Песочный человек - Тепляшина Елена Николаевна. Страница 17

Он лежал на спине, слушал, как женщины смеются.

Снег ощущался как освобождение. Тело еще горело после бани. Рейдар смотрел прямо в небо, снег завораживающе падал прямо из середины творения. Кружащееся вечно белое.

Воспоминание застало Рейдара врасплох. Как он снимает с детей комбинезоны. Вспомнил их холодные щеки, мокрые от пота волосы. Запах сушилки и мокрых ботинок.

Тоска по детям была так сильна, что ощущалась физически.

Рейдару захотелось остаться одному – лежать в снегу, лежать и потерять сознание. Умереть в объятиях воспоминаний о Фелисии и Микаэле. О том, как когда-то у него были сын и дочь.

Он с трудом поднялся и оглядел белые поля. Мари и Вероника со смехом повалились в снег, разведя руки и ноги – так, что в снегу остались отпечатки в форме двух ангелов.

– Сколько времени продолжается праздник? – прокричала ему Мари.

– И говорить о нем не хочу, – буркнул Рейдар.

Он подумал, что надо уйти, напиться как следует и влезть в петлю, но на пути у него стояла, широко расставив ноги, Мари.

– Ты никогда не хочешь разговаривать, я ничего не знаю, – усмехнулась она. – Я даже не знаю, есть ли у тебя дети…

– Да отстань ты от меня! – выкрикнул Рейдар, обходя ее. – Чего тебе вообще надо?

– Прости…

– Отвали, – жестко сказал он и скрылся в доме.

Обе женщины, дрожа от холода, побежали назад, в баню. С обеих текло, вокруг них сомкнулся жар, словно никогда и не исчезал.

– Что с ним? – спросила Мари.

– Он делает вид, что живет, но чувствует себя мертвым, – просто ответила Вероника.

Глава 36

Рейдар надел новые брюки с двойными лампасами и легкую рубашку. Мокрые волосы щекотали шею. В каждой руке у него было по бутылке “Шато Мутон-Ротшильд”.

Утром он поднимался наверх, чтобы снять веревку с балки, но когда подошел к двери, его переполнило какое-то болезненное томление. Он постоял, положив пальцы на дверную ручку, заставил себя повернуться, спустился и разбудил приятелей. Разлили водку с пряностями по конусообразным бокалам, ели вареные яйца с русской икрой.

Рейдар босиком вышел в коридор с черными портретами.

Снег, падавший за окном, создавал непрямой свет, за стеклом повисла бледная мгла.

В читальне, уставленной блестящей кожаной мебелью, он остановился и выглянул в огромное окно. Вид был сказочный – словно Матушка Метелица подула снегом на землю, на яблоневые деревья, на поля.

Вдруг в длинной аллее, ведущей от ворот к гравийной площадке перед домом, замигал свет. Осветившиеся ветки деревьев казались кружевными. Стало видно, что приближается машина. Габаритные огни делали пляшущий за ней снег красноватым.

Рейдар не мог вспомнить, приглашал ли он еще кого-нибудь.

Он решил было, что о новых гостях позаботится Вероника, и тут увидел, что это полицейская машина.

Рейдар подумал, поставил бутылки на комод, спустился, натянул стоявшие у двери зимние ботинки на войлочной подкладке и вышел на холодный воздух. Машина уже стояла на площадке перед домом.

– Рейдар Фрост? – спросила женщина в гражданском, выходя из машины.

– Да.

– Мы можем войти?

– Можно и здесь поговорить.

– Не хотите сесть в машину?

– Я так плохо выгляжу?

– Мы нашли вашего сына. – Женщина шагнула к нему.

– Понятно. – Рейдар пожал руку молчавшему до сих пор второму полицейскому.

Он вздохнул, почувствовал запах снега – воды, замерзшей в кристаллические звездочки высоко в небе. Потом собрался и с отсутствующим видом отпустил руку молчаливого полицейского.

– Так где он лежал? – спросил он странно спокойным голосом.

– Он шел по мосту…

– Что ты несешь, женщина?! – взревел Рейдар.

Женщина отступила. Она была высокой, на спине лежал густой “хвост”.

– Я пытаюсь сказать вам, что он жив.

