Утопия у власти - Некрич Александр. Страница 170

В очень сложной и неясной обстановке в Польшу прилетела внезапно советская правительственная делегация в составе Хрущева, Микояна, Молотова и Кагановича, чтобы участвовать в заседании пленума ЦК ПОРП. В состав делегации был включен также командующий войсками стран Варшавского пакта маршал Конев. Это означало, что советское руководство готово, в случае необходимости, прибегнуть к силе. Такой совет дал, в частности, военный министр Польши маршал Рокоссовский, посланный в Польшу Сталиным после войны (Рокоссовский — поляк по происхождению). Согласно Хрущеву, Рокоссовский сказал, что «антисоветские, националистические и реакционные силы выросли и что если необходимо предотвратить рост этих контрреволюционных элементов силой оружия, то он (Рокоссовский) в нашем распоряжении».

Подавить движение в Польше польскими же руками было заманчиво, но, при более тщательном подсчете, оказалось, что на польскую армию вряд ли можно положиться. Перспектива была иная и достаточно мрачная — использовать советские войска против традиционно антирусской Польши, да еще в момент назревания политического кризиса. Тем не менее советские лидеры были готовы прибегнуть к силе. Коневу был отдан приказ начать движение войск в направлении Варшавы. Гомулка, избранный новым первым секретарем ЦК ПОРП, потребовал от Хрущева немедленно остановить движение советских войск на Варшаву и приказать им возвратиться на свои базы. И здесь разыгралась постыдная сцена: Хрущев начал лгать, утверждая, будто Гомулка получил неправильную информацию о движении советских войск. Гомулка еще раз повторил свое требование и предупредил о возможных серьезных осложнениях, если советские войска будут продолжать движение. Хрущев приказал советским танкам остановиться, но на базы не возвращаться и ждать. Варшавский городской комитет партии распорядился раздать рабочим Варшавы оружие. Они были готовы оказать сопротивление советским войскам, если бы те вошли в Варшаву. Но только после заверений Гомулки, что он не только не будет проводить антисоветскую политику, а наоборот, культивировать дружбу с СССР, Хрущев и компания возвратились в Москву, а советские дивизии на место расквартирования .

Волнения в Польше не превратились во всеобщее восстание по многим причинам. Одна из них заключалась в том, что в сталинское время репрессии в Польше против сторонников более умеренного курса не приняли характера крутой расправы, расстрелов и массовой чистки партийного и государственного аппарата. Когда 21 октября 1956 года Гомулка пришел к власти, то большинство партийного аппарата его поддержало. Из Политбюро были удалены наиболее просоветские элементы — Зенон Новак и маршал Рокоссовский. Последний покинул вскоре Польшу и возвратился в Советский Союз.

По-иному сложились события в Венгрии, где накал страстей был куда большим, чем в Польше. События развивались по нарастающей в течение трех с половиной лет.

Возвратившись в Будапешт из Москвы после XX съезда КПСС, Ракоши заявил своим друзьям: «Через несколько месяцев Хрущев будет объявлен предателем и все войдет в норму».

Внутриполитическая борьба в Венгрии продолжала обостряться. Ракоши не оставалось ничего другого, как обещать расследование процессов Райка и других казненных им лидеров компартии. На всех уровнях власти и даже в органах государственной безопасности, наиболее ненавидимого народом учреждения в Венгрии, от Ракоши требовали отставки. Его почти открыто называли «убийцей». В середине июля 1956 года в Будапешт, чтобы добиться отставки Ракоши, прилетел Микоян. Ракоши был вынужден подчиниться и уехать в СССР, где он в конце концов и окончил свои дни, проклятый и забытый своим народом и презираемый советскими руководителями.

В Венгрии последовали аресты бывших руководителей государственной безопасности, ответственных за процессы и казни. Перезахоронение 6 октября 1956 года жертв режима — Ласло Райка и других — вылилось в мощную манифестацию, в которой участвовало 200 тысяч жителей венгерской столицы.

