Гарри Поттер и методы рационального мышления - Юдковский Элиезер. Страница 75

— Эй! — возмутился в ответ Гарри. — Наука — это нечто большее, чем то, что вы описали. Конечно же, ничего неправильного в опытах над крысами нет, но наука — это прежде всего способ познания и управления вселенной...

— Глупец, — тихо произнёс профессор Квиррелл с горечью в голосе. — Гарри Поттер, вы глупец. — Он провёл рукой по лицу и после этого стал выглядеть спокойнее. — Или, что вероятнее, вы ещё не нашли свою настоящую цель. Могу ли я настоятельно порекомендовать вам попытаться стать Тёмным Лордом? Я сделаю всё, что смогу, чтобы помочь вам, в интересах широкой общественности.

— Вам не нравится наука, — медленно проговорил Гарри. — Но почему?

— Эти недоумки маглы однажды нас погубят! — голос профессора стал громче. — Они уничтожат мир! Уничтожат вообще всё!

Гарри почувствовал себя слегка потерянным.

— Вы сейчас о чём? О ядерном оружии?

— Да, о ядерном оружии! — профессор Квиррелл почти кричал. — Даже Тот-Кого-Нельзя-Называть никогда его не использовал — возможно, потому, что ему не хотелось править кучкой пепла! Оно не должно было быть создано! И со временем всё будет только хуже! — Профессор встал ровно, перестав опираться о стол. — Есть двери, которые нельзя открывать, есть печати, которые нельзя ломать! Глупцы, не способные обуздать своё любопытство, умирают первыми, едва столкнувшись с какой-либо опасностью, зато выжившие начинают понимать, что есть секреты, которыми следует делиться только с теми, кто обладает достаточным умом и дисциплиной, чтобы сделать подобные открытия самостоятельно! Это знает каждый могущественный волшебник! Даже самый жуткий Тёмный маг! А идиоты-маглы до этого додуматься не в состоянии! Маленькие любознательные дурачки, открывшие секрет ядерного оружия, не смогли удержать его в тайне, раскрыли его своим глупым политикам, и теперь нам приходится жить под постоянной угрозой полного уничтожения!

Такой взгляд на вещи несколько отличался от того, с которым вырос Гарри. Он никогда не задумывался о том, что ядерным физикам следовало бы создать тайное общество, сохранив секрет ядерного оружия от тех, кто недостаточно умён, чтобы быть ядерным физиком. Эта мысль была по меньшей мере занимательной. Они бы использовали секретные пароли? Носили бы маски?

(Впрочем, вполне возможно, что физики скрывают целую кучу потенциально разрушительных открытий, и секрет ядерного оружия — единственный просочившийся на свободу. В любом случае мир для него выглядел бы одинаково.)

— Надо обдумать, — сказал Гарри профессору. — Для меня это новая мысль. Кстати, один из неочевидных секретов науки, которые редкие учителя передают своим лучшим ученикам, представляет собой умение не спускать в унитаз непонравившиеся идеи, в ту же секунду, как вы их услышали.

Профессор Квиррелл снова моргнул.

— Есть ли какая-то область науки, которую вы одобряете? — спросил Гарри. — Может быть, медицина?

— Космонавтика, — ответил профессор Квиррелл. — К сожалению, маглы тянут с тем единственным проектом, который позволил бы волшебникам сбежать с этой планеты прежде, чем её взорвут.

Гарри кивнул:

— Я тоже большой поклонник космической программы. По крайней мере, в этом мы схожи.

Профессор Квиррелл взглянул на Гарри, и что-то сверкнуло в его глазах.

— Мне требуется ваше слово, ваше обещание и ваша клятва держать в тайне то, что сейчас произойдёт.

— Они ваши, — немедленно ответил Гарри.

— Сдержите ваше обещание, или вам не понравится результат, — сказал профессор Квиррелл. — Сейчас я использую редкое и могущественное заклинание. Не на вас, а на помещении вокруг. Как только заклинание будет произнесено, стойте смирно. Не взаимодействуйте с магией, которую я буду поддерживать. Просто смотрите, иначе я остановлю заклинание. — Профессор на мгновение замолчал. — И постарайтесь не грохнуться в обморок.

Гарри озадаченно кивнул, приготовившись к чему-то невероятному.

