Ликабет. Книга 2 (СИ) - Балашов Владимир Анатольевич. Страница 11

— Расскажи о себе, откуда ты? Давно ли в войске?

— Я, гражданин, родом из Лукании, а в легионах уже десять лет, и три из них в восемнадцатом. В этих краях я тоже три года, с тех пор как принес клятву орлу восемнадцатого. Что еще ты хочешь узнать?

— Все, что нужно, ты мне сказал, а хорошо человека со слов не узнаешь. Ты прав Авл Маний мне нужен слуга, хотя до того как ты пришел, я об этом не знал — Буховцев улыбнулся — подойди к моей палатке завтра в полдень. Обещаю тебе, что пока ты не услышишь моего ответа, я никого брать не буду.

Маний повеселел.

— Буду в полдень, трибун. Хорошо, что застал тебя в лагере. Если бы ты вышел в канаб, я бы не успел. Там желающих много.

Через час подошел Цедиций. С палатками уже разобрались, и Валерий обустраивался в своей, раскладывал вещи. Посмотрел на хмурое лицо префекта.

— Нам случайно, завтра не в поход?

— Бывают вещи и похуже похода, трибун.

Буховцев уже хотел спросить, но Цедиций махнул рукой.

— Наместник просил тебе напомнить, скоро начнет темнеть.

Валерий был в принципе готов. Пока ставили палатки, он успел сходить в баню. Помылся теплой водичкой и соскреб недельную грязь скребком. Даже успел перекусить. Будет его угощать Вар или нет, он не знал.

— Все нормально, префект. Наместнику не придется меня ждать — подумал и решил не тянуть с Манием — Луций, у меня к тебе есть просьба. Ко мне пришел наниматься в услужение уволенный по увечью принцип из восемнадцатого. Пятая когорта, третья центурия, зовут Авл Маний. Я бы хотел узнать о нем подробнее.

Цедиций одобрил.

— Разумно, Корвус. Я пошлю человека, это выяснить не сложно. Если с принципом все нормально, советую тебе взять его. В канабах всякой швали полно попадается. Непонятно, какой человек, если не при деле.

Валерий кивнул.

К наместнику он отправил незадолго до заката. Было по — летнему тепло и над лагерем и рекой дул пахучий, прогретый за солнечный день, ветер. Постепенно над палатками начинало собираться комарье, сильно отличавшееся от своих собратьев среднерусской полосы из его времени. Местные комары были не такие злые и отчаянные. В рот и уши не лезли, и от них можно было просто отмахнуться рукой. Запах же леса здесь был везде. Буховцев уже привык к нему и почти не ощущал, но знал, что весь пропах различного оттенка лесными ароматами.

Для визита к Вару он одел новую тунику, афинскую кирасу поверх и парадный плащ. По сравнению с одетым по–походному лагерным воинством, он выглядел залетной птицей с холмов Виминала и Опия. Однако Валерий знал, что поступает правильно. Вар был патриций, как и он, а среди патрициев было не принято делать визиты в пропахшей потом, линялой одежде.

Буховцев уже устал гадать, как можно не подставляясь намекнуть наместнику о печальных событиях, которые произойдут в этих краях и о возможной измене херусков. Он уже понял, что многое выглядит не так, как он представлял ранее. Было видно, что Публий Вар не дурак, и у него, вероятно, есть мотивы поступать, так как он поступает. Господи, как сложно то все. Подумав, решил смотреть по ситуации, и если не будет явного повода, с советами не лезть. Позже, когда разберется с местными реалиями, у него еще будет время донести свои опасения до командующего. Да и авторитета тогда у него будет по — больше.

Бенефициарий проводил его в палатку наместника, смежную с той, где их принимали. Под косыми лучами садящегося Солнца, стены палатки еще давали свет, но в углу уже горели светильники. На столе кувшин вина, две чаши, однако сам наливать Вар не стал. Кивнул слуге, тот наполнил чаши и удалился.

— Садись трибун — пригласил его командующий — не буду скрывать, мне писали о тебе из Рима. Да и Луций Ноний о тебе писал. Было любопытно на тебя посмотреть. Этой зимой ты был в Риме знаменитостью.

Валерий занял место. Начало беседы его не удивило. Обычная светская беседа.

— Имя достойного Вара в городе на слуху всегда. Хотя все и ждут хороших вестей из Паннонии, но в Риме помнят, кто держит германскую границу.

Наместник рассмеялся. Было видно, что он доволен, но все — таки возразил.

— Я знаю, что про меня в Риме много говорят, и говорят не всегда хорошее.

