Нераспустившийся цветок (ЛП) - Группа Stage Dive Planet of books. Страница 62

Одна из сторон, которую я люблю в Оливере — это его зрелость. Одна из сторон, которую я ненавижу в нем… его зрелость. Да ладно, сейчас час ночи. Кто может увидеть нас в темном переулке? Боже ты мой, он продолжает идти по улицам Бостона в белье, как модель «Дизель» и ожидает, что я удержусь от покупки? Мы в двух кварталах от дома Ченса, и он запретил мне прикасаться к нему, даже держать его за руку, вероятно, потому что я пытаюсь потереть ей свои девичьи места, чтобы соблазнить его.

— У меня болят ступни, Оли.

— Мы почти на месте.

— Я не могу сделать это.

— Конечно, можешь.

— Тебе придется нести меня, малыш.

Он останавливается и разворачивается. Я в нескольких футах от него, плечи повисли, спина сгорбилась — абсолютно «щенячий» взгляд.

— Отлично, но веди себя хорошо.

Я прячу свой восторг, показывая только маленькую благодарную улыбку.

— Спасибо, малыш, — я запрыгиваю ему на спину и вынуждена прикусить нижнюю губу, чтобы сдержать стон удовольствия, когда моя голая влажная киска трется о его плоть. Он должен чувствовать это. Я не просто влажная и липкая, я как чертова «Слип энд слайд» [58].

Его длинные шаги превращаются в ритм. Трение. Освобождение. Трение. Освобождение.

— О боже…

— Что?

Моя голова падает на его плечо.

— Ничего, — говорю я, задыхаясь. Пытаюсь держать свое тело спокойно, позволяя ему делать всю работу… неумышленно дразнить. Но больше всего я хочу врезаться в него бедрами. Я никогда не была так возбуждена. Я представляю себе нас в мой день рождения, как он врезается в меня снова и снова возле грузовика Ченса.

— Да, — слово вырывается прежде, чем я могу остановить его.

— Да, что?

— Я вижу его д-дом. Мы почти на м-месте.

— Думаешь, ты сможешь уже идти?

— Нет! Еще… я имею в виду… продолжай идти.

— Что, черт возьми, происходит с тобой? — он отпускает мои ноги, и я почти плачу, когда становлюсь на ноги.

— У тебя пот выступил на лбу. Почему ты вспотела? Это же я нес тебя, а не наоборот.

Я сжимаю ноги вместе.

— Тебе нужно в туалет?

Я кривлюсь и качаю головой.

— Я уже почти… а теперь ты оставил меня неудовлетворенной и…

— Почти? — он подходит ближе, разминая спину. — Ты получала удовольствие на мне?

Я кривлюсь еще больше, когда тепло приливает к коже, и я краснею.

Он потирает пальцы между собой. Это ужасно неудобно.

— Ну… ты кончила?

Я качаю головой.

— Была близка к этому?

Я киваю.

Он разворачивается.

— Тогда запрыгивай обратно.

— Что? Нет… не может быть. Я не собираюсь просто запрыгнуть на тебя и висеть у тебя за спиной всю оставшуюся часть пути.

Оливер пожимает плечами.

— Делай, как хочешь. Я просто пытался помочь, — ехидная ухмылка играет на его лице.

Я направляю на него свой самый сердитый взгляд.

— Если бы ты действительно хотел мне помочь, ты бы оставил меня с исцарапанной спиной от кирпичной стены в переулке и с удовлетворенным влагалищем.

— О, с ума сойти, только не это снова. Я сделаю это, как только мы доберемся домой. Договорились?

Зачем так нервничать…

Я прохожу мимо него.

— Подумай снова, дружище! Ты не будешь этого делать, пока я не буду готова. А этого не случится в скором времени!

Случится, в скором времени.

Промчавшись остаток пути по безлюдной аллее, Оливер останавливается прямо передо мной. Я отхожу вправо, и он отходит вправо. Я отхожу влево, он отходит влево. Наконец, я отталкиваю его.

— Что ты делаешь?

— Не нужно, чтоб мой брат видел тебя в этом, — он стучит в дверь.

— Тут темно, Оли. Если он не выльет на меня ведро воды, я не думаю, что у тебя есть причины волноваться.

Оливер снова стучит, в этот раз немного громче.

— Чувак! Что случилось? — Ченс выглядит как медведь, вылезший из берлоги после длинной зимы. Медведь с обернутой вокруг талии простыней. — Где твоя одежда, братишка?

