Романовы. Творцы великой смуты - Коняев Николай Михайлович. Страница 7
Однако еще большую глубину приобретают слова царицы Ирины, когда мы соотносим их и с последующими событиями…
Триста лет правления Романовых, пришедших на смену Рюриковичам, по сути, были столетиями борьбы новой династии с духовной самостоятельностью и своеобразием Руси. Триста лет пытались Романовы переустроить Русь по западному образцу, перелицевать ее духовность на протестантский лад…
И поразительно, но все этапы этой борьбы зримо обозначились в отношении Романовых к патриаршеству…
Вспомним, что патриархом стал сам основатель династии – Филарет Романов. Первый раз в этот сан его возвел – самозванец, еврей Богданко. Второй раз – собственный сын.
Вспомним, что второй царь из дома Романовых, Алексей Михайлович, вступил в открытую борьбу с патриархом и сослал в ссылку патриарха Никона… Сын Алексея Михайловича, Петр I, вообще отменил патриаршество и попытался реформировать Православную Церковь на протестантский лад…
Исправить ошибки предков попытался император Николай II. Существует предание, что он изъявлял желание, передав трон преемнику, стать патриархом.
Это не осуществилось. Патриаршество было возрождено только после падения династии Романовых. И царю Николаю, как мы знаем, сужден был не святительский подвиг, а подвиг царя-мученика…
Но все это впереди, впереди и разговор об этих событиях, а пока отметим, что именно с введением патриаршества совпало начало активной антиправительственной деятельности бояр Романовых.
Когда 15 мая 1591-го голодного года в Угличе убили царевича, сразу поползли слухи, что Дмитрий убит по приказу Годунова.
Утро в тот день началось в Угличе ссорой государева дьяка Михаила Битяговского с братьями Нагими.
По указу царя Федора удельная семья утратила право распоряжаться доходами со своего княжества и получала деньги «на обиход» из царской казны. Выдавал их Михаил Битяговский, и выдавал, как считали братья царицы, мало.
В то утро Михаил Нагой попросил денег «из казны» сверх государева указа. Битяговский отказал ему, началась ругань.
Огорченные Михаил и Афанасий отправились пьянствовать, а царица Мария села покушать.
Сына она отпустила поиграть со сверстниками на задний дворик, что находился между дворцом и крепостной стеной. За царевичем приглядывала мамка, боярыня Василиса Волохова, и две няньки.
Обед еще не закончился, когда вдруг раздался крик.
Царица Мария выбежала на задний дворик и увидела убитого сына. Схватив с земли полено, Мария Федоровна начала избивать Василису Волохову. Она кричала, что царевича зарезал сын мамки-боярыни – Осип.
По приказу царицы ударили в колокол, созывая народ на помощь…
Главный дьяк Углича Михаил Битяговский – набат прервал его трапезу! – вначале попытался пробраться на звонницу, но звонарь заперся на колокольне и не слышал ничего или делал вид, что не слышит.
– Уйми шум, каб дурна какого не сделал! – закричал дьяк на пьяного Михаила Нагого, тоже прибежавшего к дворцу из-за стола.
Михаил Нагой ничего не успел ответить.
– Вот они, душегубцы! – закричала царица, указывая на дьяка.
Разъяренные угличане выбили двери и растерзали укрывшихся в дьячей избе Битяговских.
С площади люди ринулись на подворье дьяка, «питье из погреба в бочках выпили», дом разграбили, а жену дьяка, детишек и укрывавшегося с ними Осипа Волохова потащили на площадь.
Бедную женщину и детишек от лютой смерти спас архимандрит Феодорит. Он «ухватил» их «и убити не дал».
Архимандрит видел в церкви и Осипа Волохова.
Весь израненный и окровавленный, он стоял неподалеку от тела царевича «за столпом», а Василиса Волохова на коленях упрашивала царицу «дати ей сыск праведной».
Но Мария Федоровна была неумолима. Едва старцы покинули церковь, она объявила толпе, что царевича убил Осип.
Толпа разорвала юношу.
