Правда варварской Руси - Шамбаров Валерий Евгеньевич. Страница 135

Но в ночь на 12 сентября пришел Собесский с 25 тыс. хорошего войска — польскими гусарами и украинскими казаками. Этот корпус стал цементирующей основой, вокруг которой объединились немецкие и австрийские части. Численность армии достигла 84 тыс. А Собесский принял общее командование и действовал быстро, пока противник не успел изготовиться. Не давая отдыха своим полкам, он с марша принялся строить войска к битве. И утром 12-го грянуло сражение. Турки были разгромлены наголову, потеряли 20 тыс. убитыми. Бросили обозы, всю артиллерию и побежали, откатываясь к Буде и Пешту. Собесский ринулся в преследование и разгромил их еще раз. При панической переправе через Дунай погибло еще 10 тыс. турок. Великий визирь удрал в Белград. И звезда его закатилась. Очередного поражения ему не простили. Мухаммеду IV требовался козел отпущения, и по его приказу Мустафу удавили.

Битва под Веной обычно оценивается историками как переломный момент в борьбе христианских народов с Турцией. Дальше она стала терять завоевания и скатываться к упадку. Но при этом не дается ответа на вопрос, почему же турок постигла в 1683 г. такая катастрофа? Ведь раньше они громили тех же поляков, били австрийцев. А если терпели неудачи, то умеренные, сохраняя дисциплину и войска. И ответ, в общем-то, прост. Нужно лишь учесть, что за 5 и 6 лет до Вены были 2 похода на Чигирин! Где полегли лучшие силы двух турецких армий. Костяк этих армий — десятки тысяч янычар, спагов. И на Вену шли уже не те войска, которые брали Каменец и осаждали Львов, а пополненные случайным элементом, довербованные, не получившие достаточной выучки и навыков. Что ж, Собесский, без сомнения, был героем и талантливым полководцем. Но если уж быть объективными, то Европе не мешало бы поклониться и Ромодановскому…

Учитывая состояние турецкой армии, Польша и Австрия решили продолжить войну и вернуть ранее утраченные земли. К ним присоединилась Венеция. И в 1684 г. возникла «Священная лига» — патроном этого союза стал папа римский Иннокентий. Агенты Венеции начали усиленную агитацию в Черногории, Албании, туда пошло финансирование, и на Балканах поднялись антитурецкие восстания. Но, впрочем, несмотря на такое развитие событий, и Людовик XIV все равно «свое» урвал. Ведь чтобы воевать на востоке, Леопольду любой ценой требовалось обеспечить мир на западе. И «король-солнце» в 1684 г. навязал Австрии и Испании регенсбургский договор, по которому они признавали все захваты, сделанные к этому времени Францией.

Людовик достиг полной абсолютизации власти и не считался больше ни с кем. Для него уже не существовало никаких мнений, кроме собственного. Политику веротерпимости, которую проводили Ришелье и Мазарини, он тоже перечеркнул. И развернул кампанию против гугенотов. Поэтапно. Сперва учредил «кассу обращения»: протестантам, перешедшим в католичество, платили деньги, дворянину — 3 тыс. ливров, простолюдину — 6 ливров. Потом стали насильно обращать детей, отбирая их у родителей. Гугенотам было запрещено поступать на государственную службу, заниматься финансовой деятельностью, быть юристами, врачами, цеховыми мастерами. Запрещались даже похороны на кладбищах, и им приходилось хоронить покойников по ночам, тайком. В 1684 г. король приказал размещать в протестантских районах «миссионеров в сапогах» — драгун, коим было разрешено вытворять все что вздумается, вплоть до насилий и грабежей. А в 1685 г. дарованный Генрихом IV Нантский эдикт был отменен полностью. Единственной разрешенной религией остался католицизм, а гугенотов стали хватать и отправлять на галеры. Многие этого не дожидались и уже с началом притеснений уезжали за границу. Другие бежали теперь. Всего из Франции эмигрировало 400 тыс. протестантов.