— Длинная история, поэтому не спрашивай, но у нас захлопнулась дверь. Мне нужно, чтобы ты взял ключ от моей квартиры и отвез нас домой.

— Ну, я бы отвез, только мой грузовик все еще припаркован на улице перед твоим домом, идиот. Я думал, ты подберешь меня завтра утром по пути на работу. Не помнишь? Мы слишком много выпили? Я поехал на такси. Вы вдвоем пришли сюда пешком? — Ченс смотрит на меня, кажется, слишком долго, и Оливер пытается прикрыть меня от его взгляда.

— Да, у нас не было другого выбора. Алекс уехала, а также запасной ключ к их квартире. Очевидно, что при нас нет телефонов, поэтому нам пришлось прийти сюда пешком.

— Почему ты не взял мой грузовик? Было бы быстрее и менее… показательно.

— У меня нет ключей от него, — Оливер отталкивает его в сторону, хватает меня за руку и заводит в дом. Он бросает мне одеяло с дивана. — Прикройся, — говорит он одними губами.

Я закатываю глаза и заворачиваюсь в одеяло.

Ченс закрывает дверь.

— Ключи в грузовике, под ковриком, где я обычно и храню их.

— Ты не запираешь грузовик? — спрашиваю я.

Оливер роняет голову.

— Он никогда не запирает его… идиот.

— Я идиот? Я думаю, что мой брат, который знает, что мой грузовик всегда не заперт, а ключ лежит под ковриком, идиот, из-за того, что волок свою девушку полуголой по улицам Бостона среди ночи.

— У кого-то сегодня путаница в голове, — бубню я.

Оливер резко вскидывает голову.

— Ты все еще пытаешься свалить это на меня?

Я ухмыляюсь ему со значением «если принимаешь на свой счет — значит, есть основания» и склоняю голову на бок.

— Эй, Оли… я голодная. Эй, Оли… пойдем и возьмем немного печенья. Эй, Оли… нам не нужно одеваться. Эй, Оли… не будь таким занудой. Кто увидит нас в такое время? — Оливер копирует меня высоким голосом.

Ченс смеется.

— Я иду обратно в кровать. Вы можете занять гостевую спальню, или в кладовке есть одеяла, если твою задницу выпихнут на диван, братишка.

— Спасибо, Ченс, — я улыбаюсь, но Оли игнорирует нас обоих.

— Я собираюсь пойти в ванную, а затем ложусь в кровать.

Оливер выхватывает у меня одеяло, оборачивает его вокруг себя, сжав губы в линию, и ложится на диван, не говоря ни слова. Да, он раздражен.

— Ты можешь спать в гостевой спальне со мной.

Он ничего не говорит. Ясно, то, что он спит на диване — это мое наказание, а не его. Я сердитая поднимаюсь по лестнице, пользуюсь ванной и забираюсь в одинокую постель.

Мой испорченный мозг не позволяет мне уснуть. Не могу не думать об Оливере внизу, сердитом на меня. Затем воспоминания о том, как начался наш вечер, начинают воспроизводиться заново в моей голове. Кэролайн убила Мелани… Задушила ее подушкой… которая теперь лежит в той запертой комнате. Я помню боль в его глазах, ощущение его слез на моей щеке, и я все еще слышу эхо его всхлипываний. И сейчас, я иду к нему.

***

Внизу тихо. Не могу сказать, спит он или нет. Я прохожу на носочках через гостиную к дивану. Как раз когда я начинаю размышлять, стоит ли мне сказать что-то или похлопать его по плечу, он поднимает руку, удерживая одеяло — приглашая меня к себе. Комната тускло освещена светом из аквариума, отражая тени в его глазах. Мы смотрим, друг на друга, мое тело лежит на нем.

Он раскрывает губы, и я думаю, что он хочет что-то сказать, но вместо этого он целует меня.

Спичка. Чирк. Пламя.

Он садится, не отрываясь от моих губ, пока не снимает с меня футболку. Я стону от прикосновения его рта к моей груди, выгибая спину к нему. Он хватает в кулак мои волосы и сильно тянет их, нападая на каждый дюйм моей кожи от груди к губам. Я путаюсь пальцами в его волосах и врезаюсь тазом в него. Смутные воспоминания о моих намерениях отказать ему в целях наказания меркнут и становятся забвением, когда он кладет меня на диван и снимает свои трусы. Он не ждет. Зверь, живущий в Оливере, берет над ним верх. Толкая правое колено моей ноги к плечу, он проникает в меня. Мы оба стонем.