Славянская мифология - Белякова Галина Сергеевна. Страница 23

В одной русской сказке герой бросает в несущегося по воздуху черной тучей колдуна кремень и огниво, и оттого рождается пламя, в котором гибнет злой волшебник.

В народном русском эпосе у Перуна, других сказочных героев и мифических змей есть богатырская палица. Возможно, это слово происходит от понятия простой палки-дубинки (впрочем, как и понятие дубинки — от дуба); затем его стали связывать с кованым металлическим орудием. Здесь очевидна та же связь между пожигающим огнем (карающей молнией) и побивающим оружием: палица от слова «палити» (пламя), «запалить» (запулить) в кого-нибудь чем-то, т. е. ударить. Огонь, добываемый из камня, вызывался ударом кресала, а если из дерева, то трением. Такой огонь, добытый из дерева, в народе называли «живым», он служил символом небесного огня-молнии; дождь, низводимый на землю богом-громовником Перуном, назывался «живой водой».

Перуновой палице соответствовала клинообразная, заостренная палица германо-скандинавского бога грома, бури и плодородия Тора — божественного богатыря, защищавшего богов и людей от великанов и страшных чудовищ. Этой палице не могла противостоять никакая броня. У Гермеса — греческого вестника богов, покровителя путников, проводника душ умерших, помимо золотых крылатых сандалей, был и окрыленный жезл. Крылья жезла олицетворяли быстрый полет молнии. Палица как значение карающего божественного орудия стала символом власти и превратилась в царский скипетр, жреческий и судейский жезлы.

Сухое дерево, трением которого добывался «живой огонь», получало в заговорах символическое значение молнии. Пламя молнии иссушает дождевые тучи, а поскольку дождь считался кровью, то возникло поверье: чтобы остановить идущую кровь, надо зажечь сучок на бревенчатой стене.

Молнию изображали и в виде блестящего меча. Слово «меч» очень древнего происхождения. Скифы чтили своего молниеносного Дива, образ которого они усматривали в старом железном мече, воткнутом в землю перед судьей. Об аланах [144] римский историк Аммиан Марцеллин говорил, что они, подобно римлянам, чтили своего бога Марса под тем же символом. По свидетельству «Старшей Эдды» [145] — памятника древнескандинавского эпоса, у одного из геров (Фрейра) был сияющий меч.

В русских преданиях пламенным мечом наделен Илья Пророк, [146] на которого перенесено в христианскую эпоху древнее поклонение Перуну, причем, если поклонение Перуну (Перкунасу) было распространено среди западных славян, то Илья Пророк разъезжал в колеснице по всему славянскому небу.

То же мифологическое значение соединяется поверьями с острым ножом. На Украине долго сохранялось предание, что если окропить нож «святой» водой (метафора дождя) и бросить в вихрь, поднятый дьявольской пляской, то нож упадет в землю, обагренный кровью нечистого, т. е. молния поразит демона-тучу. Есть рассказ и о колдуне, который вбил под порогом одной избы новый острый нож, а вслед затем поднялся страшный вихрь, который подхватил его недруга и семь лет носил по воздуху (предание, основанное на связи Перуновой палицы с вихрями, сопровождающими грозу).

В народных преданиях часто упоминается чудесное победоносное оружие, и почти у всех племен языческие боги — это вооруженные воины, принимающие участие в геройских битвах. Такими изображает, например, «Илиада» греческих богов, «Эдда» — скандинавских.

^{В раскатах грома слышится звук небесного оружия, в вое бури — звуки военных рогов, в блеске молнии угадываются искры от ударов мечей. Бурная гроза ассоциируется с битвой, и, видимо, неспроста в русском языке родилось выражение «зажечь пламя войны». В «Слове о полку Игореве» приближение вражеских ратей сравнивается с черными тучами: «Черные тучи с моря идут, хотят прикрыть четыре солнца, а в них трепещут синие молнии. Быть грому великому! Идти дождю стрелами с Дону великого! Ту ся копием приламати, ту ся саблями потручяти о шеломы половецкыя!»}

Греческий и этрусский Арес, римский Марс, которые прежде руководили небесными битвами, стали предводительствовать в войнах людских и из богов, олицетворявших стихии, превратились в олицетворения войны и ее кровавых ужасов. То же произошло и у славян.

