Война наследников (СИ) - Высоцкая Виорика Николаевна "viorika". Страница 8

- Ах, Алексей Петрович, старые времена всегда кажутся лучшими. – Попыталась разогнать охватившее всех уныние Софи. – Надо нам всем сделать семейную фотографию в ателье Высоцкого?. Жаль, что сам Владимир Викентьевич уже умер, он делал нам с Полем свадебные фотографии, как же они хороши. – Элегически протянула моя мачеха. Меланхолическое настроение овладело нами окончательно.

Дом, принадлежащий Голубовским, один из самых старых на улице, в свое время построенный для пастора церкви св. Екатерины, казался совсем маленьким по сравнению с огромным Сулимовским комплексом. На самом деле, это был довольно большой, трехэтажный дом, в классическом стиле, окруженный, красивым, ухоженным садом.

Строгий снаружи, строгость свою сохранил и внутри. Спланированный с чисто немецким практицизмом, наполненный добротной мебелью, этот дом так же напоминал прусского гренадера, как и его прежняя хозяйка. Здесь было удобство, богатство и практичность, но не хватало уюта.

Меня посадили между Софи и Алексеем Петровичем. На поминальных обедах не соблюдали очередность размещения гостей, потому как на них не приглашали особо, все кто почтил покойного своим присутствием на заупокойной службе, были прошены на поминки.

С одной стороны стола посадили всех родственников баронессы, с другой – знакомых и друзей. Я украдкой разглядывала гостей.

Рядом с нами чинно восседали бывшие компаньоны барона, люди из когорты моего отца, купцы в строгих дорогих сюртуках, на лицах приличествующая случаю скорбь, они почти не говорили, основательно наедались и смотрели в пространство с отрешенным видом, думая о чем-то своем.

Напротив нас сидели бедные родственники, вероятно муж и жена, от которых несло перегаром как от загулявшего ваньки поутру, такие имеются в каждом семействе, некоторых поддерживают, других стараются не замечать. Бедно и неряшливо одетые они почти не ели, зато часто прикладывались к бокалам, которые исправно наполняли, невозмутимые лакеи. Еще одна, видимо, бедная родственница, сухощавая женщина с изможденным лицом, заняла место рядом с ними. Она привела с собой троих детей, лет от двенадцати до пятнадцати, девочек, одеты все были чисто и аккуратно, но платья, перешитые не один раз, висели мешками. Дети старились, есть не торопясь, но у них это плохо получалось. Женщина раз за разом кидала подобострастные взгляды в сторону хозяйки, видно эту семью, Голубовские жаловали, протягивая время от времени руку помощи.

Захмелевшие и, некстати, повеселевшие соседи все пытались завязать разговор, почему-то именно со мной. Кажется, я показалась им более покладистой, по сравнению с высокомерной Софи или суровым Алексеем Петровичем.

Наконец, казавшийся бесконечно длинным, обед закончился. Гостей пригласили в соседнюю гостиную и почтившие память покойной родственники и знакомые стали расходится. В комнате оставалось все меньше людей.

Дочери баронессы стояли у двери со скорбными лицами, принимая соболезнования.

Со старшей, я уже была знакома, поэтому, внимательно разглядывала младших.

Средняя дочь – госпожа Каролина Витт, выделялась высоким ростом, на голову выше сестер, она держала спину ровно, словно проглотила палку. Ее можно было назвать даже красивой, если бы не кислое выражение лица. Оказалось, я была с ней знакома. Ее муж работал управляющим в Киевском отделении Русско-Азиатского банка, на голову ниже жены, сухощавый и постоянно чем-то озабоченный, он и сейчас давал указания сосредоточенному юноше, который что-то быстро записывал в блокнот. Эта семья, явно не выглядела нуждающейся, только платье на госпоже Витт стоило не менее пятисот рублей, слабо верилось, что столь обеспеченная женщина могла убить матушку за наследство.

Младшая дочь, Вероника Цапп, по-семейному Ники, стояла поодаль от сестер, скорбным видом своим, подчеркивая двойной траур. Ее я рассматривала с особым вниманием, поскольку видела эту даму первый раз. Она была настоящим цветком, истинной красавицей, даже моя, всегда уверенная в своей неотразимости, Софи, увидев прелестную Ники, скривила очаровательный носик, как охотничья собака, почувствовавшая соперника на своей территории.

