Цезарь и Клеопатра (др. перевод) - Голышева Елена Михайловна. Страница 4

Фтататита (с презрительным смехом). А-а, вот почему боги забрали у нас Клеопатру. (Ошарашенные стражники переглядываются.) Знай же, глупый солдат: через час после заката царица исчезла.

Бельзанор. Старая карга! Ты спрятала ее, чтобы передать Цезарю или Птолемею. (Хватает Фтататиту за руку и тащит с помощью нескольких стражников на середину двора, где ее ставят на колени. Вытаскивает страшного вида нож.) Где она? Говори, где она, или… (Грозит перерезать ей глотку.)

Фтататита (свирепо). Тронь меня, пес, и Нил не даст влаги твоим полям седмижды семь голодных лет.

Бельзанор (превозмогая страх). Я принесу жертву, я откуплюсь. Постой. (Персу.) О, хитроумный, земли твоего отца лежат далеко от Нила. Убей ее ты.

Перс (угрожая ей ножом). У персов только один бог, но он любит кровь старух. Где Клеопатра?

Фтататита. Перс! Клянусь Озирисом, не знаю. Она не спускала с рук священных кошек, она шепталась с ними и этим накликала беду на нашу страну. Я выбранила ее за непослушание и пригрозила, что брошу ее здесь одну на съедение римлянам. И вот она убежала, скрылась, исчезла. Я говорю правду, Озирис мне свидетель.

Женщины. Она говорит правду, Бельзанор!

Бельзанор. Ты напугала девочку, вот она и спряталась. Обыщите дворец, каждый угол.

Стража во главе с Бельзанором протискивается сквозь толпу, женщины тем временем убегают за ворота.

Фтататита (истошным голосом). Святотатство! Мужчины! Мужчины в покоях царицы! Свято… (Голос ее прерывается, потому что Перс приставляет ей к горлу нож.)

Бель Африс (кладет руку на плечо Фтататиты). Подари ей еще минуту жизни.

Перс. (Фтататите, внушительно). Мать, боги твои спят или ушли на охоту, а нож – у твоего горла. Покажи нам, где спрятана царица и ты будешь жить.

Фтататита (презрительно). Кто вынет нож из рук безумца, если его вложили туда боги? Так слушайте меня, неразумные юноши. Клеопатра страшится меня, римлян еще больше, но в ее глазах есть на свете только одна сила могущественнее моего гнева и жестокости Цезаря – это Сфинкс, который сидит в пустыне и смотрит в сторону моря. Все, что она хочет сообщить ему, она шепчет в уши священным кошкам. А в день рождения приносит ему жертву и украшает ее маками. Так идите в пустыню и ищите Клеопатру в тени Сфинкса. Но горе вам, если с ее головы падет хотя бы единый волос!

Бель Африс. Можно ли ей верить, перс?

Перс. С какой стороны идут римляне?

Бель Африс. Со стороны моря. Мимо этого Сфинкса.

Перс. О, мать предательства! О, язык аспида! Ты это придумала, чтобы послать нас прямо на римские копья. Вкуси смерть!

Фтататита. Не от твоей руки, сосунок. (Подбивает ему ногу, пригнувшись, убегает вдоль дворцовой стены и исчезает в темноте. Перс падает, Бель Африс оглушительно смеется. Из дворца выбегают стражники с Бельзанором и толпа беглянок – большинство с узлами.)

Перс. Нашли Клеопатру?

Бельзанор. Ее нет. Мы обыскали каждый уголок.

Часовой-Нубиец. Горе нам! Горе! Спасайтесь!

Бельзанор. Что еще?

Часовой. Украли священного белого кота!

Все. Горе нам! Горе!

Общая паника. Все бегут с жалобными криками. Кто-то бросает на землю факел, и он гаснет. Шум бегущей толпы стихает вдали. Молчание и тьма.

Действие первое

Тот же мрак, в котором утонули храм Ра и сирийский дворец. Та же тишина. Все замерло. Затем в черноте и безмолвии медленно возникает серебристый туман и странная мелодия ветра в арфе Мемнона. Над пустыней восходит луна, освещая необъятный горизонт, на фоне которого вырисовывается громадная фигура – это Сфинкс стоит среди песков. Становится все светлее и светлее и уже можно разглядеть его глаза – бесстрашный взор, извечно устремленный вперед и ввысь, и что-то яркое между его огромными лапами: на охапке красных маков лежит девочка. Ее шелковая одежда мерно вздымается на груди от тихого дыхания во сне, а косы отсвечивают в лунном луче, как птичье крыло.

