Кавказская война - Фадеев Ростислав Андреевич. Страница 83

Между кавказскими интеллигентными армянами образовались в текущее время две партии: так называемая «либеральная», полагающая будущность армянского племени в прочном единении с Россией, проповедующая поэтому верность общему отечеству; вторая партия исповедует втайне «сепаратизм», самостоятельную будущность племени. На эти две партии обращены теперь глаза всего рассеянного по свету армянства, и хотя в сущности они не более как литературные кружки, но от преобладания той или другой зависит, конечно, в известной степени дух, в котором воспитывается молодое поколение. Первая группа, казалось бы, нам сподручнее; но по привычному складу нашей администрации, она мало об этом знает (по крайней мере, недавно еще не знала); ее смущает название «либеральной партии», и если оказывалось до сих пор какое-либо (в сущности, почти бессознательное) давление русской власти на обе стороны, то оно было скорее в пользу второй. Например, органам обеих партий приходится по необходимости обсуждать армянские дела в Турции, причем «либералы» старательно выказывают плачевное положение своих собратьев за границей сравнительно с нашими; турецкие армяне, те, которые лежат сердцем более к сепаратистической тенденции, подстрекают Порту жаловаться на оскорбление, а наше министерство иностранных дел требует укрощения «либеральной» армянской печати. Очевидно, что министерство тут ни при чем; откуда ему знать эти местные дрязги, если кавказская администрация молчит о них? Армянские газеты недаром занимаются Турцией; там происходят теперь события, глубоко их смущающие, — обращение их соотечественников в большом числе в протестантство американской пропагандой, состоящей под покровительством Англии и Порты, вместе с политической интригой шейха Обейдуллы [88], проповедующего народное единение армян с курдами. По моему мнению, все явления эти, в сущности, нам не опасны: обращенных армян никогда не будет много, братство их и всех прочих с курдами окажется не чем иным, как союзом волков с барашками, а в отдаленных турецких областях всякое христианское население, какого исповедания оно бы ни держалось, никогда не будет ограждено своими покровителями от ножа соседей-мусульман и потому всегда встретит нас как освободителей. Вообще же, по отношению к этим стремлениям и этим партиям, все зависит от разумного, сознательного действия местной власти. Для этого нужно только, чтоб главный начальник края взял присмотр на себя или возложил его на доверенных людей, а не на закавказскую администрацию, руководствующуюся соображениями совсем иного свойства.

В общем итоге естественное отношение правительства к кавказским народностям определяется самой сущностью дела. Грузины составляют цельный народ, и правительство, для самого себя, должно смотреть на них как на народ, не смешивать их безразлично под общими формами управления с прочими кавказскими населениями, уважать их историческую гордость и предания. Армяне, конечно, многочисленны, но они не что иное, как торговое сословие Закавказья, или же отдельные клочки, разбросанные по краю, люди способные и трудолюбивые, которых следует поощрять в их роде занятий, не стесняя притом нисколько их весьма понятного племенного самолюбия, но предохраняя их от увлечений, которые бы могли завести их к собственной их беде за пределы, указанные невозвратной историей. На направление же их школ можно всегда воздействовать благотворно через верхний слой армянского городского населения.

Управление многочисленным мусульманским населением, составляющим 2/3 общего населения Закавказского края, не устроено, а только расстроено полувековыми преобразованиями (начиная с преобразования барона Гана), основанными не на понимании людей и страны, для которых они назначались, и не на общих государственных интересах, а на личном соображении их составителей о наилучшей администрации — на бумаге. Зрелые начинания государственных людей, каковы были князь Воронцов и князь Барятинский, введенные в жизнь, но не довершенные даже наполовину, только еще более спутали ее. Не касаясь общего положения дел, разъясненного в других записках, считаю себя обязанным высказаться о самом крупном начинании, обратившемся теперь уже в бесполезную и обременительную развалину, — о создании мусульманского землевладельческого дворянства. Не могу сказать положительно, какой целью задавался при этом начинании князь Воронцов, хотя цель сквозит сама собой; но князь Барятинский смотрел на него как на средство обрусить край в его высшем сословии, средство исторически уже оправданное в пределах бывших мусульманских царств казанского и астраханского, а потому энергически поддерживал виды своего предшественника. Ныне цель забыта, и дело представляется в таком положении: народные массы, лишившиеся половины своих земель и, разумеется, притоптанные беками, оттолкнуты от правительства; новосозданное дворянство, ничем не обязанное и никем не руководимое, не только не доставляет опоры русской власти, но стало очагом мусульманской нетерпимости и вожаком всех беспорядков в стране; а вдобавок, через несколько лет потом, нам же пришлось выкупать у беков угодья пожалованных им крестьян. Можно и, конечно, лучше было бы для нас управлять мусульманским Закавказьем, как чисто азиатской окраиной, думать прежде всего о безубыточности своего владения и об упрочении хорошего полицейского порядка в стране, не задаваясь мыслью о сращении ее с государством и не вводя в нее общерусских форм администрации; но когда раз это было сделано, то государственным людям, поставляемым во главе края, приходится по необходимости идти вперед, а не назад, подумать о создании туземной силы, скрепляющей эти области с империей, заменяющей отчасти штыковую охрану, без чего они остались бы навсегда бременем для России. Неоконченное начинание только умалило доходы и усложнило положение, а потому было бы совсем безрасчетно остановиться на полпути, увековечивая путаницу. При невозможности возвратить народу отобранные у него земли остается только идти к предначертанной цели и обрусить татарское землевладельческое сословие. Во всяком случае, обрусение, т. е. воспитание в русском языке, русских обычаях и русской службе, само собой положит непереходимую грань между этим сословием и сопредельными мусульманскими народами, сделает его незаметно орудием нашей власти в крае.

