Цвет прошлого (СИ) - "Чеширский Кот". Страница 23

Часть 2. Цвета ответственности и гордости

На еще только начинающем розоветь предрассветном небе облака казались карамельной глазурью, неровно размазанной неумелым кондитером. Местами густые, местами размытые настолько, что сквозь них можно было разглядеть голубую чашу неба.

Нервная дрожь нити зеленого и не думала прекращаться, продолжая щекотать мою ладонь. Осторожно, стараясь сделать это незаметно, я дотянулся до кинжала и, нащупав его рукоять, прислушался. В утренней тиши раздавались лишь звонкие птичьи трели, где–то поскрипывала на ветру надломленная ветка. Но отсутствие тревожных звуков еще ни о чем не говорило.

Резким рывком я вскочил с земли, сразу же отпрыгивая в сторону от спального мешка. Удивленный моим странным поведением Огонек приподнял голову и внимательно посмотрел на меня. Не обращая на него внимания, я подошел к тому месту, где нить дрожала сильнее всего, и разочарованно вздохнул.

На этот раз тревогу поднял маленький лягушонок. Может и не очень маленький, но сказать иначе про кроху, легко умещающегося на двух пальцах, я не мог. Третья тревога за ночь, и все по вине слишком чуткой сторожевой нити. Первый раз она разбудила меня из–за какого–то ночного грызуна, второй — филина, слишком низко пролетевшего над стоянкой.

Наверное, не будь я вчера таким уставшим, то создать простенькую сигнальное творение из Подлинных цветов не составило бы труда. У опытного Мастера ушло бы на это чуть больше десяти минут, а не в два раза дольше, как у меня. Вот только за последние два дня времени потренироваться в обращении с Подлинными цветами не было ни капли.

Чувствуя, что уснуть до рассвета уже не получится, я устало опустился прямо на мокрую от росы траву. Лягушонок на всякий случай скакнул в сторону, подальше от такого большого соседа. Изучить меня поближе он явно не желал.

Забавно, но некоторые люди уверены, что в лесах и полях из Подлинных должен преобладать зеленый цвет. Жалко, что им не дано увидеть настоящую картину. Тонкие струйки алого, желтого, синего перемешивались, а потом разделялись, медленно поднимались к небу от цветков и постепенно растворялись в вышине. Кое–где они сбивались в облачка, которые неспешно сносил к лесу легкий ветерок. Некоторые застревали в ветках, но большинство исчезало в полумраке между деревьями, словно маня за собой.

Вставать совершенно не хотелось, наоборот, сейчас меня, как никогда, начало клонить в сон. Наверное, сказывалась неукротимая, почти безостановочная скачка последних двух дней. Только после заката Спаде нехотя позволял сделать привал, но задолго до рассвета мы вновь продолжали путь. Еще возле самой столицы нам пришлось разделиться на три примерно равных отряда, два из которых поскакали в совершенно других направлениях, чем третий. Так что даже если или красная, или синяя гильдии, или еще кто попытались отправить за нами погоню, им пришлось разделить свои и без того небольшие силы.

Тем более что слабо верилось, что кто–то из них сумеет одержать победу. Синяя гильдия не могла так легко сдаться, не сомневаюсь, что у них найдется для врагов еще немало сюрпризов. Например, таких, как Фиори. Сладко спящая под свернутым вдвое плащом девочка повернулась на другой бок, словно почувствовав мой взгляд.

На вид ей было лет четырнадцать, а не настоящие пятнадцать, и даже повидавший виды человек не догадался бы, что на самом деле эта хрупкая девочка — страшное оружие. Точнее, должна была им стать. Уже несколько веков не появлялось ни одного Мастера, владеющего всеми цветами. Занятно, ведь я нисколько не сомневался, что прежде, до того, как попасть в плен к синей гильдии, Фиори не видела всех Подлинных цветов. В противном случае красные бы ни за что не выпустили бы ее из рук. Неужели синие нашли способ каким–то образом открывать Радужным новые цвета?

От одной этой мысли мне стало не по себе. Стоило вспомнить, что сотворила Фиори с главным зданием синих в столице, как по спине пробежали мурашки. Будто я вновь на мгновение оказался посреди изувеченной площади, изрубленной творениями Мастеров. Нет, если и впрямь синим достался такой секрет, то ничего хорошего ждать не приходится. Цветные войны страшны своей беспощадностью и жестокостью. Именно после них на западной границе остались леса, навеки искалеченные убийственным буйством Многоцветья.

