Царь грозной Руси - Шамбаров Валерий Евгеньевич. Страница 8

27 октября 1505 г. государь всея Руси Иван Васильевич отошел в мир иной. На престол взошел Василий III Иоаннович. Елена Волошанка до этого не дожила, умерла в январе 1505 г. Своего опального племянника Дмитрия новый великий князь содержал хорошо, он и в заключении мог распоряжаться своими обширными владениями, немалыми богатствами, имел штат прислуги и чиновников. Но на свободу его не выпустили, и в 1509 г. он преставился.

4. КОРОЛИ И ИХ ПОДДАННЫЕ

К началу XVI в. Западная Европа стала выползать из хаоса феодальных междоусобиц и приобретать более менее «окультуренный» облик. Впрочем, эта культура оставалась понятием весьма относительным. Европа была все еще аграрной, главным источником богатства оставалась земля. Точнее — крестьяне, с которых драли подати и монархи, и феодалы, и местные власти. Прямые поборы дополнялись государственными монополиями, пошлинами. Причем властители, нуждаясь в наличных, отдавали сбор налогов откупщикам, дравшим с людей три шкуры. Крестьяне и рассматривались только как источник денег, были бесправными и забитыми, ютились в жалких хижинах с земляным полом, без окон, обогреваемых чадящим очагом — окна и трубы облагались отдельными налогами.

Крепостное право в большинстве стран постепенно отмирало. Дворяне предпочитали отдавать земли в аренду. Но при этом сохраняли юридическую власть над крестьянами, право суда над ними. Однако и дворяне в основной своей части едва сводили концы с концами. Жили натуральным хозяйством, хорошую одежду, оружие передавали по наследству. На ремонт родовых замков денег никогда не хватало, они приходили в аварийное состояние. В них царила постоянная сырость, стены и потолки покрывала копоть факелов и очагов. Зимой в жилые помещения замков загоняли овец, коз, на кухнях обитали своры охотничьих собак. Вместе с собаками, вповалку, на полу спали многочисленные слуги. Но и дворянские семьи укладывались вповалку — кровати считались роскошью, их делали огромными, на 5–6 человек. Ложились целыми семьями родители и дети, братья и сестры, гостей клали вместе с хозяевами. Это никого не смущало, считалось нормальным.

Крупных городов было мало — Рим, Неаполь, Париж, Лондон. Население большинства городов насчитывало несколько тысяч человек. Дома теснились в замкнутом пространстве крепостных стен, поэтому их строили в 3–4 этажа, а улички оставлялись узенькими, около 2 м. Карета могла проехать только по главным улицам, по остальным грузы возили на тележках, а люди передвигались пешком или верхом, знатных лиц носили в портшезах. Само богатство выражалось в одеждах из дорогих тканей, в навешивании на себя множества драгоценных побрякушек, но все это соседствовало с элементарной грязью. Европейцы мылись крайне редко, и в Англии, например, вшей называли «компаньон джентльмена». Кстати и туалетов в европейских домах не было, пользовались горшками, в городах их выплескивали прямо из окон вместе с другими нечистотами, для этого посреди улицы делалась специальная канава. О приближении к большому городу путешественник узнавал издалека — по запаху. Антисанитария и скученность становилась причиной частых эпидемий, уносивших обильные жертвы.

Культ роскоши, принесенный эпохой Возрождения, стал для дворянства разорительным. Не только мелкие феодалы, но и короли, герцоги влезали в долги к купцам и ростовщикам, закладывали земли и замки. Повышались налоги. А обедневшие дворяне, чтобы поправить материальное положение, устраивались на службу в свиты богатых магнатов. Были и другие способы — направить сына по церковной линии или подсуетиться, чтобы дочь стала любовницей высокопоставленного лица. Это не считалось зазорным, напротив, представлялось везением и великой честью. Скажем, во Франции дворяне, имевшие красивых дочерей, в прямом смысле слова продавали их. Называли цену, предлагали королям, принцам, вельможам [12].

