Святая кровь - Крышан Александр. Страница 17

После того как она узнала, какой целительной силой обладали скрывавшиеся в мощах гены… Было ли вообще хоть одно сомнение в том, что именно останки Иисуса она тайком изучала в музее Ватикана?

— Всегда есть шанс для ошибки, но… — Донован покачал головой.

— Вы… священник… — запинаясь, проговорила она. — И вы, по сути, говорите мне, что не было воскресения или вознесения?

— В физическом, материальном смысле — нет.

— А как же тогда Евангелии? — резко спросила Шарлотта. — Выдумки?

— Подлинность библейских толкований событий, последовавших вскоре после погребения Христа, вызывает, осмелюсь сказать, большие сомнения.

— Как же так?

Доказательство было чрезвычайно сложным, но Патрик начал от простейшего. Он объяснил, что самое древнее Евангелие — от Марка — первоначально заканчивалось пустой гробницей и что стихи с 16:9 по 16:20, где Иисус является Марии и ученикам, а затем возносится в небеса, — это дополнение, написанное рукой совершенно другого человека. В старейшие, четвертого века, манускрипты Ватикана — «Ватиканский кодекс» и «Синайский кодекс» — эта пространная концовка не включена, но к пятому столетию в Евангелии от Марка появляются уже четыре различных окончания, в которых рассказывается о воскресении и вознесении.

Шарлотте показалось, что Донован спокойно относится ко всему этому, однако тоже чувствует себя обманутым. По ее мнению, такое давно должно было быть открыто людям.

— Неужели никто не обратил на это внимания? — поразилась она.

— Так это никогда не было секретом, — настаивал Донован. — В любой добротно изданной Библии есть сноска на данное упущение. Не говоря уже о том, что, даже если читать эти стихи слово в слово, явления Иисуса после его погребения все еще описываются в метафизических выражениях.

О том же ей говорил и Джованни Берсеи. Но Шарлотте была интересна точка зрения священнослужителя. Поэтому она попросила привести примеры.

Донован продолжил с примерами из всех четырех Евангелий, отмечая, что каждое толкование, как многие из опущенных недостоверных текстов, католическая церковь посчитала еретическим. Он рассказал ей, что незамедлительно после упоминания воскресения у Иоанна в 20-м и у Марка в 16-м стихах Иисус явился Марии Магдалине и не был узнан ею — она ошибочно приняла Его за садовника. И у Луки (24) двое учеников не поверили, что видят Его, когда Он явился им, и даже когда Христос буквально исчез у них на глазах — растворился!

По мнению Донована, в 20-м стихе у Иоанна повествуется скорее о метафизическом воскресении.

— Иоанн утверждает, что ученики прятались в запертой комнате, и Иисус внезапно появился прямо там, среди них… буквально из воздуха.

Он показал пальцем вверх.

— Как видите, в текстах всех четырех Евангелий содержится предположение о том, что Иисус, появившийся после воскресения, был не тем самым Иисусом, которого погребли в пещере. Позвольте спросить вас, Шарлотта, как ученого: воспринимаете ли вы это как повествование о физическом теле?

— Нет.

«Слишком много факторов свидетельствует об этом», — подумала она.

Но исчезновение из поля зрения? Появление в закрытой комнате буквально из воздуха? Как вообще это можно объяснить? Еще одна волна смешанных чувств нахлынула на нее, когда она вдруг осознала, что живущая в ней ДНК взята, по всей вероятности, у Христа.

— Хотела бы я вот так явиться в следующей жизни, — произнесла она.

Для ученого это все же имело определенный смысл. В конце концов, «дух» тела можно рассматривать как электрический заряд его нервной системы. Ведь исходным принципом Эйнштейна было утверждение о том, что для замкнутой материальной системы сумма массы и энергии остается неизменной при любых процессах. Если рассматривать мертвое тело как батарею, потерявшую свой заряд, то, по логике вещей, энергия тела должна быть возвращена системе. Но — какой системе?

