Маленькие труженики леса - Мариковский Павел Иустинович. Страница 30

Образование больших цветущих муравьиных городков — процесс длительный, и для того, чтобы они возникли, нужны сотни лет. И как обидно бывает, когда небрежно брошенная горящая спичка, тлеющий окурок папиросы или плохо затушенный костер в каких-нибудь один-два часа уничтожают маленьких тружеников — защитников леса.

Обмен жителями. Наступили холодные и дождливые осенние дни. Казалось, скоро придет пора вьюгам и метелям. Но неожиданно потеплело, солнце залило светлые леса, и вот, оказывается, не все закончено. Муравьи очень заняты еще каким-то важным делом. Между муравейниками видны торные тропы с оживленным и беспрерывным движением. В обе стороны носильщики неутомимо тащат сжавшихся в комочек муравьев. Для чего это затеяно? Сажусь у тропинки и пробую сосчитать, сколько муравьев за минуту проносят в одну сторону. Задача нелегка. Нужно быть очень расторопным. Муравьи сосчитаны несколько раз. В среднем за минуту проносят около 20 муравьев. Оживленная переноска происходит три дня. К концу третьего дня она прекращается. За это время переселилось около 100 тысяч муравьев. Муравейники обменялись почти половинои своих жителей. Закончилось ли на этом переселение? Нет, муравейники, только что обменявшиеся жителями, прокладывают тропинки к другим муравейникам. Страда продолжается.

Поздняя осень, свободная от забот, является порой обмена жителями между дружественными муравейниками. Никто никогда не знал о существовании этой особенности поведения лесного жителя! Какое же она имеет значение? Зачем муравьям меняться жителями? Полностью трудно ответить на этот вопрос. Но ясно одно: переноска муравьев является мерой, препятствующей враждебному отношению муравейников друг к фугу. Обмен жителями усиливает родственные связи, у каждого рабочего теряется чувство собственного жилища, он может жить во всех муравейниках и всюду быть полноправным его жителем. Только благодаря обмену жителями возможна жизнь большими колониями.

Муравьиная улица. Чаще всего на пути встречались одиночные муравейники. Но вот нам посчастливилось: между дорогой и бурной рекой Катунью, недалеко от поселка Усть-Сема, оказался целый муравьиный городок. Ради него мы съезжаем с автомобильного тракта на сильно заросшую, заброшенную проселочную дорогу и устанавливаем бивак, среди самых больших и старых муравейников.

Муравьиный городок, снят на план, и когда все нарисовано на бумаге, выясняется, что преимущественно муравейники расположены вдоль заброшенной проселочной дороги. Она является тут чем-то вроде муравьиной улицы. По ней тянутся все тропки на охотничьи и тлевые угодья. Очевидно, расселение муравьев и возникновение муравейников происходило по этой заброшенной людьми дороге.

Утопленники. Почти у самого берега Катуни, близ городка с муравьиной дорогой, высится гранитный островок, отделенный от суши небольшой пересохшей проточкой. Островок кажется необитаемым. Но первое впечатление ошибочно. На нем немало жителей. Здесь, в этом маленьком мирке камней и леса, отлично живут два муравейника. Муравьи-островитяне не потеряли связи с берегом и материнскими муравейниками, из которых они когда-то выселились. Через сухую проточку протянулись пути разведчиков и охотников.

В недавние знойные дни солнце растопило ледники, горные ручьи сбежали в Катунь, она вышла из берегов и затопила проточку. Видимо, очень привычна была старая дорога на берег, так как каждый, натолкнувшись на воду, пытался продолжать путь.

Рыжий муравей не умеет плавать и, оказавшись в воде, быстро тонет. Тысячи охотников погибли в проточке, а когда уровень воды в Катуни понизился, трупы их стали видны на песчаной отмели. Но никто не тащил их в муравейники. Как пища, видимо, они уже не годились.

Какая несуразица одному за другим лезть в воду на верную гибель только из-за укоренившейся привычки ходить по известным дорогам!

