Избранные произведения о духе законов - Монтескье Шарль Луи. Страница 103

ГЛАВА XXI

О ссуде по договору и о лихве у римлян

Кроме торговой ссуды существует своеобразная ссуда по гражданскому договору, дающая также процент — простой или лихвенный.

Когда могущество римского народа росло с каждым днем, власти старались угождать ему и предлагали на его утверждение такие законы, которые были ему наиболее приятны. Народ сократил размеры капиталов, уменьшил проценты, воспретил взимать их, отменил лишение свободы за долги, наконец, каждый раз, как тот или другой трибун хотел завоевать себе популярность, поднимался вопрос об уничтожении долговых обязательств.

Эти постоянные перемены, осуществлявшиеся то законодательным путем, то посредством плебисцитов, привели к тому, что лихвенные проценты стали в Риме обычным явлением: кредиторы, видевшие в народе одновременно своего должника, законодателя и судью, потеряли всякую веру в договоры. Народ, как утративший доверие должник, не мог достать денег взаймы иначе, как под высокие проценты, тем более что, если законы вступали в силу лишь время от времени, жалобы народа не прекращались никогда и постоянно устрашали кредиторов. В результате в Риме были уничтожены все честные способы брать и давать деньги взаймы и водворилось самое ужасное ростовщичество. С ним вели постоянную борьбу, но оно неизменно возрождалось. Зло проистекало от того, что было утрачено чувство меры. Законы, не соблюдающие пределов в добре, причиняют людям беспредельное зло. Приходилось платить и за получение денег в ссуду, и за опасность подвергнуться каре закона.

ГЛАВА XXII

Продолжение той же темы

Древние римляне не имели законов, определяющих размер процента. В распрях, возникших по этому поводу между плебеями и патрициями, и во время самого удаления плебеев на Священную гору, одна сторона ссылалась только на верность данному слову, другая — на срок договора.

Итак, в делах ссуды стороны руководились частными соглашениями, и я полагаю, что наиболее распространенной нормой было 12 процентов в год. Я основываюсь на том, что на древнем языке римлян рост в 6 процентов назывался половинным, в 3 процента — четвертным, полным ростом были, следовательно, 12 процентов.

На вопрос, каким образом могли установиться столь высокие проценты у народа, почти не имевшего торговли, я отвечу, что народ этот, очень часто воевавший только по обязанности, без жалования, постоянно нуждался в займах, что, поскольку эти походы обычно оканчивались удачно, он очень часто мог без затруднений уплачивать свои долги. Это чувствуется и в повествовании о возникших по этому поводу распрях: в нем не оспаривается алчность заимодавцев, но говорится, что жалобщики могли бы заплатить долги, если бы вели более умеренный образ жизни.

Таким образом, издавались законы, которые нисколько не изменяли существующего положения вещей: постановлялось, например, что кредиторы не будут преследовать тех, кто поступит на службу, чтобы принять участие в предстоящей войне, что заключенные в оковы будут освобождены, а наиболее нуждающихся отправят в колонии, иногда производились раздачи из общественной казны. Народ успокаивался, чувствуя облегчение от настоящих страданий, а так как он затем ничего не требовал для предотвращения того же зла в будущем, то сенат не находил нужным предупреждать его.

В те времена, когда сенат с большой настойчивостью отстаивал высокие проценты, римлян отличали любовь к бедности, воздержание и довольство скромным положением. Государственное устройство было таково, что первые граждане несли все повинности, простой же народ не платил ничего. Каким образом можно было лишить первых права преследовать своих должников и в то же время требовать, чтобы они исполняли свои обязанности и приходили на помощь настоятельным потребностям республики?

Тацит говорит, что закон двенадцати таблиц установил размер роста в 1 процент в год. Очевидно, он ошибся, приняв за закон двенадцати таблиц другой закон, о котором мы будем говорить ниже. Если законы двенадцати таблиц действительно определили размер роста, то невозможно понять, почему в возникавших впоследствии спорах между заимодавцами и должниками никто на него ни разу не сослался? Мы не находим нигде следов этого закона о росте, к тому же достаточно самого общего знакомства с римской историей, чтобы понять, что подобный закон не мог быть делом децемвиров.