Первым шагом к тому должна быть непременно обязательная военная служба для бекского сословия, служба и отдельными конно-иррегулярными сотнями, заменяющими нынешнюю земскую стражу, и в русских полках, откуда их можно выпускать юнкерами, а лучших — офицерами в милицию; вместе с тем дать им русские школы, также обязательные для каждого подростка, с единственной целью — выучить их по-русски, устраняя притом всякие выспренние требования, которые только станут поперек цели. Нужно назначить срок, в течение которого каждый подросток, не удовлетворивший этим двум требованиям, утратит право на наследие недавно пожалованного имения. Беки и агалары отлично сознают, что они обязаны своим новым положением исключительно милости правительства, в их глазах даже необъяснимой, и смирно покорятся новому закону. Впоследствии придет время и для других мер, но без этих двух первоначальных ничего нельзя предпринять; без них мы останемся среди путаницы, созданной нашими же руками.

Изложенные в записке цели, указываемые самой сущностью дела, требуют, конечно, приспособленной к ним системы народного воспитания. До сих пор система эта была столь же произвольной, как и прочие административные попытки на Кавказе, вводимые без всякого отношения к средствам и потребностям населения. Для человека, сознательно знакомого со страной, расположенные в Грузии, а особенно в мусульманских областях, классические и реальные гимназии, стоящие сравнительно гораздо больших сумм, чем сколько их дают на воспитание русского коренного народа, представляют не пособие, а тормоз к желательному развитию учащихся. Смешение Тита Ливия, читаемого в школе, с Кораном и Гафизом, читаемыми дома, приведет в хаос самую благоустроенную голову, хотя может доставить при удаче гимназический диплом для поступления на службу в интендантское ведомство, но никак не даст в результате обрусевшего, даже умеющего порядочно говорить по-русски человека, как подтверждается ежедневным опытом. Кавказская администрация напрасно сваливает вину в этом отношении на министерство просвещения, которое было право, утверждая, что гимназия должна быть гимназией по установленному плану; администрация виновата в том, что требовала гимназий, а не школ совсем иного рода, указываемых потребностью. Наплыв молодежи (преимущественно армянской) в закавказские гимназии, на который также ссылаются, доказывает своим результатом, что тут идет для нее дело вовсе не об образовании. Но как бы ни было велико число желающих отдавать детей в школу и какими бы побуждениями они ни руководились, когда государство делает затраты на азиатскую окраину, какова кавказская, стоящую ему 28 миллионов ежегодного дефицита, то оно должно удовлетворять прежде всего своим государственным потребностям. Разноплеменный Кавказ не может быть подведен под одну систему в отношении воспитания, как и в прочем; примечание ее необходимо должно разнообразиться по его составным частям, столь глубоко между собой несходным. При этом следует, конечно, держать открытым доступ и к высшему образованию, но в размере, соответствующем действительной потребности — для детей русских служащих и немногих относительно туземцев, имеющих средства и желание дать детям университетское образование на собственный счет; для такой цели достаточны одна классическая и одна реальная гимназия на весь край, в Тифлисе. Собственно же государственные потребности требуют совсем иного: в Грузии — кадетских корпусов, в мусульманских областях — первоначальных русских школ, но таких, которые действительно выучивали бы по-русски. Многочисленное грузинское дворянство представляет неистощимый рассадник образцовых офицеров, в которых оказывается такой недочет, что их давно уже стали выделывать из писарей и фельдшеров; а при постоянно растущем обеднении этого дворянства служба даст ему великое подспорье; в мусульманском крае русские школы, полезные для всех, необходимы для постепенного воспитания новосозданного бекского сословия. Если к этим заведениям присовокупить еще несколько первоначальных технических училищ по важнейшим для края отраслям промышленности и сельского хозяйства, то действительные потребности его, совпадающие с правительственными потребностями, будут вполне удовлетворены.