Повседневная жизнь инквизиции в средние века - Будур Наталья. Страница 79

Тотчас отыскали и Манку Козлиху, и поставили их с очей на очи. Манка запиралась и сказала, что ворожить не знает, а только и знает, что малых детей смывает, да жабы, у кого прилучитца во рте, уговаривает, да горшки на брюхо намётывает, опричь того и ничего не знает. Начали её пытать накрепко, и после третьего раза она повинилась и сказала, что она сама ворожит и Настасьицу ворожить учила. А ей Манке тое ворожбу оставила при смерти мать её родная, Олёнка. А как матери её не стало, тому ныне седьмой год. А она ворожа, в привороте на соль и на мыло и на зеркало наговаривала: как смотрятца в зеркало да не насмотрятца, так бы муж на жену не насмотрелся; а на соль: как тое соль люди в естве любят, так бы муж жену любил; а на мыло наговаривала: сколь скоро мыло с лица смоетца, столь бы скоро муж жену полюбил. А вороты рубашечные жегши, приговоривала: какова была рубашка на теле, таков бы муж до жены был. А жаба у кого прилучитца во рте, уговаривает. А инова она ничего лихова опричь того не знает и лихим словом не наговаривает. Да и не одна она тем ремеслом промышляет: есть на Москве и иные бабы, которые подлинно умеют ворожить. Одна живёт за Арбацкими вороты, зовут её Ульянкою, слепая; а две живут за Москвою-рекою, одна в Лужниках, зовут Дунькою, а другую зовут Фёклицей, в Стрелецкой слободе.

Таким образом явились ещё ворожеи, Улька, Дунька и Фёклица, все слепые, которых разыскали и поставили на очную ставку с Манкой. Так как они запирались, то их стали пытать. Жонка Улька во время пытки призналась во всём и прибавила, что «не одним этим промышляет, есть-де за нею и иной промысл: у которых людей в торговле товар заляжет, и она тем торговым людям наговаривает на мёд, а велит им тем мёдом умыватца, сама приговаривает: как пчёлы ярые роютца да слетаютца, так бы к тем торговым людям да их товаров купцы сходились. И от того наговору у тех торговых людей на товары купцы бывают скорые». Другая ворожея, Дунька-слепая, объяснила, с пытки, между прочим, что она, «у кого что пропадёт, смотрит, и на кого скажут наверну и она, посмотря на сердце, узнаёт, потому что у него сердце трепещет». Третья ворожея, Фёклица, созналась только, что «грыжи людям уговаривает, а наговаривает на громовую стрелку, да на медвежий ноготь, да с той строчки и с ногтя даёт пить воду; а приговариваючи говорит: как-де ей, старой жонке, детей не раживать, так бы, у кого та грыжа и болезни не было; да она ж у кого случитца, на брюхи горшки намётывает».

Несмотря на жестокие пытки и сжение огнём, что повторялось по несколько раз, все эти жонки-колдуньи ничего более не открыли. Между тем в январе 1639 года после непродолжительной болезни умер пятилетний царевич Иван Михайлович, а в марте 25-го дня умер новорождённый царевич Василий Михайлович. Эти несчастия в царской семье были приведены в связь с ворожбой мастерицы Дарьи Ламановой, посыпавшей пепел на след государыни-царицы, и 1 апреля государь указал снова расспросить и пытать накрепко и мастерицу Дашку, и ведунью жёнку Настьку. В указе сказано, что «с того времени как Дашка по ведовству жонки колдуньи Настьки на след государыни сыпала пепел и от того времени до сих мест меж их государей скорбь и в их государском здоровье помешка… и она бы мастерица Дашка и ведунья жонка Настька сказали про то подлинно в правду, для чего она Дашка ведовский рубашечный пепел на след государыни-царицы сыпала; а та ведунья Настька, что подлинно над тем пеплом наговорила и на государской след сыпать велела: над государем и над государынею и над их государскими детьми какое лихое дело не умышляли ль и их государей не портили ль, и детей их государских у них государей не отнимали ль, и совет их государский меж их государей своею ведовскою рознью к развращенью не делали ль, и детям их государским в их многолитном здоровье тем своим ведовским делом, порчею лет не убавляли ль, и иного какого зла им государем и их детям не умышляли ль, и умысля что, не делали ль, про то б про всё сказали вправду?».