Разрыв отношений. Несколько лет я наблюдаю за двумя муравейниками в сухом бору с хрустящим белым мхом. Раньше они были небольшие. Особенно второй. Он казался совсем малюткой, так как недавно отделился от большого. Я частенько наведывался к муравейникам как к старым знакомым, и уж если ставил какой-нибудь опыт, то проверял его и на них, чтобы подтвердить выводы.

В прошлом году между этими муравейниками была хорошая тропинка. По ней муравьи наведывались друг к другу и, наверное, осенью, по муравьиному обычаю, обменивались рабочими. По тропинке дружбы пробегало немало муравьев, тысячи ног прямо отшлифовали почву.

В этом году муравейники в сухом бору еще больше подросли, стали выше. Но меня поразило, что муравьи меньшего муравейника часто волокли на съедение своих раненых или погибших собратьев. Что бы это могло значить? Ведь поблизости нигде не было других муравейников, кроме большого, родительского. Нелепо же предполагать, что жители молодого муравейника враждуют со старым. Но на всякий случай надо испытать их отношение друг к другу. Я прибегаю к старому приему: беру на лопатку кучу хвоинок вместе с муравьями с большого гнезда и несу его на маленькое. Сейчас невольные гости будут отпущены. Но... в маленьком муравейнике тревога, возбуждение, воинственные позы. Вскоре все соседи до единого схвачены и растерзаны на части.

Происшедшее кажется невероятным. Два дружелюбных и родственных муравейника стали заядлыми врагами!?

Я переношу муравьев с маленького муравейника на большой, там тоже уничтожают пришельцев. Тогда мне вспоминается тропинка дружбы. Ее нет, она заглохла, покрылась опавшими хвоинками. Отчего так получилось? Неужели здесь, в сухом бору, муравьи стали враждовать из-за того, что мало пищи и голодно. Или, быть может, осенью между муравейниками не было обмена жителями, и каждый за зиму забыл добрососедские отношения. Правильны ли эти предположения, я не знаю. В жизни муравьев нет шаблона, и чего только не происходит!

Кто он? По самому оживленному месту муравейника на солнечной стороне не спеша ползет черный муравей-фуска. Он совсем одинок среди кишащей массы рыжих муравьев.

Муравья-фуску встречные ударяют по голове челюстями. Это значит:

— Кто ты?

Но он наносит смелые ответные удары:

— А кто ты сам?

Муравьи-фуски принадлежат к тому же роду, что и рыжий муравей. Но они отличаются заметным миролюбием, и их часто грабят более сильные муравьи. От множества неприятелей муравьи-фуски избрали лишь одну защиту: стали плодовитыми, и потери в живой силе восстанавливают успешными заботами о потомстве.

На поверхности земли днем редко удается видеть фуску. Там, где много гнезд рыжего муравья, фуски-разведчики предпочитают лазить по растениям: чувствуют себя там в безопасности, так как рыжий муравей передвигается, главным образом, по земле.

Часто муравей-фуска, перебираясь с травинки на травинку, приближается к жилищу рыжего разбойника. Покрутившись немного у логова врага, он направляется дальше.

Одинокий фуска побродил немного по верху, скрылся во входе, недолго там пробыл и скоро показался вновь. Пробежал еще, отвешивая любопытным удары головой, и скоро покинул муравейник.

Одинокий фуска загадочен. Кто он? Воспитанник рыжего муравья из случайно утащенной куколки или отважный и опытный разведчик? Я смотрю на него, заспиртованного в маленькой пробирке, разглядываю его, будто живую, головку и не могу найти ответа.

Мирные соседи. Еще вчера такими четкими были синие сопки Куртушибинского хребта (Западные Саяны), поросшие кедром и пихтой. А сегодня горы потонули в серых облаках, и мелкий дождик моросит не переставая. Иногда облака разрываются, обнажая очертания гор, сползают, опускаясь совсем низко, или медленно, как бы нехотя, поднимаются. Утренний дождь не бывает продолжительным. И вот, наконец, солнце заглядывает в наше темное ущелье, искрятся капли влаги на листьях папоротников, солнце играет на красных ягодах смородины. Теперь можно идти на разведку!