Король рассчитывал одним махом убить «двух зайцев» — и от «еретиков» избавиться, и поправить финансы за счет конфискаций. Потому что среди гугенотов было много богатых людей, а при отъезде им приходилось бросать имущество. Но до казны не дошло ничегошеньки. Гугенотские состояния были разворованы на местах или, за взятки, утекли за рубеж. Фермеры-протестанты бежали в Голландию. Большинство их перебралось в Капскую колонию, где они смешались с нидерландскими переселенцами и образовали народ буров. Но в основном уезжали не крестьяне, а те, кому легче было найти себе применение на чужбине. И Франция потеряла множество отличных военных, ремесленников, предпринимателей. А больше всех выиграл Бранденбург. Великий курфюрст Фридрих Вильгельм был, кстати, одним из немногих монархов, кто не поддался «версальской заразе». Другие государи транжирили на дворцы, балы, произведения искусства. А он по-прежнему копил. И для гугенотов широко распахнул объятия. Получив тех же офицеров, мастеров, купцов — а вместе с ними военные новинки, технологии, спасенные капиталы. Кое-кто из беженцев осел и в России.

Ну а в Англии в это время умер Карл II. Официального потомства он не имел, и, вопреки парламентскому постановлению о лишении прав наследования, королем стал Яков II. Человеком он был очень даже неплохим — честным, прямодушным. Но католиком. Правда, вигов разгромили, а парламент был распущен и больше не созывался. И в Лондоне передача власти обошлась без эксцессов. Зато шотландские пресвитериане возмутились и начали восстание, которое возглавил граф Аргайль. Своей целью они провозгласили возвести на трон Генри Монмута, внебрачного сына Карла II. Монмут решил разжечь мятеж и в юго-западных графствах, высадился с корабля в Дорсетшире и в городишке Таутон провозгласил себя королем. Его поддержала часть жителей, отряды повстанцев стали возникать в Девоншире и Сомерсетшире. Но организатором и воякой Монмут был никудышным. Его войско представляло собой плохо вооруженные толпы дворян и фермеров. При попытке взять Бристоль оно было отбито и начало разбегаться.

А Яков, как только получил корону, стал создавать профессиональную армию. И двинул ее быстро, чтобы пресечь смуту в зародыше. Мятежников окружили у Седжмура и разгромили. Монмут бежал, но вскоре был схвачен и казнен. Многих его сторонников положили на месте. А над пленными главный судья лорд Джефрис устроил «кровавый суд» — 300 человек повесили, 800 продали в рабство на Барбадос. Любопытно, что выручку от продажи было решено поделить при дворе. Даже королева и ее фрейлины получили свою долю. И были, похоже, очень довольны. А королевские полки выступили в Шотландию. Пресвитериан подавили, Аргайля и других предводителей казнили. Чтобы упрочить свои позиции, Яков ввел новую «Декларацию веротерпимости». Которая отменяла ограничения для католиков и разрешала назначать их на государственные посты. И… вот тут-то король просчитался. Такое понимание свободы совести стало красной тряпкой для всей британской «общественности»! И прежде непримиримые виги и тори сразу нашли общий язык — объединились в оппозиции к монарху.

Хованщина

По некоторым свидетельствам, после смерти Грушецкой и сына Федор Алексеевич не собирался больше жениться и говорил Языкову, что намерен сделать наследником брата Петра. Достоверна ли эта версия, трудно судить. Но в любом случае, для Милославских положение стало тревожным. Ведь 17-летний царевич Иоанн на пост главы государства не годился — еще более болезненный, чем Федор, он был почти слеп, хром, косноязычен. А партия Нарышкиных усиливалась. Их сторону держал патриарх Иоаким, недовольный полонофильскими реформами. И почти все родовитое боярство, оттертое от власти временщиками и ущемленное отменой местничества — Долгоруковы, Репнины, Ромодановские, Шереметевы, Куракины, Урусовы. Многие служилые понимали, что при Нарышкиных реальная власть вернется к Матвееву, и предпочитали его бездарному Ивану Милославскому.

А Языкова и Лихачева не устраивали ни Нарышкины, ни Милославские. Им требовалось, чтобы Федор все же произвел сына. Тогда фавориты в случае смерти царя смогли бы стать опекунами. И они давили на государя, уговаривали. Учитывая его слабое здоровье, спешили. Пусть хоть успеет зачать наследника. Прошло лишь полгода от кончины Агафьи, и Федор согласился жениться вторично — на родственнице Языкова, 14-летней Марфе Апраксиной. Правда, врачи предупреждали, что брачные обязанности могут пагубно сказаться на его ослабленном организме. Но фавориты добились своего. 14 февраля 1682 г. свадьба состоялась. Она повлияла на судьбу Матвеева. Марфа являлась его крестницей, попросила мужа амнистировать крестного и друга своей семьи. И Федор согласился. Объявил Матвеева невиновным, повелел вернуть из ссылки и возвратить ему конфискованное имущество.