Отбросив тяжелые мысли, я нехотя поднялся с травяного ковра. Пристально следивший все это время Огонек радостно заржал, приветствуя меня. Конь заждался нерадивого хозяина, привязавшего его к молодой березке, да так и оставившего на ночь. Я осторожно перешагнул через гибкую, чуть заметную в траве нить зеленого, немного пройдясь, оглянулся, придирчиво посмотрев на творение.

М-да, а стоило ли вчера, поздно ночью, из последних сил делать сигнальный круг? Теперь со стороны я хорошо видел свои ошибки и оплошности. Настоящему, опытному Мастеру не составило бы труда обмануть его, а то и вовсе разрушить. А учеников за нами не отправят, особенно после того, как мы лихо убрались с превратившейся в западню площади. И то только с помощью старины Спаде, вытащившего из беды нерадивого наследника рода Кустодиенов.

Сейчас его люди рискуют жизнью, запутывая следы так, чтобы не разобрались лучшие ищейки гильдий. Вчера, часа за три до заката, Спаде неожиданно сделал привал. Когда уставшие воины спустились с лошадей, он поманил меня в сторону.

— Не знаю, что ты надумал, — заговорил Спаде, убедившись, что нас никто не подслушает, — но позволь мне дать тебе пару советов.

Я молча кивнул, за время пути в голову мне приходило много идей, но толковых — ни одной.

— Погони сейчас можно не опасаться, у врагов попросту не хватит людей, чтобы послать их сразу за всеми отрядами. Если захотите укрыться в нашей стране, то лучше сразу предупреди меня, чтобы не попасть в ловушку. Если же ты решил покинуть королевство, то смотри, путей у тебя несколько. Север, юг, запад, дороги ведут в любую сторону. И еще, — замялся он. — Я знаю, как ты относился к отцу, но все же, может быть, ты согласишься возглавить нас? Сейчас, во время открытого противостояния, у тебя было бы больше шансов на победу.

В наступившей тишине его слова прозвучали неожиданно просительно, почти жалобно. Спаде вздохнул, сокрушаясь об упущенной возможности.

— Знаю, что откажешься. Может, хотя бы девочку не потащишь за собой? Мы ее надежно укроем, никто не найдет.

— Нет, — покачал я головой. — Это намного опаснее, чем открыто вступать в бой с гильдиями. Они не оставят ее в покое. А вас с нею тоже. Лучше спрячьтесь, пока все не уляжется.

Разговаривая со мной, Спаде и не подозревал, что мне ничуть не меньше хотелось отомстить гильдиям. Всего–то надо было приказать тогда на площади воинам растоптать короля и прикрывавших его Мастеров, а потом добить уцелевших синих. Ворваться во дворец, разгоняя изнеженных придворных и оттесняя растерявшуюся гвардейскую стражу…

И погибнуть, сражаясь с объединенными войсками прочих гильдий, которые не позволят взойти на королевский трон беглому Лорду.

Наверняка в глубине сердца Спаде не хуже меня представлял, чем кончится открытая борьба. Только в сказках горстка воинов побеждает армии врагов, в жизни все обстоит иначе. Нетерпеливый Огонек ткнулся мордой мне в плечо, торопя забывчивого хозяина. Узел на петле, наброшенной на молодую березку, поддавался медленно, неохотно. Вчера я не рассчитал сил, старательно затягивая его.

Конь терпеливо ждал, когда хозяин отвяжет его, изредка переступая с ноги на ногу. Покончив с узлом, я повел его к ручью, протекавшему в ложбинке неподалеку. Огонек был последним подарком Спаде, который отлично понимал, что от лошади будет зависеть моя жизнь и жизнь Фиори. Нам был не нужен легкий, словно ветерок, южный скакун, которым хвастаются Лорды и изредка дают волю во время охоты. Не нужен и тяжеловесный конь, который без труда вытянет телегу, завязшую в грязи, или вынесет закованного в доспехи воина. В бою он хорош, но не в бегстве. Поэтому Спаде остановил свой выбор на когда–то выведенной в конюшнях моего отца породе, предназначенной для спешных гонцов.