Обращение капитана Брасбаунда - Шоу Бернард Джордж. Страница 3

бывают разные, особенно в здешних широтах. Итак, что он за джентльмен? Дринкуотер. Английский джентльмен, хозяин. Говорит по-английски; отец

англичанин, плантатор в Вест-Индии; чистокровный англичанин, голубая

кровь. (Раздумывая.) Разве что чуть смугловат - в мать пошел: она-то у

него бразильянка. Рэнкин. Ну, а теперь, Феликс Дринкуотер, скажите по совести, как христианин,

работорговец капитан Брасбаунд или нет? Дринкуотер (растерявшись, несмотря на все свое нахальство). Что вы, что вы! Рэнкин. Вы уверены? Дринкуотер. Еще бы! Он хоть вроде и джентльмен удачи, но только не

работорговец. Рэнкин. Мне уже доводилось слышать выражение "джентльмен удачи", мистер

Дринкуотер. Оно означает - пират. Вам это известно? Дринкуотер. Бог с вами! Какие там еще пираты в наше время? На море теперь

порядок почище, чем на Пикадилли. Да если бы я вздумал проделывать в

Атлантическом океане такие штучки, какие выкидывал мальчишкой на

Ватерлоо-роуд, мне бы уж давно головы не сносить. Какие же тут, к

чертям, пираты, простите за выражение, хозяин! Хотите, я вам сейчас

докажу, как мало честности и порядочности у того человека, о котором вы

поминали, и как мало он знал, о чем говорит? Хотите? Тогда ответьте

только на один вопрос: как вы думаете, у кого служил кептен Брасбаунд

вроде как учеником? Рэнкин. Не знаю. Дринкуотер. У Гордона, хозяин, у Гордона Хартумского, того самого Гордона,

чей памятник теперь стоит на Трафальгар-сквер. Он самолично учил

Черного Пакито, как расправляться с работорговцами. Капитан дал Гордону

слово никогда не заниматься контрабандной торговлей рабами или джином.

(С плохо скрытым огорчением.) И он не будет ею заниматься, хозяин, не

будет, черт побери, даже если бы мы его на коленях молили. Рэнкин (сухо). А вы его умоляете об этом на коленях? Дринкуотер (несколько смешавшись). Среди нас есть люди и необращенные,

хозяин. Вот они и говорят: "Одно вы возите контрабандой, кептен; почему

бы не возить и другое?" Рэнкин. Наконец-то мы добрались до сути. Так я и думал. Капитан Брасбаунд

контрабандист. Дриинкуотер. А почему бы и нет? Почему бы и нет, хозяин? Мы - нация

свободных торговцев. Нам, англичанам, давно поперек горла стоят эти

чертовы иностранцы, которые по всей Африке заводят свои таможни,

устанавливают сферы влияния и всякое такое. Разве Африка не принадлежит

и нам тоже? Чем мы хуже их? Вот как мы считаем. Во всяком случае от

нашего ремесла никому вреда нет. У нас одно дело - конвоировать

туристов или коммерсантов. А это все равно что экскурсии Кука в

Атласские горы. Мы цивилизацию насаждаем - вот оно как. Что, разве не

верно? Рэнкин. И вы полагаете, что команда Брасбаунда достаточно оснащена для

этого? Дринкуотер. Оснащена? Еще бы не достаточно! У нас двенадцатизарядные

винтовки! Кому охота с нами связываться? Рэнкин. У самого опасного вождя в здешних местах шейха Сиди эль Ассифа новый

американский автоматический пистолет, выпускающий десять пуль без

перезарядки, а винтовка у него шестнадцатизарядная. Дринкуотер (возмущенно). И люди, продающие такие штуки чернокожим язычникам,

еще называют себя христианами! Срамота, вот что это такое! Рэнкин. Если человек способен спустить курок, то цвет его пальцев уже не

имеет значения, мистер Дринкуотер. Хотите вы сообщить мне еще

что-нибудь? Дринкуотер (вставая). Ничего, хозяин. Пожелаю вам только доброго здоровья и

побольше обращенных. Всего хорошего, хозяин.

В ту минуту, когда Дринкуотер собирается уйти из дома,

появляются носильщик-марокканец с двумя мальчишками

неграми.

Носильщик (в дверях, обращаясь к Рэнкину). Бикурос (это марокканское

произношение слова "эпикуреец" - так марокканцы обычно называют

миссионеров, избравших, по их мнению, свое призвание из любви к роскоши

и безделью), я привел в твой дом собаку-христианина и его женщину. Дринкуотер. Вот вам языческие манеры! Обозвать сэра Хауарда Хэллема

собакой-христианином, а леди Уайнфлит его женщиной! Эх, стоял бы ты

сейчас в дверях Центральной уголовной, ты быстренько понял бы, кто

собака, а кто хозяин, очень быстренько, будь покоен. Рэнкин. Ты принес их вещи? Носильщик. Клянусь аллахом, их хватило бы на двух верблюдов! Рэнкин. Тебе заплатили? Носильщик. Всего один несчастный доллар, бикурос. Я привел их в твой дом.

Они заплатят тебе. Дай мне что-нибудь за то, что я принес золото к

твоему порогу. Дринкуотер. Ого! Тебе следовало родиться христианином. Здорово разбираешься! Рэнкин. Ты принес к моему порогу хлопоты и расходы, Хассан. И ты это знаешь.

Разве я когда-нибудь брал с тебя и твоей жены деньги за лекарства? Хассан (философски). Пророк не запрещает человеку просить лишнего, бикурос.

(Весело входит в дом вместе с мальчишками.) Дринкуотер. Решил все-таки попробовать. Человеческая природа всюду

одинакова. Эти язычники точь-в-точь такие же, как мы с вами, хозяин.

В сад входят мужчина и женщина. Оба англичане.

Джентльмен - человек весьма пожилой, но видно, что он

борется с возрастом, не желая поддаваться старости. Он

чисто выбрит, лоб у него умный и выпуклый, нос

решительный, ноздри энергичные и подвижные, губы плотно

сжаты, словно в свое время он навсегда стиснул их в

порыве сильного гнева и досады. Держится он подчеркнуто

достойно и властно, но сейчас он турист, о чем

свидетельствуют его белая шляпа и летний костюм, и

потому старается смотреть на жизнь добродушнее и легче.

Леди - женщина в возрасте между тридцатью и сорока,

высокая, очень красивая, симпатичная, умная, нежная и

насмешливая. Одета она с элегантной простотой и выглядит

не как вечно озабоченная, затянутая в английский

костюм туристка, а так, словно живет в соседнем коттедже

и по-домашнему, в блузе и соломенной шляпке с цветами,

зашла выпить чаю. Наделенная большой жизненной силой и

человечностью, она начинает любое случайное знакомство с

той точки, которой англичане обычно достигают лишь после

тридцатилетнего знакомства, если они вообще способны