Профессор Квиррелл поднял волшебную палочку и что-то произнёс, но Гарри не понял ни слова. Звуки минули сознание и канули в небытие.

Весь класс вдруг исчез вместе со стенами и потолком, лишь под ногами Гарри остался маленький островок мрамора, а вокруг теперь простирался в бесконечность океан пронзительно ярких, немигающих звёзд. Не было Земли, Луны и Солнца. Профессор Квиррелл тоже остался на своём месте, паря посреди бездонного космоса. Млечный Путь водоворотом звёздного света окутал их и, когда зрение Гарри привыкло к темноте, разгорелся ещё ярче.

Никакая другая картина ещё не трогала его так глубоко.

— Мы... в космосе?..

— Нет, — с грустью в голосе сказал профессор Квиррелл. — Но это настоящее изображение.

Из глаз Гарри брызнули слёзы, но он поспешно утёр их рукой. Какая-то жалкая влага не заставит его пропустить это зрелище!

Звёзды перестали быть малюсенькими алмазами на громадном бархатном небосводе, какими они виделись с Земли. Здесь над головой не было неба, только точки ясного, совершенного света в совершенной темноте, бесконечное и пустое ничто с бесчисленными крошечными дырочками, из которых сиял блеск чуждых невообразимых вселенных.

В космосе звёзды выглядели ужасно, ужасно, ужасно далёкими.

Гарри всё вытирал и вытирал слёзы, снова и снова.

— Иногда, — еле слышно сказал профессор Квиррелл, — когда мне становится особенно ненавистен этот испорченный мир, я задаюсь вопросом: может, где-то там, вдали, есть более подходящее для меня место? Я не могу даже представить, каким должен быть этот далёкий край, так как же я могу лелеять надежду, что он существует? И всё же вселенная столь невообразимо огромна — может, такое место всё-таки есть? Но звёзды так далеки. Это был бы очень долгий путь, даже если бы я знал верное направление. И какие бы сны я увидел, если бы спал так долго?..

Чувствуя всю неуместность своего вмешательства, Гарри нашёл в себе силы прошептать:

— Позвольте мне побыть здесь ещё.

Профессор Квиррелл кивнул и остался стоять посреди звёзд.

Гарри было легко забыть и про кружочек мрамора, на котором он стоял, и про его собственное тело — стать лишь осознающей себя точкой в пространстве, которая то ли зависла на месте, то ли несётся сквозь космос. Когда расстояния не поддаются счёту, понять невозможно.

Мгновения растянулись в вечность.

Наконец звёзды исчезли, а класс вернулся.

— Прошу простить, — сказал профессор Квиррелл, — но у нас гости.

— Ничего, — прошептал Гарри. — Этого было достаточно.

Он никогда не забудет сегодняшний день, и не из-за мелких неурядиц, которые случились раньше. Гарри пообещал себе научиться этому заклинанию, даже если больше никакой магии никогда не постигнет.

Тяжёлая дубовая дверь класса, с громким стоном сорвавшись с петель, прошуршала над мраморным полом.

— КВИРИНУС! КАК ТЫ ПОСМЕЛ!

Древний могучий волшебник необъятной грозовой тучей ворвался в комнату. В его глазах белым огнём пылала такая ярость, что строгий взгляд, которым он прежде наградил Гарри, казался теперь ничего не значащим пустяком.

Словно шестерёнка повернулась в душе Гарри: та его часть, которая желала с отчаянным криком убежать и спрятаться в сундуке, уступила место другой его части, которая умела держать удар.

Но ни одна из его составляющих не была довольна тем, что созерцание звёзд прервали.

— Директор Альбус Персиваль... — начал Гарри ледяным тоном.

ХЛОП! — грохнула об стол ладонь профессора Квиррелла.

— Мистер Поттер, — гаркнул он. — Это директор Хогвартса, а вы просто ученик! Обращайтесь к нему подобающим образом.

Гарри посмотрел на профессора Квиррелла.

Тот ответил строгим взглядом.

Ни тот, ни другой не улыбался.

Сделав несколько широких шагов, директор остановился перед Гарри и профессором Квирреллом и изумлённо воззрился на них.

— Простите, — с кроткой вежливостью сказал Гарри. — Директор, я благодарен вам за желание меня защитить, но профессор Квиррелл поступил правильно.