Долг чести - Клэнси Том. Страница 271

— Поднять вертикальные рули! — отозвался рулевой и потянул на себя рычаг управления.

— Рубка, докладывает гидропост, приближающиеся торпеды по-прежнему в поисковом режиме. Наша торпеда идёт к цели.

— Их рыбы, парни, похожи на наши первые Мк-48, — спокойно произнёс Клаггетт. Бесстрастное выражение на его лице было притворным, но следовало успокоить команду. — Помните три правила для 48-х? Нужна чёткая цель, она должна быть на расстоянии не менее восьмисот ярдов, и пеленг на неё должен меняться. Стоп машины!

— Машины — стоп. Сэр, докладывает машинное отделение — машины остановлены.

— Отлично, пусть теперь плывёт по инерции, — произнёс капитан, не зная, о чём ещё говорить. Он посмотрел на армейцев и подмигнул им. Парни казались слишком бледными. Ну что ж, хорошо, когда у тебя тёмная кожа, подумал Клаггетт.

«Теннесси» всплывала под углом тридцать градусов, резко сбавляя скорость. Несколько человек не удержались на ногах и упали — настолько неожиданно все произошло. Капитан схватился за бело-красный штурвал управления перископом, чтобы удержаться на ногах.

— Глубина?

— Всплываем на поверхность, сэр! — доложил боцман. Через секунду послышался рёв воды, стекающей с корпуса, и затем субмарина, выскочив на поверхность, рухнула обратно, словно кит после прыжка.

— Соблюдать полную тишину.

Гребной вал теперь замер. «Теннесси» раскачивалась на поверхности, а на глубине трехсот футов и в полумиле за кормой ПШИДД описывал круги, проходя через пузырьки, выпускаемые приманками. Клаггетт сделал все что мог. Матрос, стоявший рядом, сунул руку в карман за сигаретами, потом вспомнил, что отдал их пилоту.

— Наша торпеда замкнулась на цели! — доложил акустик.

— Право на борт! — скомандовал Угаки, стараясь казаться спокойным, но американская торпеда прошла сквозь приманки… в точности как и его торпеда несколькими днями раньше, вспомнил капитан. Он обвёл взглядом боевую рубку. Все смотрели на него, как и в прошлый раз, однако сейчас первой пустила торпеду вражеская лодка и одного взгляда на планшет было достаточно, чтобы убедиться в том, что он никогда не узнает, стала ли успешной его вторая атака.

— Простите меня, — произнёс он, обращаясь к своей команде, и несколько человек успели кивнуть, понимая глубокую искренность своего командира.

— Попадание! — сказал акустик.

— Спасибо, старшина, — поблагодарил его Клаггетт.

— Вражеские «рыбы» описывают круги под нами, сэр… похоже, что они… да, они преследуют приманку… импульсы попадают и в нас, но…

— Но первые модели сорок восьмых не замыкаются на неподвижной цели, старшина, — негромко заметил капитан. Казалось, только двое на лодке — акустик и капитан — дышат, остальные затаили дыхание. Ну ещё, может быть, Кен Шоу, стоявши у панели управления системами вооружения. Тем же, кто не могли слышать ультразвуковые импульсы, испускаемые гидролокаторами японских торпед, было страшно.

— Эти проклятые «рыбы» никак не хотят остановиться.

— Верно, — кивнул Клаггетт. — Поднять радиоантенну, — добавил он. Мачта с сенсорами тут же пошла вверх, и все, кто находились в боевой рубке, насторожились, услышав раздавшийся шум.

— Капитан, воздушный радиолокатор на пеленге три-пять-ноль.

— Мощность импульсов?

— Небольшая, но постепенно возрастает. Наверно, это Р-3, сэр.

— Очень хорошо.

Это было уж слишком для армейского офицера.

— Мы что, так и останемся на месте?

— Совершенно верно.

Сато посадил 747-й главным образом по памяти. Посадочные огни не действовали, но лунный свет был достаточно ярким, и второй пилот в который раз восхитился мастерством капитана. Луч посадочного прожектора авиалайнера отразился от наземных рефлекторов. Колеса самолёта коснулись дорожки чуть правее центральной оси, но Сато удержал самолёт на прямой до самого конца, на этот раз без обычного взгляда на своего младшего напарника. Авиалайнер уже поворачивал на рулежную дорожку, когда вдали сверкнула ослепительная вспышка.

Майор Сато вернулся на Коблер-Филд первым, обогнав по пути два повреждённых истребителя. Он увидел, что внизу что-то двигается, но звуки на его радиоканале были неразборчивыми. Впрочем, у него не оставалось выбора. Его истребитель летел последние мили на парах горючего и честном слове пилота. Топливные баки были пустыми. Поскольку посадочная дорожка не освещалась, Сато плавно спланировал и коснулся тармака в центральной её точке. В темноте он не заметил круглого предмета перед носовым колесом шасси. Послышался глухой взрыв, переднее колесо сложилось, и «игл» помчался, кувыркаясь до конца дорожки. В баках оставалось достаточно горючих паров, они вспыхнули, самолёт взорвался, и обломки разлетелись по аэродрому. Второй «игл», заходящий на посадку в полумиле за ним, приземлился на соседнюю дорожку и тоже взорвался. Оставшиеся двадцать истребителей отвернули в стороны и потребовали по радио указаний. Шесть совершили посадку в гражданском аэропорту. Остальные полетели к длинным двойным дорожкам на Тиниане, не подозревая, что и эти дорожки усеяны бомбочками, доставленными ракетами «томагавк». Лишь около половины истребителей сумели благополучно приземлиться, не натолкнувшись на них.

Адмирал Чандраскатта, находясь в боевой рубке, наблюдал за радиолокационным экраном. Скоро ему придётся отозвать свои истребители. Ему не хотелось рисковать пилотами при ночных полётах, но американцы постоянно поднимали в небо истребители, демонстрируя свою силу. Конечно, они в состоянии атаковать и уничтожить его флот, если захотят, но сейчас? Теперь, когда они ведут военные действия против Японии, неужели им придёт в голову вступать в вооружённый конфликт с ещё одной страной? Нет. Его десантное соединение уже вышло в море, и через два дня, после заката, наступит решающий час.

Бомбардировщики Б-1 летели ниже, чем когда-либо. На этот раз ими управляли резервисты, главным образом пилоты гражданских авиалиний, милостью Пентагона (по совету нескольких видных конгрессменов) посаженные за штурвалы настоящих боевых самолётов впервые за несколько лет. Во время тренировочных бомбовых рейдов они никогда не приближались к цели на высоте меньше двухсот — чаще трехсот — футов, потому что даже в равнинном Канзасе на фермах стоят ветряные мельницы и у людей странная привычка строить радиомачты в самых неожиданных местах, но не в море. Здесь они летели на высоте пятьдесят футов, с трепетом доверив управление самолётами автоматическим системам, ведущим бомбардировщики в соответствии с профилем местности. Группа из восьми Б-1 летела прямо на юг, сделав поворот у мыса Дондра. Остальные четыре самолёта направлялись на северо-запад после пролёта у другого навигационного ориентира. Впереди ощущалась большая радиолокационная активность, что заставляло командира группы нервничать, хотя до сих пор ещё никто не сумел их обнаружить, и он отдался восторгу полёта на боевом самолёте при скорости, превышающей звуковую, причём на такой высоте, что позади бомбардировщика оставался необычный инверсионный след, больше похожий на кильватерную струю гоночного катера с двигателем неограниченной мощности, вслед за которой, всплывёт варёная рыба…

Вот, наконец.

— С севера на бреющем полёте приближаются самолёты!

— Что? — Адмирал поднял голову. — Расстояние?

— Меньше двадцати километров, летят с огромной скоростью!

— Может быть, ракеты?

— Не знаю, адмирал!

Чандраскатта снова посмотрел на прокладочный планшет. Да, вот они, с противоположной стороны по отношению к американским авианосцам. Его истребители не смогут противостоять…

— Самолёты! — послышался возглас вперёдсмотрящего.

— Открыть огонь? — спросил капитан первого ранга Мехта.

— Что? Без согласования? — Чандраскатта бросился к двери и выбежал на лётную палубу как раз в тот момент, когда белые полосы на морской поверхности бросились в глаза даже раньше, чем оставлявшие их бомбардировщики.