– Где он? – спросил Рейдар, непонимающе глядя на нее.

– Лежит в Южной больнице, под наблюдением врачей.

– Это не мой сын, мой умер много…

– Абсолютно точно он.

Рейдар уставился на нее потемневшими глазами:

– Микаэль жив?

– Он вернулся.

– Мой сын?

– Я понимаю, это звучит странно, но…

– Я верил…

Когда женщина из полиции сказала, что совпадение ДНК – сто процентов, у Рейдара задрожал подбородок. Земля ушла из-под ног, прогнулась, и он схватился за воздух.

– О господи боже, – прошептал он. – Спасибо, господи…

Рейдар широко улыбнулся. С истерзанным видом он поднял глаза на падающий снег, чувствуя, как дрожат ноги. Полицейский хотел подхватить его, но Рейдар упал на одно колено и повалился на бок, успев только опереться на руку.

Ему помогли подняться. Рейдар вцепился в руку полицейского. Вероника босиком сбежала по ступенькам. Она накинула на себя зимнее пальто Рейдара.

– Вы уверены, что это он? – прошептал он, глядя в глаза женщине из полиции.

Та кивнула:

– Только что нам сообщили о стопроцентном совпадении. Это Микаэль Колер-Фрост, и он жив.

К Рейдару подошла Вероника, поддержала его, когда он следом за полицейскими направился к машине.

– Рейдар, что случилось? – испуганно спросила она.

Рейдар взглянул на нее. Лицо озадаченное, он как будто разом постарел.

– Мой мальчик… – только и смог он выговорить.

Глава 37

Светящиеся сквозь густой снегопад далекие корпуса Южной больницы напоминали надгробия.

Сидя в машине, Рейдар лунатическими движениями застегнул рубашку и заправил ее в брюки. Он слышал переговоры полицейских – пациент, опознанный как Микаэль Колер-Фрост, переведен из отделения интенсивной терапии в палату, – но события все еще происходили словно в параллельной реальности.

Если кто-то действительно умирает, а тело так и не находят, в Швеции его близкие через год могут ходатайствовать о том, чтобы объявить его умершим. Рейдар шесть лет ждал, когда найдут тела его детей, а потом подал ходатайство.

Центральное управление по налогам и регистрации граждан приняло его заявление. Решение о признании Микаэля и Фелисии Колер-Фрост умершими огласили, и через полгода оно вступило в силу.

И вот Рейдар следом за одетой в гражданское женщиной из полиции шел по длинному коридору. Он не помнил, в какое именно отделение они направляются, он просто шел за ней, не отрывая глаз от пластиковых ковриков на полу и пересекающихся следов, оставленных колесами каталок.

Рейдар пытался уговорить самого себя не слишком надеяться, ведь полиция могла и ошибиться.

Тринадцать лет назад его дети, Фелисия и Микаэль, пропали, отправившись вечером к приятелю поиграть.

Водолазы обшарили всю Лилла-Вертан от Линдшера до Бьёрндалена. В первые дни было организовано прочесывание местности, в воздух подняли вертолеты.

Чтобы упростить и ускорить поиски, Рейдар оставил полиции фотографии, отпечатки пальцев, зубные карты и образцы ДНК обоих детей.

Проверили всех известных правонарушителей, но, по окончательной версии полиции, кто-то из детей упал в холодную мартовскую воду, а второго утащило на дно, когда он пытался спасти первого.

По секрету Рейдар обратился в детективное бюро, чтобы изучить другие возможные следы, в первую очередь – ближайшее окружение детей: учителей, воспитателей, футбольного тренера, соседей, почтальона, водителей автобусов, садовника, продавцов из ближайших магазинов, официантов кафе – вообще всех, с кем контактировали дети, по телефону или в интернете. Проверили родителей одноклассников и даже родственников самого Рейдара.

Полиция прекратила поиски. Детективное агентство проверило каждого человека с самой дальней периферии в окружении детей. Через некоторое время Рейдар начал понимать, что все кончено. Но еще долго он каждый день приходил к морю в надежде, что волны вынесут на берег его детей.

Рейдар и светловолосая женщина из полиции подождали, пока кровать с пожилой дамой вкатят в лифт. Подошли к дверям отделения, надели голубые бахилы.