— Люди могут сплетничать сколько угодно. У плебса полно свободного времени, поэтому он и предается этой забаве. Важно мнение таких же, как ты людей, тех, кто делает дело — настаивал Буховцев.

На этот раз Вар похвалу оценил, тем более, что она была правдой. Он протянул Валерию кубок, и они пригубили. Вино было отличным. Не фалерн, разбавленный не пойми чем, а одно из вин Эллады. Превосходное вино с насыщенным вкусом, и легкой кислинкой.

— Да, давно я не сидел в кругу своих. Аспренат писал мне о тебе очень хорошо, но я не ожидал такого ума от молодого трибуна. От твоих речей так и повеяло Римом. Я рад, что род Корвусов продолжается так достойно. Знаешь, я знал твоего отца, Луция Валерия, когда был молодым, и скажу тебе, ты на него похож, даже своим обликом.

Вероятно, это была похвала, и Буховцев благодарно кивнул.

— Жалею, что в Риме не знал никого из Квинктилиев, уверен, я бы не потерял времени, общаясь с ними — учтиво ответил Валерий.

Публий Вар расплылся в улыбке.

— Как тебе вино?

— Превосходное, как и все из Эллады.

— Ты угадал, это эллинское, но не из Эллады, а из Сирии. Мне привозят немного, иначе в этих лесах я бы совсем забыл цивилизованный мир. Когда в Италии пьют неразбавленное вино, то считают, что поступают как эллины — наместник негромко рассмеялся.

— Я заметил — поддержал его Буховцев и тоже рассмеялся — в Элладе выпить вина по — римски, тоже означает, его не разбавлять. В Афинах я пил вино, в котором воды было больше чем самого вина, но надо признать само вино было редкого вкуса, а вода из священного источника.

— Афины — мечтательно покачал головой Вар — я бы отдал многое, чтобы побыть месяц под Солнцем Антиохии — знаешь, Марк Валерий, хотя Квинктилиев тебе не приходилось встречать, но с Нониями ты знаком. Моя сестра замужем за одним из них, а Луций Аспренат мой племянник, ты знал об этом?

Валерий кивнул, Цедиций уже успел его просветить по дороге.

— Расскажи мне об Афинах и Риме, о Нониях тоже расскажи — они пригубили вино и Буховцев в очередной раз начал свой рассказ.

Их неспешная беседа под вино и принесенное слугой медовое печенье длилась пару часов. Валерий рассказывал, Вар слушал, слушал внимательно, иногда задавал вопросы и часто спрашивал мнение самого Буховцева. За время приемов на Сатурналиях в Риме и бесед с патрициями, Валерий заметил, что внимательное отношение к собеседнику, кто бы он ни был, выяснение его мнения по различным вопросам было отличительной чертой этого круга людей. Как это разительно отличалось от его времени, когда часто, казалось бы умные люди в разговоре старались перекричать друг друга. Если выберусь отсюда, мне этого будет не хватать — подумал Буховцев.

— Скажи, Марк Валерий, сильно ли местные варвары отличаются, от тех, среди которых ты жил? — поинтересовался наместник.

— Среди местных варваров я видел немногих, но скажу — отличия есть. Те варвары, среди которых я жил, зависят лишь от самих себя и своих богов и куда как более дружелюбны к чужакам, а местные — Валерий замялся, не зная как точнее выразить — когда когорта шла сюда, у меня было такое впечатление, что мы идем походом по вражеской земле.

На лицо Вара легла тень печали.

— Так и есть. Бруктеры сами по себе бессильны, но при поддержке всегда готовы ударить в спину. Их нужно опасаться.

— А другие, например херуски? Они выглядят дружелюбными, но можно ли им доверять?

— Здесь доверять нельзя никому, они варвары разве ты забыл? — разговор становился серьезным, и наместник смотрел на Валерия очень внимательно — у них нет понятий верности и даже расчета. Они живут по–другому, одним днем. В них больше от зверей, чем от людей. В один момент они могут забыть все договора и клятвы, и даже просто дружеское отношение ради внезапной животной страсти или возможности властвовать. Им нельзя доверять, потому что никогда не понятно, что у них в голове — помолчал и продолжил — херуски те же германцы, но здесь они наши союзники. Мы держим лагеря в их землях, а их вожди служат в нашем войске, и многие отмечены званием римского гражданина. Но доверять, это совсем другое. Здесь лишь расчет, который впрочем, всегда строится на реалиях. Реалии эти установил не я, а другие наместники. Такие, как победоносный Друз и благоразумный Тиберий.