Застава - Крупеникова Ирина. Страница 22
Цифра «два» получалась сама собой, и Лис тревожно покосился на третьего попутчика. Что-то не клеилось в мозгах. Он сделал усилие, загнал коленную дрожь вглубь тела и тут подумал такое, что дрожь рванула наружу и превратилась в настоящий «колотун»: водитель, обратившись к нему на остановке, перегнулся через пассажирское сиденье так, будто оно пустовало!
В нос ударил озон.
«О, нет!» – то ли произнёс, то ли подумал Лис.
Невещественный пассажир обернулся. Широкое восковое лицо, перекошенное судорогой, расплылось в улыбке, и стеклянный глаз победно подмигнул жертве.
«Я его вижу!» – вопреки всем страхам пронеслась восторженная мысль.
– Эй, приятель.
– А?
Лис повернулся – и упёрся носом и губами в грязную вонючую тряпку. Слабое сопротивление было моментально подавлено. Острые пальцы вцепились в основание затылка, взвыла потревоженная шишка, и к этому букету болезненных ощущений добавился короткий укол, будто в шею впилась оса. В глазах поплыло. Отрывистый хохот заглушил все внешние звуки, и последнее, что успел сделать Лис, это дать волю забытым рефлексам. Инстинкт вывернул рассудок наизнанку – пади как мёртвый!
День пятый
Ворон сидел в салоне БМВ, стараясь не смотреть на одноэтажное здание с замазанными окнами, куда минуту назад вошёл Тур. Это было третье за прошедший день. Первые два сигнала на поверку оказались ложными. К счастью.
В школьном дворе, расположенном через дорогу от комплекса городской больницы, горланила детвора. Справа – жизнь, слева – смерть, а между ними узенькая пустая улочка. И прогнившие пни на газоне среди молодой майской травы.
Тур сосредоточен. Ни движением, ни взглядом не выдаёт волнения. Входит в холодное помещение…
Ворона опять пробил озноб. Дыхание участилось. Детский смех и девчачий визг провалились в глухую бездну.
Кто-то подошёл к машине.
– Нет здесь твоего. Не ищи.
В холодных стенах одинокого здания Тур расслабился. Из его груди вырвался облегчённый вздох.
– Да, уже знаю, – прошептал Ворон и быстро глянул в сторону говорившего.
Тот застыл. Нечёткие черты лица медленно сложились в гримасу страха.
– Отпусти, пожалуйста.
Ворон поспешно прикрыл глаза.
– Прости, я не нарочно. Иди своей дорогой.
– Да… Теперь я вижу мою дорогу…
Хлопнула дверца.
– Поехали отсюда. Ненавижу морги, – Тур нервно набросил полу плаща на колени. – Ворон?
– А я ещё одного призрака видел, – сообщил брат и повернул ключ зажигания.
– Поздравляю, – Тур кивнул без тени иронии. – А я сразу четырёх. Там.
Он показал на печальное здание.
– Тур, что с нами происходит? – едва слышно спросил Ворон.
– Мы опять столкнулись со смертью лицом к лицу. И уже не имеем права не замечать её.
– Увы. Твои слова следует принимать буквально.
Тур грустно улыбнулся и запустил руку в карман, где удобно устроилась пачка сигарет.
Большая прозрачная капля. Раскачивается, искрится и медленно сползает по травинке. Ветерок, и с ним сытный аромат. Лисица потягивает носом. Хлоп. Капля падает на морду. Зверёк фыркает и замирает. А вот и звук. Приятный звук, обещающий неплохой завтрак. Мгновение – мышцы собраны – бросок. Мокрый мох едва успевает тронуть проворную лапу. Прыжок. Когти впиваются в кору. Рывок, вверх! Отчаянный писк.
Немногим ведомо, что лисицы способны лазить по деревьям, особенно если дерево немного наклонено. А кому неведомо, те – жертва.
Хруст тоненьких костей. Прозевала пташка, пожадничала, выклёвывая жука, и сама стала добычей.
Вкусно!
Чих! Пёрышко отлетело в кусты. Розовый язык проворно смахнул с носа несъедобные птичьи одёжки.
Трусцой, трусцой, спешить некуда. Целый день впереди. Солнце припечёт – можно будет подумать о дневном отдыхе. Выбрать открытое местечко, осмотреться и вздремнуть в тишине и покое.
