Кремль 2222. Кенигсберг - Выставной Владислав Валерьевич. Страница 33

– Что будем делать? – едва слышно спросил Книжник у Герцога. – Пойдем на прорыв? Или дождемся Зигфрида?

– Зигфрид будет ждать нас на улице, – возразил Тридцать Третий. – Да и выбраться надо до того, как он поднимет шум.

– А с чего ты взял, что он поднимет… – начал было Книжник.

Его оборвал гулкий звук, похожий на отдаленный взрыв. Следом раздались звуки отдаленных выстрелов.

Все ясно: Зигфрид забирал свое. А это означало, что и без того неприступная крепость Торга теперь превратится в «каменный мешок», из которого просто не будет выхода. Парень осторожно поднялся – он собирался выбраться из-за штабеля, чтобы попытаться найти выход. Выглянул – и отпрянул: пространство склада быстро заполнялось вооруженными людьми.

– Вот, черт… – пробормотал он, вжавшись спиной в мешки.

И вздрогнул.

Перед ним бесшумно высилась зловещая фигура в черном балахоне, в черном мраке капюшона которого сверкали огненные угольки глаз. Краем глаза скосился на спутников. Те в оцепенении таращились на жуткую фигуру, но даже дети не издали ни звука. Будто вид этой фигуры отнял у всех дар речи.

Книжник знал, что дело не в страшном облике этого существа, которого Герцог прозвал Скитальцем, а в особых ментальных способностях проникать в мозг, а может, и в саму душу человека. А еще помнил о том, что встреча с ним не предвещает ничего хорошого. Так сказал Герцог.

На этот раз Скиталец не стал пытаться проникнуть в мозг семинариста. Вместо этого молча поманил за собой рукой в черной перчатке. И почему-то Книжник ясно осознал: надо идти за ним. Почему? Ответа не было. Странно было думать, что последовать за жутким незнакомцем – это правильное решение. Но оставаться и ждать расправы со стороны людей Тита и прочих хозяев этих мест было еще хуже. Книжник поглядел на своих и увидел, как те неуверенно поднимаются на ноги. Парень ободряюще улыбнулся спутникам и взглядом указал на Скитальца, бесшумно уплывавшего в темноту. Бледный, как смерть, Герцог кивнул в ответ и взял за руки старших детей. Тридцать Третий поднял на руки малышей.

Так они и двинулись в неизвестность вслед за мрачной фигурой, своим видом напоминавшей саму Смерть.

Непонятно, на что они рассчитывали. Их вел инстинкт. И это необъяснимое чувство не обмануло. Сомнение мелькнуло только раз, когда Скиталец направился прямиком на группу из черных безликих фигур, в которых нетрудно было узнать Пришлых. Неизвестно, были ли Пришлые заодно с людьми Тита или нет, но выглядели они грозно, и вряд ли хорошо бы отнеслись к чужакам на этом угрюмом складе среди своего, видимо, добра. Но они будто не видели идущую прямо на них группу. Скиталец бесшумно «разрезал» собой группу черных фигур, и следом тихо, один за другим, прошмыгнули остальные.

Проходя менее чем в полуметре от Пришлых, Книжник, наконец, понял, что они со Скитальцем действительно разной породы. Роднила их разве что привычка облачаться в черное. Но главным отличием были глаза. Огненные «угли» Скитальца были полной противоположностью мертвых, ничего не выражавших взглядов Пришлых. Их холодные, выпученные, какие-то рыбьи глаза неподвижно пялились в полумрак склада – правда, не видели того, что происходило прямо у них под носом.

Миновав длинные ряды мешков, ящиков, штабелей, бочек, они приблизились к приземистым, крепким на вид воротам, больше подошедшим бы осаждаемому замку. Здесь стояли двое угрюмых парней с автоматами, с ног до головы обвешанные запасными магазинами, гранатами, какими-то незнакомыми приборами вроде средств связи или чего-то в этом роде. Наверное, это была охрана. Правда, на этот раз толку от нее оказалось мало: Скиталец коснулся двери, утопленной в одну из створок ворот, и та так же бесшумно отворилась наружу. Мрачная фигура выплыла наружу, следом один за другим прошмыгнули беглецы.

