Награда для Белоснежки - Азаркова М.. Страница 27

Приоткрыв ей врата рая, он оставил ее за ними, просящую и вымаливающую то, чего она, может быть, никогда не получит, — любовь Кейна.

Но ты даже сама не знаешь, любишь ли его, язвительно подумала она. Ты, вероятно, страдаешь от тоски, наступившей после физической близости, и хочешь невозможного: чтобы мы спали в одной постели. Кейн же дал понять, что намеревался спать один, в отдельной кровати.

Слушая его ровное дыхание, Эмма подумала, что он, возможно, потерял голову во время первой близости, когда весь пылал от страсти, но самообладание очень быстро вернулось к нему. Две отдельные кровати — иллюстрация того, как он смотрел на их отношения. Две совершенно разные жизни.

Эмма никогда еще не чувствовала себя такой одинокой. В конце концов после долгих горестных раздумий она провалилась в сон.

Проснулась она поздно, не удивляясь тому, что Кейн уже ушел; его одеяло лежало в ногах. Солнце поднялось уже достаточно высоко, и его лучи пробивались сквозь занавески — стрелки часов давно перевалили за восемь.

Жизнь должна была идти своим чередом. Эмма, может быть, и повалялась бы в постели, вспоминая подробности минувшей ночи, но собаки, досадливо подумала она, вставая с постели, останутся голодными. Поэтому она поспешила окунуться в приятное тепло своего халата и вышла из спальни, даже не взглянув в сторону кровати, на которой Кейн проспал всю ночь.

Кроме нее в доме находились только две сонные собаки, на кухонной скамейке виднелась записка.

«Мне надо было уйти, — гласила записка. — Вернусь в десять часов. Собак покормил и погулял с ними».

Ни слов приветствия, ни прощания, даже никакой подписи! Тревога, охватившая Эмму, переросла в настоящую панику.

Возможно, он думает, что она не понимает правил и условий, которых надо придерживаться при любовной связи? Может быть, он испугался, что она решила женить его на себе?

Ее губы тронула горькая улыбка. Должно быть, она совсем глупая, что попалась в эту ловушку. Ведь он ничего не говорил ей о любви. Что же случилось? Может, она показалась слишком неумелой такому опытному и искушенному в любви человеку?

Какое-то смутное чувство унижения заставило Эмму съежиться. Лаки поскуливал и пытался подсунуть голову под ее руку, и пока Эмма гладила его и говорила, какой он хороший пес, она вспомнила, что Рори — славный, дружелюбный, чванливый Рори, с его шикарной спортивной машиной и дорогостоящей одеждой и семейным бизнесом, — решил продать Лаки безжалостным людям, которые обучат его драться с другими собаками. А ведь это в конце концов искалечит, а потом и убьет его!

И все ради денег, мрачно думала она, пытаясь сдержать слезы.

Лаки заскулил и лизнул ее руку, а легкое постукивание когтей по полу возвестило о том, что в комнату бежит Бейб. Насколько близка и прочна эта извечная связь между людьми и домашними тварями!

Возможно, если хорошо выплакаться, станет легче на душе? Нет, это ничего не принесет ей, кроме покрасневших глаз и головной боли. Наконец она перестала размышлять и вышла из-за стола. Ей нужно было кое-что сделать и вернуться домой к полудню — ждать звонка миссис Ферт.

Словно в ответ на ее мысли пронзительно зазвонил телефон.

Это не могла быть миссис Ферт. Это мог быть только один человек. Голосом, в котором сквозила уверенность, что отказа не будет, Кейн резко проговорил:

— Ты можешь прямо сейчас приехать ко мне домой?

— Да, конечно, — ответила она, оцепенев, и добавила: — Через полчаса тебя устроит?

— Я встречу тебя!

Он разговаривал резко и сердито — вне всякого сомнения, он хочет поговорить с ней о Рори.

Двадцать минут ушло на то, чтобы принять душ, надеть джинсы, блузку и шерстяной вязаный жакет розового цвета, который ей очень шел.

Она тщательно расчесала волосы, убрав их назад, чтобы выглядеть постарше, но это не помогло — она не сумела придать суровость своим не очень тонким чертам лица. В любом случае строгой ее прическу не назовешь: выбившиеся пушистые прядки обрамляли лицо, лишний раз подчеркивая молодость их обладательницы.