Стоп. Уши ловят знакомые ноты. Уж не беда ли в соседском семействе? Тройной взлай и короткий вой – самка тявкает. Тоскливо! Никак овдовела.
Лисица замирает и прижимается к кочке. Грохотало в темноте – помнит. И раньше грохотало, а после лохматый, пахнущий человеком, гнался по пятам. Плохо. Страшно.
Самка затягивает унылую песню. Боится. Подсобить бы! Лис ведёт носом, поворачивает морду. Щенки, небось, глаза только-только открыли, а уже без кормильца остались. Ладно если поблизости холостой самец найдётся. Сам в молодые года три чужих выводка вырастил. А вот своей семьи так и не заимел.
Проворные лапы в чёрных «сапожках» вьют замысловатый след. Ельник прячет в тени рыжую спину и пышный хвост с белой кисточкой на конце.
Опушка. Рыжий зверёк замирает и долго неподвижно сидит на бугорке, вслушиваясь в лесные шорохи. Чужой запах предупреждает: дальше не смей – мои владения!
Ветер принёс отголоски лая. Другой голос – пронзительный, нетерпеливый. Нашёлся папашка. Тройной взлай и вой в ответ. Самка откликнулась. Значит, ложная была тревога.
Лис встаёт, потягивается и понуро уходит под ароматную завесу ельника. Не нужен он там. Семейство в сытости и спокойствии пребывает…
Покачиваются гигантские травины перед мокрым холодным носом. Жук ползёт по одной, подрагивают прозрачные крылья, готовые в любой момент унести хозяина подальше от опасности.
Клац!
Не успел взлететь крылатый. Сомкнулись лисьи зубы.
Не ахти какая еда, но сойдёт. Ягодам да грибам ещё время не пришло, а лесное зверьё осторожничает. Каждый своё гнездо бережёт. Или нору. Придётся довольствоваться тем, что рядышком. А повезёт – так изловить добычу покрупнее.
Слушай, вынюхивай, опять слушай и беги. Через рощицы и буреломы, по кочкам и оврагам. День ото дня. От ночи до утра. Такова лисья жизнь…
Лис очнулся от холода и с удивлением обнаружил, что идёт. Открытие пагубно сказалось на координации. Он шатнулся. Под ногу подвернулся сук, и парень рухнул в лужу, притаившуюся в траве. Вода отрезвила моментально. Шум в голове преобразовался в мерное шуршание сосновых ветвей, зелёные пятна в глазах собрались в формы кустов, зарослей осоки и растопыренных хвощей, а в нос вонзился освежающий дух влажного мха.
– Где я? – ахнул Лис и сел.
В ту же лужу, как выяснил секунду спустя. Джинсы, уже мокрые на коленях, теперь пропитались водой от ремня до манжет.
Первая паника улеглась, и юноша с опаской огляделся по сторонам. Плотной стеной вокруг поднимались разноцветные стволы: рыжие сосновые, белые берёзовые, чёрные, бурые и серые, покрытые мхом и гладкие, как античные колонны. Ниже обосновался гибкий кустарник, казавшийся издали непроходимым, и высокая гордая осока. Землю укрывал мягкий ярко-зелёный ковёр, состоящий преимущественно из сфагнума и кислицы. А на кочках, куда просачивались солнечные лучи, жались мелкие бледные цветы.
Лис с трудом сглотнул горький комок. Он не помнил, когда и как забрёл на болото. Из памяти нехотя выбрались кладбище, попутка и усатый парень с нахальными глазами. Потом оса, впившаяся в шею и… ухмыляющийся заложный. Призрака парень усилием воли отодвинул на задний план. Болото выглядело реальным, кровоподтёк от укола над ключицей также не вызывал никаких мистических мыслей, и Лис решил, что ему всадили наркотик. Поразмыслив, он воткнулся в следующий вопрос: зачем пацанам в иномарке понадобилось затевать эту бессмысленную операцию? Вколоть первому встречному дозу, которая, кстати, стоит приличных денег, завезти в тьмутаракань и просто бросить?
Он вспомнил про компьютерную гонку Ворона, поразмыслил и отчаянно замотал головой.
– Если бы хотели отомстить, то убили бы, – сказал он вслух и на всякий случай ощупал себя.
Из куртки высыпались сосновые иголки, брякнули ключи от «Хонды», и в мох бесшумно спикировал использованный шприц. Лис поднял его двумя пальцами, рассмотрел и презрительно откинул. Какая доза считалась смертельной, он всё равно не знал.