Нокдаун 1941. Почему Сталин "проспал" удар? - Волтерс Рудольф. Страница 10

Тысячи танков врываются на германские автобаны, вытягиваются в невероятной длины колонны, и эти колонны, никем не останавливаемые, идут вперед. Так произошло в январе 1945 г.

Мне танковую тактику преподавал подполковник Одиноков. Он рассказывал, как вырвалась Первая гвардейская танковая армия на автобаны и поперла вперед. И никто ее остановить не мог. В 1945 г. был хотя бы фольксштурм из пацанов и стариков, а в 1941 г. никакого фольксштурма не было.

Далее. Вперед выбрасываются воздушно-десантные корпуса, которые захватывают мосты через Рейн, и Красная Армия переправляется туда. Где-то какие-то стычки, какое-то сопротивление, но это выглядело бы примерно так, как «освободительный поход» Красной Армии в Польшу в 1939 г. Что-то не стыкуется, где-то стоят без горючего, где-то наших разгромили, но общее поступательное движение остановить было бы невозможно.

– Как должна была выглядеть последовательность захвата Европы?

– Наносится удар из района Львова на запад, в направлении Кракова, а потом поворот на север, в междуречье Одера и Вислы. Затем мехкорпуса разворачиваются на восток и становятся обороной на восток на берегу Вислы. Немецкую армию бьют со всех сторон и загоняют в мешки. Через пару месяцев остатки берут в плен.

Одновременно наносится удар в Румынию, захватываются нефтяные месторождения. Далее поворот на северо-запад в направлении к Венгрии, вдоль Дуная, к Вене… Распространяется наступление в Болгарию, которая встретила бы Красную Армию с развернутыми знаменами, как это произошло в сентябре 1944 г.

Далее последовал бы ввод в действие второго стратегического эшелона, укомплектованного голодными зэками, готовыми грабить кого угодно. Они движутся вперед. За ними третий стратегический эшелон, три армии НКВД.

Возникали бы восстания, их бы давили, но думаю, что к декабрю 1941 г. континентальную Европу как-нибудь замирили бы.

– Включая Испанию?

– Может быть, да, может быть, нет. Все-таки Пиренеи надо переходить…

– Немного отыграем назад. Значит, взяли Берлин.

– Дальше прямой бросок на Францию, и Франция встречает цветами. Дальше – бросок к Ла-Маншу.

– Дальше удар на север, в Скандинавию?

– Я думаю, что кампания 1941 г. – это Германия, Франция и Восточная Европа. Этого бы на 1941 г. хватило. Дальше товарищу Сталину следовало бы остановиться и отдышаться. Ну а потом, скорее всего в Испании, подняли бы восстание коммунисты, в Италии – тоже. И так далее.

– А Скандинавия?

– Разгром Финляндии был возможен уже в 1941 г. Линия Маннергейма была прорвана в 1940 г., но Сталин остановился. Как если бы бандиты прокопали подземный ход под банк и остановились, ждут воскресенья, когда служащие по домам разойдутся. Финляндия была уже разоружена с точки зрения обороны, и в любой момент можно было продолжать наступление. При благоприятных обстоятельствах наступление развивалось бы дальше, при неблагоприятных можно было бы и остановиться, передохнуть.

Потом можно было бы формировать немецкие экспедиционные части и отправлять их воевать в Норвегию, Швецию и так далее. Как кубинцев отправляли воевать в Анголу.

– Было еще одно стратегическое направление, которое активно обсуждалось перед немецким нападением, – Турция, проливы.

– Да, конечно. Со стратегической точки зрения наносить удар растопыренными пальцами очень нехорошо. Но мы видим, как в августе 1941 г. Сталин вместе с англичанами оккупировал Иран. Никто ему слова не сказал, никто не сопротивлялся. Турция стала бы такой же жертвой Великобритании и Советского Союза, разделили бы ее пополам.

Когда Сталин прилетел в 1943 г. на конференцию в Тегеран, кто-то из молотовской команды обратился к иранскому шаху для того, чтобы организовать встречу со Сталиным. Сталин дал этому товарищу по шапке и сам обратился к шаху примерно с таким вопросом: «Когда бы Ваше величество смогло бы меня принять?» Хитрый был, как змей. У Сталина не только кнуты были, были и пряники. И с Турцией тоже могло получиться нечто подобное. Оккупируем Турцию, но уважаем все ваши традиции, и кто у вас тут главный, и можно ли его посетить, поклониться шкурой медведя и бочкой меда…

– Дальше возникает патовая ситуация, когда Сталин выходит к Ла-Маншу.

