Тея Лав Невинные - Лав Тея. Страница 3

Я знаю, что они все о нас думали. Что мы группка панков, помешанных на агрессивной музыке и закалыванием себя пирсингом. Бред какой-то. Мы не были такими. Да, мои подруги имеют весьма, альтернативный внешний вид и некоторые из парней тоже, но это ни о чем не говорит. И я дружу с ними ни поэтому.

Весь прошлый год Стивен Прайс пытался заманить меня на свои вечеринки, но мне это не было интересным. И опять же, не потому что у него не было пирсинга или допустим, синих прядей волос. Просто эти люди мне не подходили. Я нашла себе друзей за прошедшие три года, что живу в Америке. И мне они нравятся. Я не собиралась ничего менять. И в своей внешности тоже. Рэйчел просто мечтала увидеть меня в паре сетчатых колготок. Бриттани, напротив, нравилось, что мы отличаемся друг от друга.

«Мы не какая-то секта. У каждого своя индивидуальность. Мади вообще не парится на счет шмоток. Отстань от нее, Рэйчел», - сказала как-то она.

Мне и правда было немного все равно, что я носила. Ну, то есть, я особо над этим не задумывалась. В моем гардеробе было много платьев. Не знаю почему, но мне нравилось носить короткие платья в сочетании с кедами. И мне, как и любой девчонке, нравилось ходить по магазинам и примерять что-нибудь новенькое. Но я особо не тратилась, так как денег у меня всегда было мало.

Мы с мамой переехали в Америку три года назад, когда мне исполнилось четырнадцать. В Англии, моей родной стране, мы жили плохо. Не знаю, как еще это назвать. Действительно, было плохо. Мама всегда пропадала на трех работах, а старший брат торчал на игле. Отца мы не знали.

Я с раннего детства научилась самостоятельности. Готовить, убирать, стирать, делать уроки. Друзей у меня не было.

Осенью три года назад, я вернулась домой со школы и обнаружила труп Марка.

У моего старшего брата была передозировка. Не помню, чтобы я плакала. Не помню его трезвого или адекватного. Но я помню его улыбку, и он никогда меня не обижал. Даже устраивая, в отсутствии мамы, дома вечеринки и находясь под кайфом, он не забывал меня покормить.

Ему было девятнадцать, когда его не стало.

Мама была разбита. Она потеряла все три работы и сильно пила. К счастью, это не продлилось недолго. Мамин двоюродный брат, дядя Генри помог нам. Он продал нашу маленькую квартирку в Ньюхэме и посоветовал перебраться в Штаты, где он жил когда-то.

На наш выбор были представлены два варианта: Детройт, штат Мичиган и Салем, штат Массачусетс. Конечно, мы выбрали второй.

После лондонских трущоб, маме едва ли хотелось увязнуть в городе, где каждый день на дню по несколько раз происходят убийства.

Перемены пошли нам на пользу. Мама устроилась по профессии, медсестрой в местной больнице. А я пошла в среднюю школу.

Мне нравился этот тихий и уютный городок. Нравилось посещать деревеньку Салем и знакомиться с ее мрачным прошлым. Было безумно интересно окунуться в совершенно другой мир. Мир, который я не знала. Мне нравились местные ярмарки, а особенно праздники в честь Дня всех Святых.

В центре города круглый год улицы, дома, магазины и даже машины украшены ведьмовской атрибутикой.

Мне ни секунды не было жаль покидать Англию. Не было жаль больше не услышать колокол Биг Бена, не было жаль больше не гулять по Чайна-тауну. Не было жаль, больше не увидеть пьяную мать и мертвого брата.

Я была поражена различием Лондона и Салема. Лондон – это нескончаемое движение, Салем – тихое пристанище. Лондон – это ночная жизнь, Салем – тайна.

Здесь же, вообще круглогодичный Хеллоуин. На одном из таких праздников в первый год приезда, я и познакомилась с Рэйчел. Она случайно облила меня клюквенным сиропом. Оказалось, что мы учимся в одной школе, и она познакомила меня со своим друзьями. А в прошлом году, когда нам исполнилось по шестнадцать, она помогла мне устроиться в кофейню, куда пристроилась сама на пол ставки. Мы работали в одну смену, три дня в неделю после занятий.

Так, я обрела свое место и друзей.