В этих условиях советское руководство решило вновь призвать Надя к власти. В Будапешт был послан новый посол СССР Ю. Андропов (будущий член Политбюро ЦК КПСС и председатель Комитета государственной безопасности).

Ненависть народа была обращена против тех, кто был известен своим мучительством: сотрудников госбезопасности. Они как бы олицетворяли все самое отвратительное в режиме Ракоши. Их ловили и убивали. Но не было преследований и убийств коммунистов вообще, как то утверждала советская пропаганда. События в Венгрии приняли характер подлинной народной революции, и именно это обстоятельство и напугало до смерти советских руководителей.

В орбиту событий втянулась не только интеллигенция, но и промышленные рабочие. Крупнейшие предприятия Будапешта, как ЧКД, стали опорой восстания. Участие в движении значительной части молодежи наложило определенный отпечаток на его характер. Политическое руководство оказалось в хвосте движения, а не возглавило его, как то произошло в Польше.

Коренным вопросом было пребывание советских войск на территории восточноевропейских стран, то есть фактическая оккупация их.

Хрущев удалился, хотя и с тревогой в душе, но с миром в Москву, поскольку Гомулке удалось убедить его, что Польша остается в социалистическом лагере и даже не возражает против пребывания советских войск на ее территории, на базах. Новое советское руководство предпочитало избегать кровопролития, но было готово и на него, если бы речь пошла об отпадении сателлитов от СССР даже в форме объявления нейтралитета и неучастия в блоках. Такой пример мог повести к распаду всей социалистической системы. Великое счастье Югославии заключалось в отсутствии общей границы с СССР и в наличии внушительной армии, превосходно зарекомендовавшей себя во время Второй мировой войны. Советские руководители были воспитаны на уважении к силе.

Венгрия была не Польшей, и Имре Надь не был Гомулкой.

Трехлетнее брожение дало себя знать. 22 октября в Будапеште начались демонстрации с требованием образования нового руководства во главе с Имре Надем. 23 октября Имре Надь стал премьером и обратился с призывом сложить оружие. Однако в Будапеште стояли советские танки, и это вызвало возбуждение народа.

Возникла грандиозная демонстрация, участниками которой были студенты, школьники старших классов, молодые рабочие. К ним Присоединились солдаты-дезертиры и просто прохожие. Демонстранты направились к статуе героя революции 1848 года генерала Бема. У здания парламента собралось до 200 тысяч. Демонстранты низвергли статую Сталина. Сформировались вооруженные отряды, назвавшие себя «Борцами за свободу». Они насчитывали до 20 тысяч человек. Среди них были бывшие политические заключенные, освобожденные народом из тюрем. «Борцы за свободу» заняли различные районы столицы, учредили главное командование во главе с Палом Малетером и переименовали себя в Национальную гвардию.

На предприятиях венгерской столицы образовывались ячейки новой власти — рабочие советы. Они выставляли свои социальные и политические требования и среди этих требований было одно, которое вызвало ярость советского руководства: вывести советские войска из Будапешта, убрать их с венгерской территории.

Вторым обстоятельством, напугавшим советское правительство, было восстановление в Венгрии социал-демократической партии, а затем и образование многопартийного правительства.

Хотя Надь и был сделан премьером, но новое, по преимуществу сталинистское, руководство во главе с Гере пыталось изолировать его и тем самым еще больше ухудшило обстановку.

24 октября в Будапешт прибыли Микоян и Суслов. Они рекомендовали немедленно заменить Гере на посту первого секретаря Яношем Кадаром, недавно освобожденным из заключения. Между тем 25 октября у здания парламента произошло вооруженное столкновение с советскими войсками. Надь заявил о своем намерении настаивать на выводе советских войск и приказал прекратить огонь. Но столкновения продолжались. Восставший народ требовал ухода советских войск и образования нового правительства национального единства, в котором были бы представлены и другие партии.