Испытывая щемящую боль утраты в груди, она посадила собак в машину и направилась к усадьбе Кейна. Она припарковала машину, заглушила мотор, опустив стекла так, чтобы собаки могли дышать свежим воздухом, затем закрыла машину и бросила ключи в сумочку.

Расправив плечи, с прямой спиной, Эмма прошла через прилегающий к дому дворик и постучала в дверь главного входа усадьбы.

Ей открыла экономка.

— Привет, — дружелюбно улыбнулась она. — Сегодня чудесный день! Проходите, все собрались в комнате для приема утренних посетителей.

Они действительно были там: Кейн стоял у окна, высокий и загорелый, резкие черты лица застыли в напряжении; миссис Тэлбот вскочила на ноги, выражение ее миловидного лица сразу же стало любезным и в то же время встревоженным.

Здесь находилась еще одна женщина. Эмма сразу заметила сходство между новоприбывшей и Кейном. Такие же темные, почти черные, волосы, как и у Кейна, которые отливают на солнце огненным пламенем, и такие же черты лица, только более мягкие и женственные.

— Здравствуй, Эмма, — сказала Диана Хиткоут. — Мне всегда было интересно, как ты жила. Удивительно, как мало ты изменилась!

С первого взгляда Эмма поняла, что все было подстроено миссис Тэлбот. По крайней мере она прекрасно была осведомлена о визите своей падчерицы. А это означало, что она также посвящена в события семилетней давности.

Эмма обхватила себя руками, как бы защищаясь, и твердо произнесла:

— Здравствуй, Диана.

— Твой отец умер, не так ли? — спросила Диана.

— Да.

Диана прикрыла глаза ресницами.

Игнорируя молчание человека у окна, Эмма глубоко втянула в себя воздух.

— Я знаю, что сейчас уже слишком поздно, но я бы хотела извиниться за свое прошлое поведение.

— Да, ты права, ты, легкомысленная маленькая сучка! — проговорила Диана со скрытой яростью в голосе. — Уже слишком поздно!.. Сколько еще женщин ты отвадила от отца, пока он не умер?

— Прекрати! — резко бросил Кейн.

Эмме стало дурно: она ожидала от Дианы возмущения, но ей даже в голову не могло прийти, что та все еще что-то испытывает к своему давно умершему возлюбленному.

— Больше никого. Он любил только тебя.

— Я знаю, что он любил меня, но он так и не смог жениться на мне! Он обещал. Ты знаешь, сколько я этого ждала? Три года! Он не мог бросить твою мать, я понимала это, поэтому ждала и жила, урывками встречаясь с ним, но, когда она умерла и ты сделала все возможное, чтобы этого не произошло, все мои надежды рухнули!..

Эмма кожей ощущала потрясение миссис Тэлбот и недоуменное молчание Кейна. Они оба и не предполагали, что Диана была любовницей отца еще до смерти матери Эммы.

— Да, я постаралась избавить папу от тебя! Но неужели ты думала, что спать с моим отцом, когда моя мать уже умирала, подходящий способ внушить к себе любовь?

Диана резко вскинула голову. На щеках у нее выступили красные пятна, и она резко ответила:

— Она не знала!

— Она знала! — мрачно ответила Эмма. С трудом выговаривая слова, она закончила: — У меня имелась основательная причина ненавидеть тебя, но я не должна была лгать и притворяться. Я сожалею о том, что причинила боль тебе и моему отцу.

— Какая мне теперь польза от твоего раскаяния? Он умер, и, если бы не ты, я вышла бы за него замуж! Ты лишила меня этого, украла у меня мое счастье. Я никогда не прощу тебя! Да и он тоже никогда не простил бы тебя!

— Диана, хватит! — Слова Кейна прозвучали так, как будто падали камни.

— Ты собираешься защищать ее? — Диана в ужасе уставилась на него. — Она все это время знала, что я твоя сестра. Ты что, не понимаешь? Она и сейчас занимается своим любимым занятием — настраивает нас друг против друга, так же как когда-то проделала это с Хью и со мной. Если ты женишься на ней, ты потеряешь меня! Я больше никогда уже не смогу появиться в Гленальбине!

Кейн, не глядя на Эмму, тихо произнес: