Голос (СИ) - Плен Александра. Страница 9

Сейчас вокруг ее глаз проступила синева, острые скулы еще больше заострились, плечи горестно поникли. Кожа приобрела нездоровый землистый оттенок. Арт с усилием задавил вспыхнувшую жалость к девушке.

— Выходи! — он отступил от проема. — Сейчас я отведу тебя к приёмному пункту. Станешь в очередь к анализатору. Понятно?

Рива кивнула. Ей ничего не было понятно, но переспрашивать не стала. Ее судьба давно не принадлежала ей самой. Ее несло, как щепку по течению, и что бы ни случилось, она не в силах этому помешать.

— Ну, скажи хоть что-то, — вдруг произнес наемник, девушка удивленно подняла глаза.

Арту до безумия захотелось услышать ее голос. Он вдруг понял, что после того пения он ни разу не слышал, как она говорит.

— Спасибо вам за все, — тихонько и мелодично произнесла девушка, и Арт почувствовал, как по телу пронеслась дрожь.

Горло болезненно сжалось, сбивая дыхание. Почему на него так действует ее голос? Что в нем такого завораживающего? Арт хрипло прокашлялся.

— Не за что, — буркнул прохладно. — Ладно, пойдем.

Оставив девушку стоять в очереди из женщин и детей, Арт зашел в блок анализатора.

— Ты что здесь делаешь? — к нему обернулся Люк, техник, обслуживающий судебный автомат. — Любопытство обуяло?

— Что-то в этом роде, — произнес рассеянно Арт.

Сел рядом в кресло и стал наблюдать за работой техника. Люк внимательно смотрел на экран компьютера. С другой стороны прозрачного стекла находилась небольшая комната с одним единственным креслом посередине. Кресло представляло собой половину серебристого кокона с миллионами датчиков, опутанное проводами. Это и был судейский автомат. В данный момент в кресле сидела пожилая изможденная женщина. Она смотрела пустым взглядом перед собой и могла видеть только свое отражение напротив.

На экране компьютера появилась информация: «Инга Питерс, планета третьего круга Дюз 25, отец… мать… возраст, группа крови, генетический код и еще десятки параметров, находящиеся в электронном паспорте. Параллельно механический голос задавал бесконечные вопросы: «По своей ли вы воле?..», «Принимали ли участие?..», «Знали ли вы о?..», «Чем занимались на Эпсилон 325?..» И так далее… Женщина что-то бубнила, на экране отображались схемы и графики анализатора. В конце концов Люк нажал несколько кнопок, и механический голос произнес: «Инга Питерс, невиновна. Пройдите в первую дверь, вы отправляетесь домой». Женщина испустила душераздирающий крик, громко, отчаянно зарыдала и, всхлипывая, размазывая слезы по лицу, побежала к двери с надписью «один».

Зашла другая претендентка. Процедура повторилась. Арт спокойно сидел, невозмутимо наблюдая за работой судебного техника. Люк иногда кидал на него любопытные взгляды, но тот не реагировал. О Хамелеоне ходило много разных слухов. И правдивых, и не очень. Ранее, когда наемник работал в полиции, они несколько раз сталкивались на таких вот карательных операциях, но близко знакомы не были. И сейчас Люка съедала смесь робости, восхищения и любопытства. В полиции уважали бывшего сержанта. И пусть он не мог похвастать своим происхождением, но и Люк в свои сорок лет был все лишь техником, придатком судебной машины…

Вдруг наемник встрепенулся и впился пристальным взглядом в экран. Люк с удивлением увидел в комнате напротив худую молоденькую девушку, почти девочку, садящуюся в тест-кресло.

В компьютере появилась надпись: «Испытуемым заявлено имя Ривальдина. Паспорта нет. Биологический возраст: шестнадцать полных лет, три месяца и четырнадцать дней. Группа крови… вес… рост… — он пропустил, читая дальше. — Предположительно дочь пирата. Родилась на Эпсилон 235. Виновна. Наказание — полное стирание памяти и отправка на планету Омега 41».

— А вот теперь слушай, — прошелестел голос сидящего рядом с Люком наемника.

Техник поежился от внезапно охватившего его озноба.

— Ты сейчас введешь данные о возрасте девушки. Двенадцать лет без одного месяца. И получишь в должники меня и сумму в сто тысяч кредов переводом на карту. Как тебе такое предложение?