— Главный вопрос здесь вот какой: в состоянии ли это знание пошатнуть чью-то веру или дискредитировать учение Христа? Его миссию? — размышлял Донован. — Физическое тело не отвергает учения, содержащегося в Евангелиях. А также не преуменьшает значение того, что Божье царство, в самом деле, сулит вечный покой для праведников. Но Ватикан на протяжении многих столетий продолжает делать особый акцент на архаичности интерпретации физической смерти Христа. Так что можете теперь вообразить, какую угрозу будет представлять тело.

Все свое умение собрал Донован, чтобы объяснить, как Ватикан веками спекулировал на теме физического тела Христа и страшился, что некогда его — тело — могут обнаружить. Порой шарлатаны пытались шантажировать Ватикан анонимными реликвиями, данные о происхождении которых отсутствовали. Но при нынешнем уровне развития научных методов, подчеркнул Донован, если поднимут подлинную реликвию из тайника под Храмовой горой, угроза станет очень, очень реальной.

Он замолчал на несколько секунд и сказал:

— Сейчас нам надо всего лишь выяснить, чего ради эти двое так хотят заполучить кости.

Шарлотта беспокойно поерзала на сиденье. Одна мысль не покидала ее: чтобы спасти ей жизнь, Эван Олдрич использовал те кости. И вот сейчас эти же самые кости принесли ему смерть. И хотя Донован старательно подбирал объяснения в теологической области, логика подсказывала единственную мотивацию убийц.

— Кажется, я знаю, что надо этим людям.

17

Шелестела на холостых оборотах замершая у обочины «вольво», с высоты Горбатой горы открывался живописный вид. Двое сидящих в машине только что поменялись ролями: теперь Донован слушал признание Шарлотты. И то, что она должна была сказать — и сбросить с себя бремя, — было несравненно более удивительным, чем-то, что отягощало его душу.

Далеко-далеко внизу, в долине, где нереально зеленые лоскуты полей для гольфа были зажаты беспорядочно разросшимися пригородными застройками, опустошенный взгляд Донована отыскал сверкающее монументальное здание БМС, высоко вздымавшееся над рассыпанными вокруг него домами, — безбожная Вавилонская башня, закованная в сталь и стекло, где люди бросали вызов Господу на абсолютно новом уровне.

— Вам необходимо знать кое-что еще о наших открытиях, — сказала Шарлотта. — В июне я была тяжело больна…

— Я догадывался, — устало ответил Донован. — Мне сообщили, что в своем номере вы оставили вещи. И лекарства. От рака?

— Множественная миелома, — кивнула она.

Не первый раз уже он слышал об этом агрессивном заболевании и не смог сдержаться — лицо его помрачнело. Какая ирония: этот недуг поражал кости.

Встревоженная его реакцией, Шарлотта быстро добавила:

— Но я уже поправилась.

Он удивленно поднял на нее глаза.

— Хвала Господу! — воскликнул он, просияв. — Невероятно! Это просто чудо.

— Да… И нет, — сказала она. — Все дело в том, что тот самый ген, о котором я вам только что рассказала…

Ее голос прервался.

— Продолжайте, — подбодрил ее Патрик.

Это слово он несчетное количество раз произносил на исповедях.

Глядя на Донована, она была уверена, что он до конца не поймет ее.

— ДНК… ДНК Иисуса? У нее особенные свойства.

Шарлотта помедлила. Генетический синтез чрезвычайно сложен, она сама была не в состоянии до конца постичь его, поэтому надо было постараться объяснить как-то попроще.

— Это как вирус, но хороший, полезный. И, будучи внедренным в тело больного человека…

Она попыталась нарисовать в его воображении картину мгновенного уничтожения злокачественных клеток рака во всем организме.

Донован сгорбился в кресле.

— Его ДНК во мне, — сказала она, благоговейно понизив голос. — Вот что исцелило меня. Буквально минуты спустя после инъекции в мою кровь.

Теперь Донован едва не задыхался от волнения. Он порывисто перекрестился.

— Выходит, мы оба носители тайн!

У Донована был такой вид, будто его вот-вот хватит удар. Шарлотта потянулась и успокаивающе положила руку ему на предплечье.