***

Наша кофейня расположена в хорошем районе Салем Коммон. В нескольких милях от нас находится Музей ведьм, так что с посетителями у нас проблем не бывает. Здесь всегда полно туристов, студентов и учителей. А еще, у нас просто лучшее в городе ванильное капучино. Лучше, чем в Старбаксе. Определенно.

Владелец мистер Гордон Хилл, тридцатипятилетний невысокий и веселый чудак, научил нас всему, что касается готовки кофе. Он вырос в Сомали, это где-то в Эфиопии. Название города я все время забывала.

Гордон настоящий бариста. Не удивительно, что его кофе пользуется славой. Я с восхищением наблюдаю за его работой. Ему с огромным трудом удалось открыть это заведение. Еще и в центре города. Думаю, если бы не его жена Мия, которая буквально вырвала пустое помещение из конкурирующих рук, вряд ли бы мы сейчас имели такую хорошую работу. Гордон совсем не умеет злиться или ругаться, в отличие от своей жены.

Кроме нас с Рэйчел, у Гордона работает Елена и Тала. Они не намного старше. Гордон подобрал персонал исключительно из девушек, для того чтобы, мы без стеснения носили фирменные розовые футболки с изображением целующихся зернышек. Рейчел терпеть не может эту форму, а мне нравится. По-моему мило.

Сегодня, мы решили, что Рэй будет на кухне, а я рядом с Гордоном принимать и разносить заказы.

- Привет, красотки, - кричит нам Гордон, когда мы входим в кафе. Он как всегда широко улыбается, а его рыжие волосы покрывает бандана.

- Привет, Гордон, - говорим мы в голос.

На протяжении двух часов, я ношусь как угорелая. Места за барной стойкой всегда забиты. Заказов полно. Я слоняюсь между столиками с подносом, так как наше меню изобилует различной выпечкой, чаем и пивом. Из колонок разносится неторопливая мелодия.

Около пяти вечера, я прислоняюсь лбом к витрине и смотрю на улицу. Думаю о предстоящей лабораторной и о том, как я ненавижу биологию. И испанский. Я немного устала. Но мне нравится эта усталость. Нравятся люди, которые бывают здесь. Ну, быть может, кроме студентов, которые расслабляются пивом. Я стараюсь не замечать их нелепые шуточки. В любом случае, Гордон всегда находится в зале, и не допускает подобного.

Дверь открывается и в кафе входит улыбающаяся Чарли - экономка семьи Мерлоу. Ей около пятидесяти лет, и мы с ней немного подружились. Она очень приятная женщина и наказала называть ее строго по имени, без всяких «миссис». На ее руках сидит маленькая темноволосая девочка. Она энергично работает челюстями. Дайте-ка угадаю. Клубничная жвачка.

- Здравствуй, Чарли, - я иду к ней навстречу. - И тебе здравствуй, Ханна. Снова что-то припрятала за щечкой?

Девочка мило улыбается. Она такая маленькая и красивая, как фарфоровая куколка.

- Ох, Мадлен. Здравствуй, дорогая. Именно за это она меня и любит. Я стараюсь, покупать ей реже эту ерунду. От родителей, мы строго это скрываем. Так что, учти, это тайна, - заговорщически шепчет мне Чарли.

- Да-да, конечно, - улыбаюсь я ей в ответ. - Капучино?

- Ванильный – Чарли улыбается и садится за стойку. Ханну она устраивает рядом с собой. – Сейчас за нами приедет Стайлз. Так что давай-ка эту жвачку сюда. Пару раз он уже садился на нее. Нам попадет.

Перед глазами встает картинка затылка Стайлза сегодня утром, и я прыскаю в ладошку.

Ханна лишь упирает свои маленькие ручки в бока, не желая расставаться со сладостью.

- Ладно, - вздыхает Чарли, принимая из моих рук бумажный стакан. - Спасибо, Мадлен.

Мы болтаем около пяти минут, пока в дверях не появляется Стайлз. На нем темные джинсы и синяя куртка.

Он сразу замечает меня и какое-то мгновение смотрит.

- Стайлз! – кричит громко Ханна, и начинает сползать с барного стула.

Стайлз вмиг подбегает к ней, пока она не упала, подхватывает на руки и начинает кружить.

Я не могу отвести от этой картины глаз. Таким должен быть старший брат. Но в этот момент, я не вспоминала Марка, вовсе нет. Как ни странно, я его ни в чем не винила. Просто было приятно наблюдать за Стайлзом. Они с Ханной очень похожи: цвет волос, глаза, улыбка.