Странно, эти сестры, столь похожие между собой, в то же время были совершенно разными. Я не была знакома с их отцом, но от матери все унаследовали фамильный нос и тяжелый подбородок, при этом старшую сестру можно было сравнить со средневековой каменной статуей, в старой церкви; средняя, походила на более изящные, произведения древнегреческих скульпторов, а младшая была несомненным шедевром итальянских мастеров Возрождения.

Гостиная почти опустела.

Софи с преувеличенным интересом рассматривала огромную картину, в полстены, изображавшую довольно фривольную сцену купания нимф.

Тетушка сидела в кресле, обмахивалась веером, всем своим видом выражая унылое смирение. Алексей Петрович стоял рядом с ее креслом, к ним подошел тот самый, подвыпивший господин, что сидел напротив нас за столом, пытаясь завязать беседу, но его новые знакомые отвечали весьма неохотно.

Осталась также женщина с тремя дочерьми, она присела на краешек кресла, стоявшего в углу, около окна, девочки топтались рядом.

В комнату вошел Всеволод Петрович, куда-то пропавший после обеда, он окинул гостиную взглядом и занял место рядом с супругой, Ванда Гердовна тотчас же удалилась. Каролины Гердовны, нигде не было видно, Вероника сновала туда назад, то появляясь в гостиной, то куда-то исчезая. Последние гости приносили свои соболезнования и прощались с хозяевами.

Я подошла к окну и задумалась, уставившись на старую липу, патриарха этого сада.

- Красивый сад, что скажите? – вопрос, столь неожиданно прозвучавший за спиной, заставил вздрогнуть. Резко обернувшись, встретилась взглядом с уже изрядно захмелевшей женщиной, она широко улыбалась, той особой бессмысленной улыбкой, присущей закоренелым пьяницам. Похоже, подобное состояние было для нее обычным.

- Да, очень красивый. – Сдержано ответила я, но женщине явно хотелось поговорить, она улыбнулась, так как будто мы, вдруг, стали лучшими друзьями.

- Я вас раньше не встречала, в этом доме. Такие ужасные события, бедная Ангелина Федоровна, такая смерть…. – Женщина состроила печальную мину, и глубоко, театрально вздохнула, обдав меня облаком густого, неприятного, запаха из смеси винных паров и жевательного табака. Я едва не закашлялась и попыталась удалиться, но не тут-то было, дама проворно подхватила меня под руку и потащила к дивану, чтобы не выглядеть глупо, пришлось подчиниться.

Плюхнувшись на диван рядом со мной, она продолжила знакомство.

- Конечно, хорошо бы, чтобы нас представили по правилам, но при подобных обстоятельствах, наверно можно отступить от определенных правил, как полагаете? Меня зовут – Вдовина Елизавета Матвеевна, я дочь родной сестры Ангелины Федоровны.

- Вишневецкая Анастасия Павловна, друг семьи. – Это конечно не было правдой, но мне не хотелось давать подробные объяснения сей приставучей особе. Хотя, Елизавету Матвеевну, мое представление, кажется, удовлетворило полностью и, решив, что теперь мы уж точно стали лучшими подругами она продолжила заговорщицким шепотом:

- Знаете ли вы, что бедная тетушка, умерла не своей смертью, ее отравили! – она отодвинулась и уставилась на меня, очевидно ожидая бурной реакции. – Да! Отравили! Вот так!

- Откуда вы знаете?

- Ну, об этом все болтают. – Елизавета Матвеевна сделала неопределенный жест рукой, лакей, стоявший неподалеку с подносом бокалов наполненных шампанским, воспринял этот жест на свой счет и подошел к нам, что очень обрадовало госпожу Вдовину. – О! Шампанское, благодарю! – Она одним махом осушила бокал.

- А, что еще болтают? – изобразив праздное любопытство, спросила я.

- О, много чего! – обретя благодарного слушателя, Елизавета Матвеевна радостно защебетала. – Говорят господин Долиновский, семейный врач, делал вчера вскрытие. – Последнее слово она произнесла с наслаждением. – Да! Вскрытие! Мой сын работает у господина доктора помощником, из него трудно что-то путное вытянуть, но я все же узнала, что доктор вроде как яд нашел, представляете?!