Закон Лициния, изданный 85 лет спустя после закона двенадцати таблиц, был одним из тех временных законов, о которых говорилось выше. Он предписывал уменьшение капитала на сумму внесенных уже процентов и уплату его в три срока равными частями.

В 398 году от основания Рима трибуны Дуэлий и Менений провели закон, ограничивший размер роста до 1 процента в год. Это и был тот самый закон, который Тацит смешал с законом двенадцати таблиц,— первый закон, установивший у римлян определенный размер роста. Десять лет спустя этот рост был уменьшен вдвое, а впоследствии отменен совершенно — в 413 году от основания Рима, при консулах Кае Марции Рутилии и Квинте Сервилии, если верить свидетельству некоторых авторов, которыми пользовался Тит Ливии.

С этим законом произошло то же, что и со всеми законами, в которых законодатель впал в крайность, а именно: найдено было средство обходить его. Чтобы его утвердить, исправить и ввести в должные рамки, пришлось издать целый ряд других законов. В одних случаях оставляли законы, чтобы следовать обычаям, в других покидали обычаи, чтобы следовать законам, причем обычаи все-таки легко одерживали верх. Занимая деньги, человек встречает препятствие со стороны того самого закона, который создан для защиты его интересов, противниками этого закона оказываются и тот, кого он защищает, и тот, кого он осуждает. Претор Семпроний Азеллио, разрешивший должникам действовать согласно закону, был умерщвлен заимодавцами за то, что осмелился напомнить о неукоснительности в исполнении закона, которого не могли более переносить.

Оставляю город, чтобы бросить взгляд на провинции. Я говорил уже 13 °, что римские провинции были разорены деспотическим и жестоким правлением. Но это не все: они были разорены еще и страшным ростовщичеством.

Цицерон говорит, что саламинцы хотели сделать заем в Риме, но не могли по причине закона Габиния. Следует объяснить, что это был за закон.

После того как в Риме были запрещены займы из процентов, начались всевозможные измышления с целью обойти закон. Так как союзники и латины не были подчинены гражданскому законодательству римлян, то стали прибегать к содействию латина или союзника, который давал свое имя и принимал на себя роль кредитора. Таким образом, закон достиг только того, что подчинил заимодавцев новой формальности, но народу от этого не стало легче.

Народ начал жаловаться на этот обман, и народный трибун Марк Семпроний по распоряжению сената провел плебисцит, который распространял действие закона, воспрещающего заключение займов из процента между двумя римскими гражданами, на сделки между римским гражданином и союзником или латином.

В те времена союзниками называли народы собственно Италии до Арно и Рубикона, которые не подлежали управлению, установленному для римских провинций.

Тацит говорит, что это не пресекло новых обходов законов о росте. Если нельзя было больше ни брать, ни давать взаймы под личиной союзника, можно было легко заменить его провинциалом, дававшим свое имя для заключения сделки.

Потребовался новый закон, который прекратил бы и это злоупотребление. Габиний, создавший знаменитый закон, целью которого было устранить подкуп при подаче голосов, естественно, должен был прийти к заключению, что лучшим средством к тому было сделать затруднительными займы. Подкупы и займы были между собой тесно связаны: рост на деньги всегда увеличивался ко времени выборов, так как деньги были нужны для приобретения голосов. Очевидно, Габиниев закон распространил на провинциалов действие Сем-пронисва сенатского постановления, так как саламинцы не могли занять денег в Риме именно по причине этого закона. Брут под чужими именами дал им деньги взаймы из четырех процентов в месяц и получил на это два сенатских постановления: в первом из них было сказано, что заем этот не будет считаться обманным обходом закона и что правитель Киликии должен разбирать это дело согласно договору, изложенному в заемном документе саламинцев.