Откровения Виктора Суворова - Суворов Виктор. Страница 19

— Сколько было курсов?

— Три.

— В «Аквариуме» сказано, что вы учились пять лет.

— Правильно сказано. Основной курс академии — три года. Однако существует «предварительный», он же «проверочный» курс — один год. И «завершающий» — тоже один год, это уже после окончания, после выпускного вечера и получения диплома. Предварительный — не в Москве, а в одном из 24 разведывательных управлений штабов групп войск, военных округов и флотов, то есть в оперативной разведке. Через предварительный курс пропускали не всех, а примерно половину кандидатов в академию. Тех в основном, кто был молод и зелен. Я был самым молодым на курсе. Был лейтенантом. Через предварительный курс я прошел. Это год очень серьезной подготовки. Но это пока еще не академия, хотя я учился по ее программе и под ее контролем. Брали в академию капитанов, майоров, иногда и подполковников. Людей с большим военным и жизненным опытом через предварительный курс не пропускали.

Я, к примеру, работал в разведуправлении Приволжского военного округа. С одной стороны — это обычная служба. С другой — я кандидат в академию, о чем знали мои непосредственные начальники. У меня была очень жесткая индивидуальная программа обучения. После этого года спрос был совсем другим: ты работал год в оперативной разведке, многое узнал — отчитайся. После этого года могли вернуть в войска — ты нам не подходишь. Могли отправить на третий факультет, то есть на факультет оперативной разведки, или поднять выше на первый или второй, то есть на стратегический уровень. После предварительного курса я сдал экзамены, и меня приняли на самый главный факультет — первый, то есть на факультет стратегической агентурной разведки.

После завершения академии следует год окончательной подготовки. Это уже не академия, хотя учеба продолжается. Это окончательная шлифовка на рабочем месте. Те, кого посылают под журналистское прикрытие, получают место в крупной газете. Те, кого посылают под прикрытие гражданской авиации, получают работу в Аэрофлоте, и т. д. Они выполняют свои служебные обязанности, а по вечерам, выходным дням осваивают специфику агентурной работы в данных конкретных условиях. Заключительная шлифовка в принципе продолжается один год по сугубо индивидуальной программе. Человек работает год, а то и больше, приходит на работу «легендированным». Только после этого следует первый выход за рубеж. Однако никто не был гарантирован от внезапных перемен. После окончания первого или второго факультета можно снова попасть в оперативную разведку, если до стандартов стратегической не дотягиваешь.

Такого возвращают туда, откуда он пришел, то есть посылают в какой-нибудь округ.

Посылают тебя, например, в Закавказский военный округ. У него есть сопредельные страны, например Турция. И ты в оперативной разведке занимаешься вербовкой агентуры в Турции, находясь на территории Советского Союза. Кое-кто, окончив третий факультет, поднимался к нам. Такая ротация иногда бывала. Предварительный курс был обязателен не для всех, а примерно для половины.

После этого три курса обучения, потом давалось прикрытие, к примеру, тот же Аэрофлот. Конечно, это для тех, кто был еще до поступления в академию связан со стратегической авиацией и мог легко освоить все стороны работы в Аэрофлоте. Бывшему подводнику дают прикрытие — Морфлот. И так далее.

А кое-кто после третьего факультета поднимался к нам, в стратегическую разведку. Год заключительной шлифовки мог растянуться на несколько лет и даже на всю жизнь. Были хорошие ребята, которые вполне успешно работали в Центральном аппарате, но так ни разу и не были выпущены на самостоятельную охоту. Я отбыл в Женеву 24 октября 1974 года, то есть практически сразу после выпуска. меня отшлифовали быстро.

На третьем факультете нет ни предварительного, ни завершающего курса. Я сдавал экзамены на третий факультет. понятно, не имел представления о том, что это такое. Но мне после экзаменов предложили сначала еще год проработать в штабе округа. Сказали: после года работы в штабе с тебя будет другой спрос. Или мы тебя возьмем на 1-й или 2-й факультет или оставим на 3-м, как ты и был, забудем о годовой практике здесь же, или же ты пойдешь к чертовой матери. Иными словами, оставайся, как и есть, на третьем факультете, но есть возможность показать себя. Через год я сдал экзамены второй раз, и меня приняли на первый факультет.

Второй факультет готовил ребят в военные атташе. У второго и первого факультетов были почти одинаковые программы. Только те ребята в форме ходили, а мы — без формы. И работали на точках. А третий факультет ходил и в форме, и в гражданской одежде. Но их готовили для Советского Союза и «братских территорий», на которых они могли работать. Четвертый факультет готовил ребят из «братских» стран.

Первый факультет готовил добывающих офицеров и аналитиков, которые работают под прикрытием — различным, кроме военно-дипломатического прикрытия.

— Кроме военно-дипломатического? В смысле — кроме военных атташе?

— Да. Однако был, например, случай, когда половина моей группы готовилась на первом факультете, а пошли в военные атташе. Возникла необходимость, вот и послали. И наоборот, было и такое, что те, кто учился на втором факультете, посылались на работу под гражданским прикрытием. Прикрытия могли быть разными, военными или гражданскими, но работа — та же самая.

— Подготовка на первом и втором факультетах чем-то отличалась?

— В принципе, нет. Так, отдельные мелкие вещи… Допустим, в самом начале разрабатывалась тема «Добывание разведывательных сведений с использованием легальных возможностей». И мы едем на завод им. Лихачева. Едем в гражданской одежде, потом (после 6–7 часов шатания на заводе под придуманными «названиями» — архитекторы или еще кто) возвращаемся и пишем отчет с описанием предприятия. Через две недели нужно сдать сочинение под названием «Что я видел на заводе». И описать все, что видел, — где у них водоснабжение, кто у них директор, каким образом можно взорвать цеха… Как завод можно использовать в военной ситуации. У нас же любое предприятие с военным уклоном.

А у тех, кто учился на втором факультете, было посещение войсковой части. Отвезли их в Таманскую дивизию, там они шатались несколько часов, описали, какие там заборы, какой дурак командир и так далее. Что-то иное, но в принципе — то же самое. Разделение на первый и второй факультеты было, в общем, искусственное.

Моим личным прикрытием была чистая дипломатия. Для тех, кто оканчивал второй факультет, прикрытием были военные атташаты. За границу посылали на работу военными атташе. Ну, тут все свои, все друг друга знают. Потому что все из одного и того же места — из нашей академии.

— То есть фактически военные атташе — это гэрэушники?

— Не столько фактически, сколько стопроцентно! Не существует другой организации, готовящей военных атташе и руководящей их работой. Только ГРУ.

У меня было прикрытие — международные организации ООН в Женеве. Постоянное представительство СССР при отделении ООН в Женеве — гражданское прикрытие. Там было множество международных организаций: Международная организация труда, Международная организация здравоохранения, Международная электротехническая комиссия, Международная метеорологическая организация…

После учебы мне сообщили, что будет подготовка в МИДе. Подготовка шла три дня. Мне сказали: зачем терять целый год? Где МИД? На Смоленской площади. Прекрасно. Кто министр иностранных дел? Товарищ Громыко. Прекрасно. И хватит. Бери чемодан — и вперед! Так у меня получилось всего четыре года, а не пять лет.

Обычно на это уходит один год. Вот почему я написал в «Аквариуме» о пяти годах, а может растянуться и на большее время. Бывает, тебя готовят, готовят, а выхода тебе нет. Готовят, к примеру, журналистом в Великобританию, а место твое еще не освободилось. И приходится ждать.