^{В русской мифологии об оружии богов войны, кроме Перуновой палицы, говорится немного, однако летописцы упоминают о «клятвах оружием перед кумирами»: «А Ольга водиша и мужий его на роту, по русскому закону кляшася оружьем своим и Перуном… и Волосом». «Заутра призвал Игорь слы, и приде на холм, где стояше Перун, покладоша оружье свое и щиты и золото, да кленутся о усем». На нарушивших клятву призывалось мщение бога-громовника: «…да будут они кляты от бога и от Перуна и да погибнут от собственных своих мечей».}

В русских сказках можно узнать о топоре-саморубе и диковинной палице, или дубинке-самобое (кий-бий), которые по приказу их обладателя устремляются на враждебные полки, побивают несметные силы и, кончив дело, возвращаются обратно. Место дубинки и топора иногда занимают меч-самосек, или кладенец, и клюка: «…где махнет помело, там смерть неприятельской рати, что ни захватит клюка — то в плен волочет».

^{Богатырь выкапывает меч-кладенец из-под высокой горы-тучи, где он лежит, скрытый от людей, как драгоценный клад. В этой же горе таятся и золотые клады мифических великанов, змеев, карликов. В одной русской сказке рассказывается о мифических кузнецах, кующих мечи. Кузнецы эти калят железо и бьют его молотами. Удар — и готов солдат с мечом и саблей, хоть сейчас на битву!}

У северных народов существовало предание, в котором так повествовалось о сотворении земли: господь (Перун) создал землю, но нечистый дух взрыл ее, нагромоздив высокие горы и разверзнув непроходимые пропасти. Тогда господь ударил молотком о камень и создал свое воинство. С тех пор между воинами началась великая война.

Это предание можно считать аналогом греческого мифа о Язоне, вспахавшем поле медными быками, которых сделал Вулкан — римский бог разрушительного и очистительного пламени. Эти быки извергали из ноздрей и ртов пламя. Затем Язон посеял зубы дракона, и из них выросли воины, но, поражая друг друга, они все до единого погибли.

Смысл предания становится ясным, если принять во внимание, что, по древним представлениям многих народов, громовые тучи уподоблялись быкам и коровам, а молнии — острым зубам дракона.

Другой греческий миф представляет воинственную Афину, рождающуюся из головы Зевса, т. е. грозовую тучу, в полном вооружении. Согласно одним мифам, Гефест [147] или Прометей [148] разрубили топором голову Зевса, по другой версии, было расколото облако — и появилась на свет богиня с молниеносным копьем в руке.

Параллельно с этими мифами существовало у славян предание о Перуновой палице, позднее оно, правда, уже в применении к новому вооружению, породило народные рассказы о чудесном ружье, стреляющем без промаха.

^{Древние славяне всегда усматривали в атмосферных явлениях картины ожесточенной борьбы и видели в них пророческие знамения грядущих войн, побед и поражений. Светлые столбы, видимые во время сильных морозов около солнца, крестьяне считали предвестием войны. Кровавый цвет зари и преломленных в облаках солнечных лучей наводил на мысль о проливаемых потоках крови. Под влиянием подобных ассоциаций воздушных гроз с обыкновенными битвами люди начали спускать богов с высокого неба на землю. Теперь боги стали принимать участие в людских распрях и собственным оружием помогать своим поклонникам против чуждых им иноверцев, которые не приносили им ни жертв, ни молений. В христианскую эпоху мысль о содействии древних богов успехам войны была перенесена на ангелов святых и святых угодников (Георгия Победоносца, Бориса и Глеба, Александра Невского).}