Любопытное описание убийства было приведено А.Ф. Бычковым в «Чтениях Московского общества истории и древностей»…
«В седмой час дни, как будет царевич противу церкви царя Константина, и (по повелению изменника злодея Бориса Годунова) приспевши душегубцы ненавистники царскому кореню (Никитка Качалов да Данилка Битяговский) кормилицу его палицею ушибли, и она обмертвев пала на землю, и ему государю царевичу в ту пору киняся перерезали горло ножем, а сами злодеи душегубцы вскричали великим гласом.
И услыша шум мати его государя царевича и великая княгиня Мария Федоровна прибегла, и видя Царевича мертва и взяла тело его в руки, и они злодеи душегубцы стоят над телом государя царевича, обмертвели, аки псы безгласны, против его государевой матери не могли проглаголати ничтоже; а дяди его государевы в те поры разъехалися по домам кушати, того греха не ведая. И взяв она государыня тело сына своего царевича Димитрия Ивановича и отнесла к церкви Преображения Господня, и повелела государыня ударити звоном великим по всему граду, и услыхал народ звон велик и страшен я ко николи не бысть такова, и стекошася вси народы от мала до велика, видя государя своего царевича мертва, и возопи гласом велиим мати его государева Мария Федоровна плачася убиваяся, говорила всему народу, чтоб те окаянные злодеи душегубцы царскому корени живы не были, и крикнули вси народы, тех окаянных кровоядцев камением побили».
Если изъять из этого отрывка подчеркнутые нами строки, многое здесь внушает доверие. Интересно же это описание тем, что в нем еще рельефнее проступают странности поведения Марии Нагой.
Она выбегает на крик царевича, видит его убитого, кормилицу оглушенную и, еще не разобравшись ни в чем, кричит на Битяговских, что это они убийцы. Более того, убиваяся, говорит всему народу, чтоб те окаянные злодеи душегубцы царскому корени живы не были… То есть она требует немедленной расправы над племянником и сыном угличского дьяка, не пытаясь выяснить, кто подучил их совершить это страшное преступление…
Все, что мы изложили, – факты, подтвержденные многочисленными свидетельствами, и никем, кажется, не оспариваемые.
Споры идут по другому поводу.
Спорят, было ли происшествие в Угличе убийством или царевич погиб от неосторожного обращения с ножом?
Пытаются выяснить: кто все-таки был убийцей царевича Дмитрия и кто заказал это убийство?
Ломают головы, почему Шуйский, проводивший следствие, впоследствии изменил свое мнение?
Не могут понять, какую роль в преступлении играли сами Нагие…
Но это сейчас…
Надо сказать, что долгое время для наших историков таких вопросов просто не существовало. Они твердо знали, кто убил царевича, кто заказал убийство, как это убийство было осуществлено.
«Начали с яда, – пишет Н.М. Карамзин. – Мамка царевичева, боярыня Василиса Волохова, и сын ея, Осип, продав Годунову душу, служили ему орудием, но зелие смертоносное не вредило младенцу, по словам летописца, ни в яствах, ни в питии. Может быть, совесть еще действовала в исполнителях адской воли, может быть, дрожащая рука бережно сыпала отраву, уменьшая меру ея, к досаде нетерпеливого Бориса, который решился употребить иных смелейших злодеев»…
Согласно Карамзину, мамка боярыня Волохова силой вывела царевича из горницы и провела к нижнему крыльцу, где уже ждали его Осип Волохов, Данила Битяговский, Никита Качалов.
– Государь! – взяв Димитрия за руку, сказал Осип. – У тебя новое ожерелие!
– Нет, старое… – улыбаясь, ответил младенец.
И тут «блеснул над ним убийственный нож: едва коснулся гортани его и выпал из рук Волохова. Закричав от ужаса, кормилица обняла своего державного питомца. Волохов бежал; но Данило Битяговский и Качалов вырвали жертву, зарезали и кинулись вниз с лестницы…»
Даже и на либеральном склоне XIX века, следуя летописям, готовым приписать Борису Годунову любое преступление, наши историки считали само собой разумеющимся, что убийство царевича Дмитрия якобы было выгодно Борису Годунову и поэтому и было (или могло быть) устроено им…