Оказавшись под дождем, Книжник на миг ошалел от брызг и ощущения неожиданно обрушившейся свободы. Мелко моросивший до этого дождь перешел в ливень, и хлещущие ледяные струи мгновенно прошили насквозь одежду. Удивительно, но никогда еще Книжник не испытывал такого приятного ощущения от холода и сырости. Волосы мгновенно намокли – но стало так хорошо и свежо, что даже голова перестала ныть и трещать, словно и не было этого болезненного удара.

Эти ощущения так захватили парня, что он не заметил, куда делся их неожиданный спаситель. Скиталец не требовал ни благодарности, ни прощаний. Он просто исчез. Растворился в этой дождевой пелене, словно его и не было. А может, он и был всего лишь плодом воображения? Порождением страха и острым желанием спастись?

– Что это было? – тихо спросил он у Герцога.

– Сам бы хотел знать, – отозвался тот. – Никогда не думал, что Скиталец на что-то хорошее способен.

– А с чего ты взял, что это что-то хорошее? – заметил Тридцать Третий. – Мы еще не спаслись, только из этого лабиринта вырвались.

Он как в воду глядел. Не успели они отойти и на пару десятков шагов по узкой улочке, зажатой полуразрушенными домами с черными глазницами окон и огромными кучами каменно-бетонного мусора, как за спиной послышался дробный топот, запрыгали, прорезая дождевые струи, лучи фонарей.

– Бежим! – сдавленно выдохнул Книжник. – Ходу!

Никого не пришлось уговаривать, а детей – так тем более: все бросились, сломя голову по узкой тропе, протоптанной в грудах мусора. Особенно тяжело, наверное, приходилось Тридцать Третьему – именно он волок трофейный сундук с непонятным, но более чем тяжелым содержимым. Так или иначе, далеко уйти не удалось – впереди, из-за поворота, показалась еще одна группа вооруженных оборванцев.

Их взяли в «клещи».

Беглецы остановились, затравленно оглядываясь. Как назло, в этом месте в стенах не было даже окон. Более того, не было стен как таковых – одни лишь бесформенные руины, готовые осыпаться в любую минуту.

– Туда! – крикнул Книжник, бросаясь на стену.

Непонятно, на что он рассчитывал. В конце концов, он не был ни потолочником, ни человеком-мухой, и восхождение по отвесным стенам никогда не было его «коньком». Взобравшись на пару метров по выбоинам, трещинам и торчащим из стены обломкам, семинарист неосторожно ухватился за особенно хрупкий фрагмент, с хрустом обломившийся под его весом. Он и пикнуть не успел, как, сорвавшись, рухнул вниз. Спасибо, что не получил очередное сотрясение мозга, удачно приземлившись на груду гнилых листьев. Со стоном приподнялся на локте, оглянулся и увидел того, кого меньше всего хотел бы увидеть в этот момент.

Тита. Этого надменного щеголя с большими амбициями. Тот высился над ним на груде обломков, небрежно поглаживая кулак с надетым на него неприятно знакомым кастетом.

– Далеко собрался? – поинтересовался Тит. Подошел ближе, склонил голову набок, разглядывая перекошенное лицо семинариста. Точнее – его распухший от удара лоб. Поцокал языком от удовольствия. – Красиво ты приложился! Повезло: чуть левее – и виском налетел бы.

– Чего тебе надо? – хрипло выдохнул Книжник.

– От тебя? Ничего – веришь? Все, что надо, мы уже взяли.

Тит вернулся к группе головорезов, обступивших брошенный Тридцать Третим ящик и наставившим на кио оружие. Теперь это были не легковесные обрезы – у бандитов имелся потрепанный, но вполне рабочий АК, пара компактных пистолетов-пулеметов – что-то вроде «Узи» – и пара армейских пистолетов.

– А вот твоего приятеля придется прикончить, – добавил Тит. – Он двоих наших положил. Правда, он кио – жаль переводить на него патроны…

Низко ухнуло, и Книжник с ужасом увидел вырвавшееся из массивной трубы в руках одного из бандитов синее пламя. «Огнемет!» – мелькнуло в голове. Книжник был хорошо знаком с этим видом оружия – похожее имелось у его старого приятеля по кличке Чико. Огнемет Чико, правда, пламя било густой, жирной огненной струей, здесь же пламя было синее, сведенное в острую иглу холодного огня. И несомненно более опасное – так как холодным пламя было только с виду. Больше это было похоже на плазму – под коротким огненным всплеском закипел и брызнул камень. И в этом случае Тит прав: против такого оружия даже кио противопоставить нечего.