Тележка с яблоками - Шоу Бернард Джордж. Страница 14

Магнус. В моих глазах — да, потому что я люблю кра­соту. А вот послушали бы вы, что говорит Бальб по поводу назначенного вам содержания.

Оринтия. И по поводу моих долгов. Не забудьте мои долги, мои закладные, мою описанную мебель и все те тысячи, которые я заняла у ростовщиков, чтобы спасти свое имущество от аукциона, не прибегая к услугам друзей. Можете сделать мне очередное внушение на эту тему, но не смейте уверять, будто народ неохотно дает мне деньги. Народ счастлив этим, счастлив моей так называемой расточительностью.

Магнус (более серьезным тоном). Кстати, Оринтия, я по­дозреваю, что когда ваша портниха составляла последний счет на ваши туалеты, она исходила из предположения, что вы рано или поздно сделаетесь королевой.

Оринтия. Допустим. Что же из этого?

Магнус. А то, что едва ли ей самой пришла бы в голову подобная мысль. Уж не вы ли намекнули ей?

Оринтия. Вы считаете меня на это способной, Магнус? Не ожидала от вас подобной низости.

Магнус. Напрасно, я, как и всякое живое существо, яв­ляю собой смесь высокого с низким. Но ваше благородное не­годование ни к чему, возлюбленнейшая. Вы действительно спо­собны на все. Ведь были такие разговоры? Попробуйте-ка от­переться!

Оринтия. Как вы смеете требовать, чтобы я от чего-то отпиралась? Я никогда не отпираюсь. Да, конечно, такие разговоры были.

Магнус. Я так и думал.

Оринтия. Фу, до чего вы глупы! Вам бы лавочником быть, а не королем. Что же, вы воображаете, что эти разговоры вела я? Да ведь это носится в воздухе, олух вы несчастный! Когда моя портниха завела об этом речь, я ей сказала, что если еще раз услышу от нее что-нибудь подобное, то не закажу у нее больше ни одного платья. Но не в моих силах помешать людям видеть то, что ясно как божий день. (Снова встает.) Все знают, что настоящая королева — я. Все и относятся ко мне как к на­стоящей королеве. На улице меня встречают приветственными кликами. Народ валит толпами, чтобы увидеть, как я перерезаю ленточку на художественной выставке или подаю знак к спуску на воду нового судна. Меня природа создала королевой, и люди это понимают. А если вы не понимаете, — значит, вас природа не создала королем.

Магнус. Прелестно! Лишь истинное вдохновение может придать женщине подобную дерзость.

Оринтия. Вы правы... относительно вдохновения, но не относительно дерзости. (Садится на прежнее место.) Послушай­те, Магнус, когда вы наконец решитесь устроить мою и свою судьбу?

Магнус. А как же моя жена, королева? Куда денется моя бедная милая Джемайма?

Оринтия. Ах, ну пристрелите ее или утопите! Пусть ваш шофер столкнет ее в Сериентайн вместе с машиной. Эта жен­щина делает вас смешным.

Магнус. Что-то мне не нравится такой план. И потом — это могут счесть бесчеловечным.

Оринтия. Ах, вы отлично понимаете, о чем я говорю. Разведитесь с ней. Заставьте ее дать вам развод. Тут нет ничего трудного. Когда Ронин решил жениться на мне, он именно так и сделал. Все так делают, когда хотят переменить обстановку.

Магнус. Но я не представляю себе, как я буду существо­вать без Джемаймы.

Оринтия. А другие не представляют себе, как вы сущест­вуете с ней. Впрочем, никто вас и не просит существовать без нее. Когда мы поженимся, можете видеться с ней хоть каждый день, если вам угодно. Я не собираюсь устраивать вам по этому поводу сцены ревности.

Магнус. Очень великодушно с вашей стороны. Но боюсь, что это еще не разрешение вопроса. Джемайма едва ли захочет сохранить со мной прежнюю близость, если я буду женат на вас.

Оринтия. Что за женщина! Разве это чем-нибудь хуже моего теперешнего положения?

Магнус. Нет.

Оринтия. Ах, вот как! Значит, для нее вы считаете не­подходящим то положение, в которое не задумывались поста­вить меня?