Мастерицу Дашку и жонку ведунью Настьку подвергли новым пыткам и сжению огнём; кроме того, допросили в пытке также остальных мастериц, подруг Дашки. Ничего нового, однако, не открыли. Вскоре после этих пыток колдуньи Настька и Ульянка-слепая умерли. Прочие подсудимые были розданы приставам под стражу до окончания дела. В сентябре того же 1639 года всех прикосновенных к этому делу мастериц велено выслать из дворца и впредь в царицыне чину им не быть. Дарья Ламанова с мужем сосланы в сибирский город Пелым, колдунья Манка Козлиха – в Соликамск, а Фёклица-слепая с мужем на Вятку, а Дунька-слепая к Соли Вычегодской.

При царе Михаиле Феодоровиче была отправлена в Псков грамота с запрещением покупать у литовцев хмель, потому что посланные за рубеж лазутчики объявили, что есть в Литве баба-ведунья и наговаривает она на хмель, вывозимый в русские города, с целью навести чрез то на Русь моровое поветрие.

В 1547 году, во время великого московского пожара, народная молва приписала это бедствие чародейству Глинских, родственников по матери молодому Ивану IV. По совету благовещенского протопопа Фёдора Бармина, бояр князя Фёдора Скопина-Шуйского да Ивана Фёдорова, царь приказал сделать розыск по делу. Бояре приехали в Кремль на площадь, к Успенскому собору, собрали чёрных людей и стали спрашивать:

– Кто зажигал Москву?

Толпа закричала:

– Княгиня Анна Глинская с своими детьми и с людьми волховала, вынимала сердца человеческие, клала их в воду, да тою водою, ездячи по Москве, кропила – и от того Москва выгорела!

На площадь явился и Юрий Глинский, родной дядя Ивана Васильевича; слыша такое ужасное обвинение, он поспешил укрыться в Успенском соборе, но озлобленная чернь бросилась за ним, убила его в самой церкви и поволокла труп на торговое место, где обыкновенно совершались казни.

Строгое отношение к чародеям выражается и в законодательных памятниках того времени, в которые начинают проникать постановления относительно строгого преследования ведьм и колдунов.

В Стоглаве наказания ещё сравнительно мягки: для мирян высшим наказанием положено отлучение от Церкви, а для клириков – извержение из сана.

В одном из указов царя Ивана Васильевича Грозного 1552 года говорится, что те, которые будут «к чародием и ж волхвом и к звездочётцом ходити волховати и к полям чародеи приводит, и в том на них доведут и обличены будут достоверными свидетели, и тем быти от царя и великого князя в великой опале, по градскими законом, а от святителей им же быти в духовном запрещении, по священным правилам».

В указе, данном царём Фёдором Алексеевичем при основании Московской славяно-греко-латинской академии в 1682 году, читаем: «а от церкви возбраняемых наук, наипаче же магии естественной и иных, таким не учити, и учителей таковых не имети. Аще же таковые учители где обрящутся, и они со учениками, яко чародеи, без всякого милосердия да сожгутся; аще… отныне начнёт от духовных и мирских всякого чина людей волшебные и чародейные, и гадательные, и всякие от Церкви возбраняемые богохульные и богоненавистные книги и писания у себе коим ни буди образом держати и по оным действовати и иных тому учити, или без писания таковая богоненавистная делеса творити или таковыми злыми делами хвалитися, яко мощен он таковая творити; и таковый человек за достоверным свидетельством без всякого милосердия да сожжётся».

Котошихин говорит, что в его время мужчин за волшебство и чернокнижество сжигали, а женщин за волшебство живых по грудь закапывали в землю, отчего они умирали на другой или на третий день.

Также в «артикулах» воинского устава Петра Великого 1716 года сказано: «ежели кто из воинских людей найдётся идолопоклонник, чернокнижец, ружья заговоритель, суеверный и богохульный чародей: оный по состоянию дела в «жестоком» заключении, в железах, гонянием шпицрутен наказан или весьма сожжён имеет быть».

Достойно замечания, что усиление веры в колдовство в России относится к тому времени, когда на Западе эта вера стала ослабевать, именно к XVIII столетию. Таким образом мы видим тут, в отношении колдовства, то же самое, что повторилось в отношении многих других явлений культурно-исторического развития России – переживание Россиею западноевропейских задов.