— Но ведь, — Люк опасливо покосился на хмурое лицо Хамелеона, — минус четыре года, это много.

— Ты посмотри на нее, ей больше двенадцати не дашь.

Люк задумался. Девушка действительно не выглядела на шестнадцать. Некрасивое узкое личико, тонкие щиколотки, выглядывающие из-под грязного мятого балахона, худые изможденные руки, конвульсивно вцепившиеся в подлокотники кресла. Только огромные бездонные глаза выделялись на бледном лице. Что он в ней нашел?

— Но машина отметит ручной ввод данных, и вмешательство смогут отследить впоследствии… — Люк неуверенно перевел взгляд на наемника.

— За это я даю тебе сто тысяч, намного больше того, сколько нужно, чтобы решить эту проблему. А иметь в должниках меня, — Арт прищурился и Люк вздрогнул от неясной угрозы, — дорогого стоит. Ты же не знаешь, что тебя ждет в будущем… И какие потребуются связи…

— Но закон… — предпринял последнюю попытку Люк.

Хамелеон растянул губы в хищной ухмылке.

— Хорошо, хорошо, — Люк вдруг почувствовал, как взмокла спина, и заледенели ступни. — Я сделаю, что ты просишь.

Наемник кивнул и отвернулся к стеклу. Люк быстро ввел необходимую информацию. Человек не мог повлиять на вынесение приговора. Он мог только подправить входные данные для машины. Судебный автомат сам оглашал вердикт, исходя из поступившей информации и знаний, вложенные в него из тысяч томов законотворчества человечества за сотни лет.

Вмешательство в судебный процесс было минимальным. Изменение возраста, самое большее, что Арт мог сделать для Ривы.

По Закону Федерации стиранию памяти подвергались опасные преступники, изменники, террористы и пираты. Исходя из важности операции по обезвреживанию банды пиратов (по статусу она приравнивалась к военной компании), всех, кого захватили без паспорта на Эписилон 325, автоматически относили к пиратам. Даже тем, у кого были паспорта, предстояла тщательная проверка на детекторе и сканирование мозга.

Но была небольшая лазейка. До двенадцати лет любой человек считался несовершеннолетним, и общее правило на них не действовало. Девушку все же осудят и отправят отбывать срок, но хотя бы не превратят в овощ. Пусть законы в Федерации и жестоки (обычный человек десять раз подумает, нарушить его или нет), но вынесенный один раз приговор пересмотру не подвергался. Это значит, что встретиться Риве с судебной машиной еще раз не придется. Если только она сама не возьмется убивать направо и налево, что совершенно исключено.

Арт вздохнул. Лучше бы смертную казнь не отменяли. Неизвестно, что лучше — быстрая безболезненная смерть или существование в виде растения без мыслей, чувств и желаний. Но это не его дело, судить о принятых законах, правильности их или нравственности.

Механический голос в комнате вынес приговор: «Ривальдина. Вы приговариваетесь к заключению на планете-тюрьме Омега 41. Срок двадцать лет. Выход в третью дверь». Девушка за стеклом встала и неуверенно застыла возле кресла. Она смотрела в зеркало перед собой и видела только отчаяние и безнадежность. Двадцать лет заключения. За что? Она же не выбирала, где ей родиться… Глаза набухли слезами.

Голос, казалось, раздраженно добавил: «Прошу очистить помещение. Вы задерживаете очередь». Рива вздохнула и медленно побрела к третьей двери.

И не видела, как за стеклом, в темной маленькой комнатке с компьютерами, хмурый бледный наемник провожал тоскливым взглядом ее сгорбленную спину. В настоящий момент Арт вел яростную войну с самим собой. Внутри него сцепились насмерть два голоса — трезвый голос рассудка и голос сердца.

— Двадцать лет?! Это же очень много! Я не ожидал… — сердце болезненно сжалось.

— Ничего, ей будет всего тридцать шесть, еще сможет устроить свою жизнь после выхода из тюрьмы. Я сделал все, что мог, — сказал рассудок.

— Нет, не все. Ты мог бы сделать больше, — шепнуло сердце.

— Не мог.

— Знаешь же, что есть еще один способ, — ехидно добавило подсознание.