И возьмите с собой эту собаку. Я отправлю ее вместе со своим щенком.

Пораженная, Эмма встретилась с горящим взглядом его золотистых глаз.

— Но почему? — спросила она. — Теперь-то как раз его надо держать подальше от овец!

— Он должен научиться не подходить к ним близко, пока не получит должной команды. Овчарки никогда не нападают на овец, потому что обучены.

Это имело смысл.

— А вам лучше остаться, — закончил он с холодной решимостью, — и посмотреть, что я буду делать. Это может оказаться единственным, что способно помочь ему выжить и не быть подстреленным в один прекрасный день.

Эмма с неохотой кивнула. Лаки соединял в себе решительность и настойчивость с умом и способностью быстро всему обучаться. Ему также требовались отличная дисциплинирующая дрессировка и большая физическая нагрузка.

— А вы будете учить его и когда вернется миссис Ферт?

— Да, — решительно ответил Кейн.

Даже если пожилая женщина этого и не захочет, сделала вывод Эмма, находя спасение в иронии. Ну и пусть! К тому времени она уже будет в Гамильтоне, вне досягаемости мощного обаяния Кейна.

— Что, конечно, вас обрадует, — продолжил он свою мысль.

Он видел слишком много и понимал ее слишком хорошо. И именно это Эмме и не нравилось, потому что сам Кейн все свои сокровенные мысли и желания скрывал от окружающих за непроницаемой броней самообладания.

— Если это не слишком рано, увидимся завтра в половине восьмого утра.

— С нетерпением буду ждать этого часа, — ответила Эмма с легким оттенком сарказма. Но, к сожалению, она знала, что именно так оно и будет.

Когда Кейн ушел, Эмма выпустила собак и бросила им мяч, и они играли с ним до тех пор, пока Бейб не сдалась и не растянулась, тяжело дыша, в тени цветущего вишневого дерева. Но Эмма продолжала изнурять Лаки быстрой трудной игрой.

Наконец она взяла уставшую корги и внесла ее в дом, прислушиваясь к ее прерывистому дыханию. Когда Эмма вынимала из печки золотистый, с блестящей корочкой пирог, она уже была твердо убеждена, что Бейб просто не в состоянии пройти через устье реки и бродить по горам, возвышающимся за домом: собака была бы слишком измотанна, чтобы вернуться обратно.

Значит, какие-то другие собаки загрызли овец! Оставалось лишь надеяться, что их скоро поймают. Нахмурившись, она упаковала остальную еду в сумку-холодильник и завершила остальные приготовления к пикнику.

Селена и Брайан приехали минута в минуту — веселые, шумные и сующие повсюду нос.

После того как гости осмотрели сад, собак оставили спать дома, а дружная компания отправилась к ближайшему пляжу. Был ветреный день, но им удалось найти местечко, где росло большое дерево, и укрыться под его сенью. Уютно расположившись, они принялись за еду, обмениваясь новостями.

— Я бы хотела, чтобы вы погостили у меня, — сказала Эмма, прихлебывая кофе из пластмассового стаканчика.

Селена бросила на мужа многозначительный взгляд.

— Я бы тоже хотела, но Брайан организовал вечеринку со своим старым школьным другом сегодня вечером у Уангарейе.

Развалившийся на песке Брайан, совсем сонный, приоткрыл один глаз.

— Это единственное время, которое ему удобно, — примирительным тоном подтвердил он. — Извини уж, Эмма.

Эмма усмехнулась.

— Жаль… Ну ничего! Вы можете приехать и погостить у меня в Гамильтоне.

Подруга с любопытством взглянула на нее.

— Как ты быстро решила! — сказала она. — Я думала, ты поселишься в Топо до конца своей жизни. Тебе нравился город, и ты любила свою работу. Как же вышло, что ты бросила ту работу и нашла новую в Гамильтоне? Если бы это был кто-нибудь другой, я бы подумала, что здесь дело в ссоре с бой-френдом, но, я знаю, ты бы мне непременно рассказала об этом!

Эмма улыбнулась.

— Я услышала о работе в Гамильтоне от своего знакомого. Лечебница имеет дело с чистокровными лошадьми с близлежащих племенных ферм, и я бы хотела получить возможность работать именно с ними.

— Хорошее продвижение по службе, — сонно пробормотал Брайан.

— Тогда почему ты сейчас не там и не обслуживаешь этих холеных пугливых дорогих жеребцов и кобыл? — продолжала расспрашивать Селена.

— В Топо мне нашли замену сразу же, я там была уже не нужна, а в лечебнице в Гамильтоне женщина, на чью должность я претендую, не уедет до конца этого месяца. Да и в квартире, которую я буду снимать в Гамильтоне, пока еще живут, и освободится она через две недели. Поэтому, когда миссис Ферт в панике позвонила и сказала, что Пиппа ждет ее в Ванкувере, а весь мой багаж уже был в Гамильтоне, я согласилась и прилетела сюда.

— А как себя чувствует Пиппа?

Брайан уже крепко спал, и подруги пустились в воспоминания о школьных старых знакомых. Наконец Селена встряхнула мужа и разбудила его словами:

— Если мы хотим еще осмотреть местные достопримечательности, нам лучше поторапливаться!

Они чудесно провели день, и когда Эмма прощалась с друзьями и махала им вслед рукой, то, к своему удивлению, почувствовала острую тоску по родному дому. Хороший признак, решила девушка. Это означало, что, хотя Кейн и затмил ее разум, это долго не продлится.

— Пора обедать, — сказала Эмма скачущему вокруг нее Лаки. Он последовал за ней на кухню, весело помахивая хвостом, пока она вынимала из холодильника домашние галеты для собак.

Однако, когда она пришла, чтобы выпустить его на последнюю прогулку по саду, то обнаружила, что щенок съел всего три штуки.

— С тобой все в порядке? — спросила Эмма, опустившись на одно колено и осматривая Лаки. Лаки не поглощал еду с жадностью Лабрадора, но обычно съедал все, что она перед ним ставила.

Лаки оскалил зубы, давая возможность потрогать его и заглянуть ему в пасть.

— Да, все в порядке, — сказала она, поднявшись на ноги. — Возможно, ты временно перестал расти.

Она убрала галеты, а на следующее утро снова внимательно осмотрела щенка, но он явно был голоден и абсолютно здоров.

После завтрака они вдвоем отправились в Гленальбин, оставив Бейб отдыхать в ее любимом солнечном уголке в гостиной. Одетая в джинсы, сапоги и спортивный свитер поверх хлопчатобумажной футболки, Эмма шла, вдыхая мягкий прохладный воздух и убеждая себя, что возбуждение, лихорадочно нарастающее внутри нее, — всего лишь ответная реакция на великолепное утро. С Кейном это никак не связано.

Лаки резко залаял, отвлекая ее от этого самоедства. На дороге показалась красная машина Рори, он подъехал ближе, остановился и, опустив бесшумно стекло окна, проговорил: