Греция и Рим. Эволюция военного искусства на протяжении 12 веков - Хромова Анна С.. Страница 11

Схема отхода греческого войска от Асопской гряды. Лакедемоняне стояли на правом крыле, афиняне заняли левое, а остальные греки — центр. Было, вероятно, задумано, что афиняне будут отходить по дороге на Платею, спартанцы — по дороге на Гисии, а те греки, что стояли в центре, — через проход Три Вершины. Центр начал отступать первым, и в темноте войско свернуло не на ту дорогу, оказавшись в итоге у Платеи. Когда рассвело, афиняне, все ночь прождавшие спартанцев, несмотря на то что стояли дальше всех, попытались заполнить пространство между спартанцами и остальными греками у Платеи.

Павсаний, узнав о происшедшем, отдал правому крылу приказ отступать. Однако один из начальников отрядов, лохаг по имени Амомфарет, которого не спросили, когда принимали решение об отступлении, теперь, в подлинно спартанском духе, отказался отступать перед лицом врага. Термин «лохаг» в данном контексте может означать не начальника отряда в сто воинов, который называется «лох», а что-то вроде командира полка (см. стр. 41). Павсаний и другой военачальник, Еврианакт, не знали, как им поступить: они не могли остаться, когда вся остальная армия уходила, но им не хотелось терять Амомфарета и его отряд. Поэтому спартанская армия осталась на месте, покуда военачальники уговаривали Амомфарета уйти. Между тем афиняне на левом крыле поняли, что на правом фланге происходят какие-то неприятности. Они отправили к Павсанию всадника, спрашивая его, что им делать.

Поле битвы при Платее — так, как его видно с северной стороны Асопа, если смотреть на юго-восток. У подножия горы Киферон, справа, можно разглядеть современную Платею. Древняя Платея находилась как раз напротив горы. Современная Эритре — в центре, а за ней — перевал Гифтокастро. Чуть правее — перевал Тре Кефале. С левой стороны можно увидеть Дафну. Такова была первая позиция, которую заняли греки. Гряда, что перед Платеей, — холм Пирг.

Когда вестник подъехал к спартанцам, спор был в самом разгаре. Павсаний и Еврианакт пытались уговорить Амомфарета, а когда ничего не вышло, стали просто кричать на него. Амомфарет же утверждал, что с ним должны были посоветоваться перед тем, как принимать решение. Геродот пишет, что Амомфарет командовал отрядом питанетов, но не объясняет, что это такое. Фукидид также не уточняет этого, но настаивает, что такого отряда нет и никогда не было. Единственный вывод, какой мы можем сделать, — Амомфарет командовал неким особым отрядом и в обычных условиях присутствовал бы на нормальном спартанском военном совете, подобно старшему из всех центурионов легиона в римской армии («рптш рйш»). Вероятнее всего, ему не разрешили присутствовать на совете, ограниченном лишь стратегами многочисленных греческих отрядов. В противном случае в нем захотели бы принять участие начальники всех отрядов и превратили бы собрание в сущий хаос. Когда на совете проводилось голосование, то участники кидали камешки в два находившихся там сосуда — «за» или «против». Теперь Амомфарет поднял обеими руками большой камень и бросил его к ногам Павсания. «Этим камнем, — заявил он, — я голосую за то, чтобы не убегать от чужеземцев». Павсаний закричал на него в ответ, именуя «исступленным безумцем». Вестнику же афинян, который спросил его, что им следует делать, Павсаний ответил, что просит их держаться поближе и следовать всем маневрам спартанцев. Наступил рассвет, но спор все продолжался, Павсаний наконец сделал то, что ему давно следовало бы сделать — начал отступление. Впереди шли спартанцы, а тегейцы замыкали ряды. Отряды отступали по дороге на Гифтокастро, которая идет по пересеченной местности между холмами. Афиняне, напротив, двинулись по равнине по направлению к Платее. Как и следовало ожидать, Амомфарет совершенно не верил в то, что его могут бросить. Поэтому, когда он и вправду оказался со своим отрядом в одиночестве, то приказал всем взять снаряжение и идти вслед за отступающими. Когда наблюдатели из персидского лагеря донесли Мардонию, что в стане противника что-то происходит, вряд ли он сразу поверил своим глазам. И верно, греки оставили свои позиции. Часть греческой армии праздно расположилась у Платеи; афиняне исчезли (на самом деле они скрылись из виду за Асопской грядой); по самой гряде двигались, растянувшись вереницей, спартанцы, которых догонял сзади Амомфарет и его отряд — словом, налицо была картина полного бегства. Когда спартанцы заметили, что Амомфарет всё-таки следует за ними, примерно в двух километрах позади, они остановились, чтобы подождать его. Геродот говорит, что остановка была сделана около ручья Молоента, в местности под названием Аргиопий, поблизости святилища элевсинской Деметры. Оно, должно быть, находилось у холмов, к западу от античных Гизий. В полях у подножия Панданасской гряды — там, где могли располагаться древние Гисии, — Притчет обнаружил вывернутые трактором во время пахоты каменные блоки. Вероятно, что именно там это святилище и было. Мардоний быстро воспользовался преимуществами сложившейся ситуации. Он выслал вперед конницу, а сам двинулся вслед за ней, ведя всех своих пеших воинов. Мардоний направил персов против спартанцев, потому что понимал — если он опрокинет их, война окончится. Остальные отряды Мардоний отрядил против греков, ставших у Платеи. Амомфарет отказался бежать и продолжал двигаться с обычной скоростью. Не успел он добраться до основного отряда, как их атаковала персидская конница. Павсаний торопливо расставил своих гоплитов вдоль подножия горы. Даже под непрерывным дождем стрел, которым осыпали их всадники персов, спартанская дисциплина и подготовка помогли им быстро выстроиться в фалангу. Теперь лакедемоняне не могли сдвинуться с места и отправили к афинянам вестника. Они обращались к ним за помощью и просили, если получится, закрыть брешь в боевой линии, которая образовалась из-за отхода центра к Платее. Для того чтобы оказать затребованную помощь, афинянам нужно было совершить ряд маневров. Они двинулись вдоль подножия холмов на восток, по направлению к спартанцам. Тем временем персидские пешие воины вышли из лагеря и перебрались через реку. Поскольку лагерь находился примерно в шести километрах от места, где стояли спартанцы, персы добирались туда не меньше полутора часов, особенно если учесть, что многим пришлось идти прямо по полям. Постепенно персы начали приближаться, сомкнув свои щиты в единую стену вблизи выстроившихся спартанцев и непрерывно осыпая их градом стрел. Лакедемоняне и тегейцы укрылись за щитами, спасаясь от стрел, и ожидали приказа к выступлению. Павсаний же быстро поднялся на холм и стал торопливо приносить жертвы, так как не осмеливался отдать приказ о наступлении, не имея благоприятного знамения. Между тем продвижение афинян левого крыла остановилось, так как на них обрушилась вся остальная персидская армия. Павсаний, стоя на холме, обратился взглядом к святилищу Геры, которое располагалось у стен Платеи, шестью километрами западнее, и стал взывать к богине, умоляя ее послать им знамения, но все было безуспешно... Гоплиты, стоявшие под холмом, начали все чаще падать под персидскими стрелами, и все больше и больше персов подходило к их рядам. В конце концов полторы тысячи тегейцев, которые всегда уступали спартанцам в дисциплине, не выдержали. Они поднялись и с боевым кличем ринулись на врага. Павсаний, который все еще стоял на холме, понял, что действовать нужно быстро. Он сбежал вниз, занял свое место в первой шеренге правого крыла и отдал приказ наступать. Он провозгласил, что знамения были благоприятными, — несомненно, затем, чтобы избежать обвинения в святотатстве. Геродот этого не отрицает. Спартанцы поднялись как один и, вскинув копья, дружно обрушились на противника. Когда персы увидели атакующих греков, они отложили свои луки и также взялись за копья. Вначале схватка шла перед укреплением из персидских щитов, но вскоре спартанцы опрокинули его и очутились среди персов, пронзая своими длинными копьями легковооруженных чужеземцев. Персы сражались храбро, они схватывались с греками, брались за длинные копья спартанцев и ломали их. Однако для тяжеловооруженных лакедемонян персы не были серьезным противником. Все больше и больше их падало, и спартанцы взбирались по телам, чтобы добраться до остальных. Сам Мардоний, на белом коне, был в гуще сражения, возглавляя отряд из тысячи отборных воинов, лучших в персидской армии. Они храбро сражались, и много спартанцев полегло перед ними. Однако ход битвы был неумолим, и спартанские гоплиты постепенно пробивали себе путь сквозь эту тысячу. Вот, наконец, сам Мардоний упал с коня. Персы не отступали, покуда был жив их военачальник, но когда по рядам с быстротой молнии распространилось известие о том, что Мардоний погиб вместе с большей частью своих телохранителей, армия дрогнула и заколебалась. Вскоре ее ряды нарушились и персы обратились в бегство, бросившись за реку, к своему окруженному деревянными стенами лагерю. Другие азиаты увидели бегущих персов и также бросили поле битвы. Продолжали сражаться только беотийцы, возможно, из-за вековой вражды с Афинами. Они выказали величайшую храбрость, и все 300 воинов Священного отряда пали в битве. Когда же фиванцы не могли более сопротивляться, то перебрались через реку и бежали в Фивы. Отход персов прикрывала конница, которая все время старалась быть между ними и наступавшими греками. Это на самом деле примечательно, и следует отдать должное их подготовке, дисциплине и решимости, потому что в большинстве древних сражений именно всадники старались сбежать первыми. Однако и это не спасло многих персов, которые пали от рук легковооруженных илотов, двигавшихся впереди наступающей фаланги. Спартанцы были ближе всех к персидскому лагерю и поэтому оказались у него первыми. Однако взять деревянные укрепления они не смогли, и с приходом афинян битва разгорелась вновь. Персы довольно долго сдерживали натиск греков, но в конце концов стена была разрушена. Первыми за ограду ворвались тегейцы, и они же разграбили шатер Мардония. Персы не оказывали грекам большого сопротивления с тех пор, как те сумели прорваться за стену, и падали под ударами жаждущих мщения эллинов. Число погибших, точно так же, как до этого численность персидской армии, сильно преувеличено. Геродот писал, что из всех, кто бежал в лагерь, выжили только три тысячи. Еще он говорил о сорокатысячном отряде под начальством Артабаза, который сумел уйти еще с поля битвы. У греков потери были незначительные. У спартанцев они составили девяносто одного воина, у тегейцев — семнадцать и у афинян — пятьдесят два. Этим цифрам верить, наверное, можно, так как большинство потерь случается во время бегства. Таковы были результаты битвы при Платее. Спартанцы сумели отомстить за смерть Леонида и проявили себя, возможно, самыми замечательными воинами в истории. Персия не пыталась более вторгнуться в Грецию, а спустя сто пятьдесят лет Александр Македонский сам захватил ее.