Источником заработка были и войны, дававшие возможность пограбить. Основой европейских войск было феодальное ополчение — по приказу властителя его вассалы должны были приводить отряды своих клиентов и слуг. Но аристократы были ненадежны, нередко изменяли, если считали это выгодным. И дворянские армии стали дополняться профессионалами-наемниками. На этом заработке специализировались жители самых нищих стран — мелких немецких княжеств, швейцарцы, шотландцы. Но и дворяне, продвавшие свои шпаги тому, кто заплатит, превращались по сути в наемников. На войне такие войска отличались крайней жестокостью. Резали всех подряд, насильничали. А содержание их стоило дорого. Поэтому монархи собирали армии только на время ведения боевых действий, а потом распускали [52].

Безработные наемники, разорившиеся крестьяне и дворяне нередко разбойничали на дорогах. Преступность процветала и в больших городах. С теми, кого ловили, расправлялись безжалостно и круто. Но смерть была обычным наказанием за многие проступки. Европейцы настолько привыкли к казням, что сами по себе они оказывалась недостаточными для устрашения. И за тяжкие преступления применялись более изощренные виды умерщвления. Людей замучивали пытками, жарили на медленном огне, ломали кости ног и рук на колесе, лили расплавленный металл в горло. Казни производились публично, на центральных городских площадях, и во всех западных странах являлись излюбленным зрелищем. На них приходили семьями, с женами и детьми, кавалеры приглашали невест. Заранее занимали места получше, в толпе сновали разносчики, предлагая напитки и лакомства, чтобы публика могла со всеми удобствами понаблюдать, как умирают жертвы, обсудить искусство палачей.

При всем при том фундаментом всей европейской цивилизации была юриспруденция. Запад гордился тем, что унаследовал от Древнего Рима культ права. Закон объявлялся некой самодовлеющей величиной, считалось, что даже короли обязаны подчиняться ему. Но законов наплодилось столько, что специалисты могли доказать что угодно. И любые акции обязательно обосновывались с юридической точки зрения — военные захваты, повышения податей, уничтожение неугодных. Во всех странах юристы занимали очень видное место, это было и почетно, и выгодно. А сутяжничество и крючкотворство составляли важнейшую сторону жизни, европейцы были виртуозами в этой области. Известны случаи, когда города судились даже с дьяволом, напустившим на них те или иные бедствия [149].

Первым по рангу и самым могущественным монархом Европы считался германский император. Точнее, его государство называлось Священной Римской империей германской нации, которая включала Германию, Австрию, Швейцарию, север и восток нынешней Франции, Нидерланды, Ливонский орден в Прибалтике и др. [17] Но империя была лоскутной, состояла из 350 княжеств, архиепископств, вольных городов, которые имели свои законы, вели собственную политику, войны, в том числе друг с другом. Сам пост императора был выборным. Семь князей — архиепископы Трирский, Майнцский, Кельнский, пфальцграф Рейнский, герцог Саксонский, маркграф Бранденбургский и король Чешский носили звание курфюрстов и избирали преемника умершим монархам. Император мог призвать вассалов под свои знамена — но лишь в тех случаях, когда опасность грозила империи в целом. А общее решение он мог провести только с согласия имперского сейма, что всегда было проблематично, поскольку князья и города отстаивали собственные интересы. Так что императорам из династии Габсбургов чаще приходилось опираться на свои наследственные владения — Австрию, Тироль, Шварцвальд.

В других странах порядки заметно отличались от германских. Например, в Англии в войнах Алой и Белой Розы перебило друг дружку почти все дворянство. Корона досталась Генриху VII Тюдору, имевшему очень далекое родство с прежними королями. Он сделал своей опорой купцов, горожан и зажиточных крестьян, которым бесконечные гражданские войны уже поперек горла стали, прижал остатки знати, срыл укрепленные замки. И стало складываться «новое дворянство» — джентри. Разбогатевшие торговцы и предприниматели приобретали землю, покупали у короля титулы. Новое дворянство не было воинственным, презирало традиционные рыцарские забавы, дуэли, охоты, зато оставалось деловыми людьми, торговало, не гнушалось ростовщичеством. И при этом было жутко тщеславным, всячески старалось подчеркнуть свое положение — мужчины цепляли на себя рюши, кружева, перья, использовали дорогую косметику.