Чеченский капкан: между предательством и героизмом - Прокопенко Игорь Станиславович. Страница 8

Рассказывает Сергей Еремин:

«Где-то сзади стояли вооруженные люди, которые отдавали какие-то команды. Причем даже, по-моему, я сам не видел, но стрельбу слышал».

Толпа становилась все агрессивнее. Бойцы, помня о приказе, огонь не открывали: ведь они в Дагестане, на эту территорию действие президентского указа не распространяется. Солдаты терпеливо сидели внутри БТР, офицеры на броне.

В какой-то момент под крики женщин на бронетранспортеры стали запрыгивать мужчины и стаскивать на землю военнослужащих. Они явно провоцировали их на ответные меры.

Сергей Еремин так вспоминает об этом:

«Там крики непонятные были, возгласы. Кого-то избивали, кого-то пытались стащить вниз из тех, кто был снаружи. Значит, наши ребята, которые на броне сидели, они не давали возможность подойти к машине».

Старшие офицеры спустились к обезумевшей толпе и пытались что-то объяснить окружившим их людям. Следующий момент прапорщик Еремин, находившийся внутри БТР, заметил, как на броню запрыгнули молодые парни из местных и буквально выдернули из командирского люка машины майора Афонина. В этот же люк бронетранспортера снаружи кто-то просунул ствол автомата.

Сергей Еремин продолжает свой рассказ:

«Он был без магазина. Там сидел Марселин, наш водитель. Ему наставили автомат прямо в шею, впритык фактически. Я посмотрел, что автомат без магазина. Значит, ствол нагнул двумя руками. Тогда его выдернули. И потом уже слышу, что затвор передернули. Значит, автомат уже с магазином. Я выглянул в люк и говорю: «Если в солдата выстрелите, я открою огонь».

Далее события стали развиваться стремительно. Из толпы вырвался БТР, но его тут же догнали. Что было потом, Еремин помнит во всех деталях.

«Начали просто всех вытаскивать, кто там был, – вспоминает он. – Кому-то, как говорится, досталось, кого-то били, кого прикладом, кого чем. Ну, меня последним тоже оттуда вытащили. Потом появились какие-то люди в штатском. Они начали нас ограждать от действий бесчинствующей толпы».

Так всего за несколько минут на площади в Хасавюрте было захвачено более 50 военнослужащих внутренних войск. Они не имели права сделать ни одного выстрела, даже защищаясь. Заметим, именно в это время через город должен был пройти корпус генерала Рохлина. Прибытие сюда этих внушительных сил предотвратило бы провокацию. Но у ее организаторов были развязаны руки. Потому что, скорее всего, им стало известно, что в тот день генерал Рохлин не выполнил приказ о наступлении. Помня об опыте войны в Афганистане, он потребовал письменного подтверждения приказа из Москвы. Шло время, Москва молчала. А в Хасавюрте разворачивались трагические события.

Командир 57-го полка еще не знал, что отныне некоторым его подчиненным уготована невольничья судьба на долгое время. Военнослужащих держали в здании бывшей школы, пока составляли пофамильные списки. Потом разделили. Солдат и офицеров содержали отдельно. Через какое-то время пленных по 4–5 человек увезли по домам местные жители.

Еремин, а с ним еще четыре человека, оказался в доме у пожилого чеченца. Здесь же находились двое его сыновей. Все вооружены, кто охотничьим ружьем, кто ручным пулеметом или автоматом. По местным понятиям, семья оказалась хорошей, пленных накормили. Затем старик разговорился, даже предложил им уйти. Но Еремин старику не поверил. Сам он так объясняет свой отказ:

«Ты нас выпустишь, – говорю я ему. – Мы за ворота выйдем, потом стрелять начнешь». И тут он спрашивает: «А ты чего, служил раньше где, что ли?» Отвечаю: «Да, служил». – «В Афганистане?» – «Да, в Афганистане». Он говорит: «Мусульман, наверное, убивал». Но я промолчал. «Ну, ладно, – говорит, – это все, самое главное, что тут все мирно закончилось. То, что по людям стрелять не начали, это вот самое главное». Старик успокоил: «Никому вас не отдам».

Но уже ночью возле дома остановился автомобиль. Через минуту в комнату ворвались вооруженные люди.