Внезапно издали доносится какой-то пугающий звук (может, это приглушенный рев Минотавра), и музыка Мемнона смолкает. Тишина, потом несколько пронзительных звуков трубы. Потом снова тишина. Неслышно появляется человек; завороженный волшебством этой ночи, он замирает, погрузившись в свои мысли возле Сфинкса. Грудь истукана вместе с его ношей скрыта от пришельца могучим каменным плечом.

Человек. Слава тебе, Сфинкс! Юлий Цезарь приветствует тебя! Выброшенный из материнского чрева на землю, я прошел много стран в поисках утраченной вселенной и созданий, подобных себе. На пути своем я встречал стада и пастбища, людские племена и города, но не нашел другого Цезаря, ни воздуха, родного мне, ни родственной души, никого, кто мог бы разделить труды моих дней и тревожные мысли моих ночей. В том маленьком мире, где я живу, я вознесен так же высоко, как ты в этой великой пустыне, но я скитаюсь, а ты недвижим; я завоевываю, а ты живешь в веках; я тружусь и удивляюсь, а ты наблюдаешь и ждешь; я гляжу вверх и ослеплен; гляжу вниз, и мне темно, гляжу кругом и недоумеваю; твои же глаза вечно смотрят вдаль – из мира – в утраченную вселенную, на дом, от которого мы отлучены. Мы с тобой, Сфинкс, чужие среди людей, но не чужие друг другу. Я ли не ведал о тебе и об этом крае с самого моего рождения? Рим – нелепый мираж; мое место тут. Твои звездные фонари я видел издали в Галлии, в Британии, Испании и Фессалии, они подавали тайные знаки какому-то вечному часовому внизу, чей пост я никак не мог найти. И вот он, наконец, их часовой, воплощение того, что неизменно и бессмертно в моей жизни – безмолвный, полный дум, одинокий в серебряной пустыне. Сфинкс, Сфинкс! Я взбирался на горы и ночами слушал тихую поступь ветров, перекатывающих пески – запретные игры наших невидимых детей, о, Сфинкс, их шелестящий смех. Путь мой к тебе указала судьба, ибо ты – символ моего гения: в чем-то зверь, в чем-то женщина, в чем-то бог, и нет во мне человеческого. Разгадал я твою загадку, Сфинкс?

Девочка (проснувшись, пугливо выглядывает из своего убежища). Старичок…

Цезарь (вздрогнув, хватается за меч). Бессмертные боги!

Девочка. Старичок, не убегай!

Цезарь (растерянно). Старичок… не убегай… И это Юлию Цезарю.

Девочка (настойчиво). Старичок!

Цезарь. Сфинкс, ты забыл, что стоишь тут не дни, а века. Я моложе тебя, хотя голос твой все еще голос ребенка.

Девочка. Лезь сюда поскорей. Не то придут римляне и тебя съедят!

Цезарь (выбегает вперед и видит ее). Дитя у его груди! Божественное дитя!

Девочка. Ну, лезь скорее! Залезай сбоку и ползи сюда.

Цезарь. Кто ты?

Девочка. Клеопатра, царица Египетская.

Цезарь. Сон! Ты, наверное, царица песков.

Девочка. Не груби. А то Сфинкс велит римлянам тебя съесть.

Цезарь (себе). Какой сон! Какой великолепный сон! Нет! Я готов завоевать еще десять государств, лишь бы досмотреть этот сон до конца. (Влезает сбоку и, перешагнув через правую лапу Сфинкса, появляется на пьедестале.)

Клеопатра. Осторожней. Вот так. Теперь садись на другую лапу. (Сама усаживается на левую лапу). Он очень сильный и не даст нас в обиду, но… (Беспомощно передернув плечами, говорит по-детски жалобно.) Он почему-то не хочет со мной водиться. Никогда на меня даже не посмотрит. Хорошо, что ты пришел, мне было так одиноко. Тебе не попадался белый кот?

Цезарь (все еще крайне удивленный, медленно усаживается на правую лапу). Ты что, потеряла кошку?

Клеопатра. Да, священного белого кота – вот ужас, правда? Я хотела принести его в жертву Сфинксу, но как только мы вышли из города, его позвала черная кошка, и он убежал. Как ты думаешь, эта черная кошка могла быть моей пра-пра-прабабушкой?