Магнус. Оринтия, я вовсе не ставил вас в это положе­ние. Вы сами себя в него поставили. Я не мог противиться вам. Вы меня подхватили, как ветер песчинку.

Оринтия. А вы хотели противиться?

Магнус. Ничуть. Я никогда не противлюсь соблазнам, так как давно уже заметил, что то, что мне во вред, меня не соблазняет.

Оринтия. Да, так на чем мы остановились?

Магнус. Забыл. Кажется, я вам объяснял, что вам с моей женой никак нельзя поменяться ролями.

Оринтия. А почему, собственно?

Магнус. Не знаю, как вам объяснить. Вы ведь, в сущ­ности, никогда не были замужем, хотя дважды вам случилось вести к алтарю намеченную жертву; и от одной из этих жертв у вас даже есть дети. Быть вашим мужем — это просто долж­ность, которую может занимать любой мужчина и от которой его можно уволить через бракоразводный суд при условии пре­дупреждения за полгода. Быть моей женой — совсем другое дело. Малейшая попытка задеть достоинство Джемаймы подействовала бы на меня как пощечина. А вот о вашем достоинстве я почему-то не забочусь.

Оринтия. Мое достоинство божественно, и потому его ничто задеть не может. Ее же достоинство — простая услов­ность; вот вы за него и дрожите.

Магнус. Ничего подобного. Это потому, что она часть меня самого, моего житейского, будничного «я». А вы — суще­ство из сказочного мира.

Оринтия. Вдруг она умрет. Что ж, и вы тоже умрете?

Магнус. Вероятно, нет. Придется мне как-нибудь сущест­вовать без нее, хотя мне страшно даже подумать об этом.

Оринтия. Но, может быть, в программу существования без нее входит женитьба на мне?

Магнус. Дорогая моя Оринтия, я скорей женился бы на самом дьяволе. Быть женой — не ваше амплуа.

Оринтия. Вам так кажется, потому что вы начисто ли­шены воображения. Вы меня даже не знаете, ведь я никогда не принадлежала вам по-настоящему. Я дала бы вам такое, сча­стье, какого не знал еще ни один мужчина на земле.

Магнус. Сомневаюсь, чтобы вы могли дать мне большее счастье, чем то, которое я нахожу в наших причудливо-невин­ных отношениях.

Оринтия (нетерпеливо, вскочив). Вы говорите, как ребе­нок! Или как святой. (Повернувшись к нему.) Я могу открыть вам новый мир, о котором вы и представления не имели прежде. Я могу подарить вам прекрасных, замечательных детей. Видали вы другого такого красавчика, как мой Бэзил?

Магнус. Ваши дети очень красивы; но ведь это эльфы и феи, а у меня уже есть несколько своих, вполне реальных детей. Развод не уберет их с пути, который ведет в сказочную страну.

Оринтия. Все ясно: час блаженства настал для вас, пе­ред вами раскрываются двери рая, — а вы боитесь вылезть из своего хлева!

Магнус. Что же, если я свинья, так хлев для меня самое подходящее место.

Оринтия. Я отказываюсь понимать это. Правда, все муж­чины при ближайшем рассмотрении глупы и трусливы. Но вы все-таки менее глупы и трусливы, чем другие. В вас даже есть некоторые задатки первоклассной женщины. Когда я отрываюсь от земли и уношусь на просторы вечности, туда, где мое на­стоящее место, вы в состоянии следовать за мною. С вами я могу беседовать так, как не могу ни с кем другим; и вы можете говорить мне вещи, от которых ваша глупая жена попросту уда­рилась бы в слезы. У меня больше общего с вами, чем с кем-либо из окружающих меня мужчин. У вас больше общего со мной, чем с кем-либо из окружающих вас женщин. Мы рож­дены друг для друга. В книге судеб написано, что вы должны быть моим королем, а я — вашей королевой. Как вы можете колебаться? Что вам ваши заурядные, простодушные увальни-дети, ваша заурядная домохозяйка-жена? Что вам вся эта свора синих чулок, выскочек, шутов и интриганов, воображающих, будто они управляют Англией, тогда как на самом деле они только препираются с вами? Посмотрите на меня. Посмотрите хорошенько. Разве я не стою миллиона таких, как они? Разве жизнь со мной не прекраснее жизни с ними настолько же, на­сколько солнце прекраснее грязной лужи?