«Вошли три представителя, видимо, из банд, ну, бандиты, по ним видно, или бывшие заключенные какие-то, очень резко так говорили. И они встали так, что оружие было направлено в нашу сторону».

Старик сдержал слово и выпроводил ночных посетителей. Таких визитов больше не было. А тем временем командир части приказал капитану Богдасарову переодеться в гражданскую одежду и отправиться в Хасавюрт, чтобы выяснить, где содержат пленных.

Богдасаров, офицер-спецназовец и солдат-водитель втроем мотались на «уазике» по Хасавюрту и окрестностям. Опрашивали доверенных людей, стараясь найти хоть малейшую зацепку. Им удалось выяснить, что, возможно, пленных отпустят, но когда – неизвестно.

В тот день в городе вообще царило полное безвластие. Ни милиции, ни представителей местной администрации. При этом на выезде из Хасавюрта появились КПП, сложенные из железобетонных блоков. Их явно приготовили заранее. Какие-то вооруженные люди здесь тщательно досматривали все проезжавшие машины. Какую власть они представляли, непонятно. Они пытались остановить и машину Богдасарова.

«У нас были документы прикрытия, – рассказывает капитан Богдасаров. – У нас было оружие, у нас, в общем-то, все было. Но нам, честно говоря, не хотелось, чтобы нас досматривали и проверяли. И эта ситуация достаточно щекотливая была. С одной стороны, мы понимали, что действия этого блокпоста незаконные. А мы, собственно говоря, представители законной власти. С другой стороны, понимали другое: что в данный момент их закон главнее, чем наш закон».

Утром 12 декабря в Хасавюрт прибыл заместитель главкома внутренних войск генерал-лейтенант Станислав Кавун. Он был уполномочен вести переговоры об освобождении военнослужащих. Правда, никто из боевиков встречаться с ним не стал. Как водится, они спрятались за спины женщин и стариков. На встрече с местными жителями Станислав Кавун заявил:

«Вот я перед вами стою. Если вы мне сейчас поставите здесь 59 солдат, которых вы задержали вчера, я готов с вами пойти. Я готов быть здесь у вас. В Хасавюрте сидеть».

Пока шли переговоры, Еремин начал готовить побег. Он хорошо изучил местность и ждал удобного случая. А еще он не верил добрым заверениям своих хозяев. Было ясно, что пленные нужны боевикам как живой товар, который можно продать или обменять. Рано или поздно боевики найдут подход к старику, который не сможет им отказать и выдаст заложников.

Во время нашей встречи Сергей Еремин делился своими воспоминаниями:

«Вот с ним разговариваешь. Он вроде как бы хочет казаться чистосердечным. А с другой стороны, такое ощущение в данный момент создается, что черт его знает, как говорится, лучше быть подальше. То есть придерживать таких людей на расстоянии все равно нужно».

Следующей ночью Сергей решил ничего не предпринимать, а на третью ночь уходить. Но все повернулось по-другому.

«А на следующий день вечером за нами приехали люди в штатском. Забрали нас, там «Жигули» стояли. И они нас в эти «Жигули» посадили, вниз. Сели мы за сиденье туда, они нас прикрыли и провезли».

Кто были те люди в штатском, Еремин так и не узнал. Поговаривали, что сотрудники спецслужб. Тогда остается загадкой, почему с такой скрытностью они перевозили пленных. И почему освободили не всех. В заложниках остались 7 офицеров и 12 солдат. И среди них был старший лейтенант Борис Болтнев.

С заместителем командира роты 57-го полка Борисом Болтневым мне удалось встретиться уже после описываемых событий. Он рассказал:

«Ближе к утру, часов в пять-шесть, нас перевезли в Грозный. На двух машинах увешанные оружием чеченцы в форме президентской гвардии. Ехали открыто по трассе Ростов – Баку. Еще вчера здесь располагались опорные пункты подразделения полка внутренних войск. Сейчас никаких постов не было. Лишь на границе Дагестана с Чечней дежурили дагестанские милиционеры. Без какой-либо проверки машин с людьми они спокойно открыли шлагбаум».

Как эффективно использовать пленных военнослужащих в качестве живого щита, сторонники Дудаева поняли еще в августе 1994 года. То есть за четыре месяца до описываемых событий.