– Я не думаю, чтобы он туда полез. Следовало сделать очень мощную передышку и переварить Европу. Этот питон заглотил слишком большого кабана. После этого можно было разбираться с Великобританией.

Вот что еще можно было делать – это освобождать Африку и все колониальные народы. Это стало бы мощним подспорьем в смысле сырья. Там бы возникли какие-нибудь узбекистанские режимы со своими царьками, с серпами и молотками на красных знаменах. Тут проблем не было бы вообще никаких – это же были колонии.

Но остается Америка. С одной стороны, США были очень сильно заражены коммунизмом. Товарищ Маккарти не зря очень сильно чистил Америку от левых.

Изоляционизм был тоже очень силен. У нас с одной стороны океан, с другой стороны океан – и гори все ясным пламенем.

Товарищ Сталин тоже думал об Америке, и очень много. Ее следовало разложить изнутри. С американской экономикой Сталин справиться не смог бы. У Оруэлла описана ситуация с тремя суперконтинентами, которые между собой бесконечно воюют. Вот это патовая ситуация.

– Но ведь американцы все равно сделали бы атомную бомбу к тому же 1945 г., не раньше и не позже. И дальше пришлось бы Сталина выкуривать из Европы уже с ее помощью. Тем более Англия продолжала бы сопротивляться.

– В Англии вполне могли бы победить какие-нибудь левые силы и склонить голову перед товарищем Сталиным. Сказали бы, что вот, великий Советский Союз разгромил Гитлера, а мы воюем против Советского Союза, нехорошо… Тем более если бы Сталин начал туда возить бананы из Африки. Без кофе и бананов Британия жить не может.

– Получается, что тот вариант истории, который разыгрался, был все-таки лучшим? Иначе жертв было бы неизмеримо больше?

– Да, конечно. Я высказываю крамольную мысль – Гитлер все-таки своим нападением спас Европу. Советский коммунизм был гораздо более опасен, гораздо более привлекателен, чем нацизм, оттого что он интернационален. Он вбирал в себя всю пакость любой страны. Есть, скажем, несгибаемая Финляндия, а в ней – мерзавец Куусинен. Сталинский назначенец. Он набрал бы себе столько палачей, сколько нужно. Любые страны выделили бы достаточно палачей, и служили бы они Сталину верой и правдой.

Гитлер был национален, поэтому его режим не мог быть привлекателен для окружающих. Сталин был интернационален, поэтому побеждал идеологически, побеждал пропагандой.

Вспомните, эмблемой СС были черепа. Это ж каким дураком надо быть, чтоб такое придумать! А у НКВД – колосочки. И солнце восходящее на рукаве.

– Парадокс в том, что к началу мировой войны на счету у нацистов не было и тысячной доли тех преступлений, которые были на счету у Сталина и советского коммунизма. Нацистская пропаганда находилась в идеальном положении, она ничего про СССР не должна была придумывать, хватало правды. И все равно нацисты проиграли. А Сталин, несмотря на свою чудовищную репутацию, пропагандистскую войну выиграл.

– Да, и до сих продолжает выигрывать. И через 70 лет он живет и процветает.

Михаил Барятинский. Малой кровью, могучим ударом

История, как известно, это «публичная девка мирового империализма». А стало быть, нет ничего удивительного в том, что исторические факты сплошь и рядом подвергались, подвергаются и будут подвергаться сомнению. В этом, собственно, нет ничего предосудительного – в конце концов, человеку свойственно сомневаться. Ни в чем не сомневающиеся люди, как правило, глупы от природы. Однако у любого сомнения есть предел, после которого начинается банальное искажение исторических фактов, а попросту – переписывание истории. Последнее занятие всегда было очень популярным, но своего расцвета достигло в последние два десятилетия и за рубежом, и у нас в стране. Новый импульс этому процессу дали развал социалистического лагеря и Советского Союза. Процесс национальной самоидентификации, захвативший вновь образованные на территории последнего государства, довел отдельных политических деятелей до состояния душевнобольных. С их точки зрения, чем абсурднее трактовка того или иного события, тем лучше. В полной мере это относится и к истории Второй мировой войны.