Главная тайна Библии - Завалов Михаил Игоревич. Страница 5

Куда же это нас ведет? Не так давно Рут Гледхилл, которая освещает религиозную тему в газете The Times, утверждала в своей статье, что сейчас образовалась пропасть между представлениями основных церквей и «волшебством» всевозможных взглядов, культов и верований движения New Age. Один из читателей ответил на это, что для него как для постороннего наблюдателя представления церквей также кажутся верой в волшебство. «С точки зрения нехристиан, — писал он, — члены Церкви Англии, без сомнения, верят в возвращение трупов к жизни». Косвенно он хотел сказать примерно следующее: если это не волшебство, то что же вообще можно назвать волшебством?

Так что же это на самом деле? И во что люди действительно верят, когда говорят о Пасхе? И как их вера связана с тем, что утверждают важнейшие Символы веры, в которых будущая надежда описывается так: «Чаю воскресения мертвых»? Что значили эти слова для первых христиан и что они значат сегодня? В чем заключается наша надежда на жизнь после смерти? Что мы услышим в ответ, если станем опрашивать случайных прохожих на улицах наших городов и селений? А поскольку здравое богословие никоим образом не зависит от мнения большинства — что нам говорит об этом вопросе Библия? Что говорят Иисус или апостолы?

3. Многообразие представлений

На мой взгляд, среди основных представлений, господствующих в умах сегодня, можно выделить три главных типа — причем ни один из них не соответствует ортодоксальному христианскому учению. Встречаются отдельные попытки заново утвердить более традиционные представления; здесь мне приходит в голову, например, мрачный, но великолепный роман Уильяма Голдинга «Воришка Мартин». Однако в целом общественное мнение склоняется к тому, что традиционные представления, куда входят, с одной стороны, суд и ад, а с другой — воскресение, неприемлемы и оскорбительны для современного человека. [13]

Во–первых, некоторые люди верят в полное уничтожение. Это, по крайней мере, честное убеждение в подобной судьбе человека, хотя оно и не приносит удовлетворения. Возможно, именно этим объясняются гневные строки Дилана Томаса, написанные в связи со смертью его отца:

Однако немногие способны вынести подобное радикальное отрицание будущей жизни. Если вы окажетесь в отделе «Религия» любого книжного магазина, вы легко убедитесь в том, что сегодня все больше и больше людей верят в реинкарнацию того или иного рода. И эти люди не убежденные индуисты или последователи определенных философских систем вроде уже упоминавшегося Гленна Ходдла. Главная героиня ужасающего, но блестящего романа Уилла Селфа «Как живут мертвецы» — постоянно недовольная всем жительница Лондона, которая недавно умерла. Она попадает в призрачную пародию на Лондон, где узнает, что обречена воплощаться снова и снова до того момента, пока не постигнет, что такое (как это называет их проводник в загробном мире) «зацепки благодати» (the hooks and eyes of grace); только последние освободят ее от непрестанного цикла перевоплощений:

Но у героини ничего не получается — и она рождается снова как несчастный ребенок, которого ждет короткая и полная жестокости жизнь. Похоже, что Уилл Селф говорит о чем–то подобном индуизму, где способность сконцентрировать мысль, отказавшись от блужданий отвлекающегося ума или души, представляет собой ключ к выходу из этого бесконечного цикла — из колеса смертей и рождений. Существуют и другие вариации на тему перевоплощения, как я могу судить по доступной литературе: многие пытаются с помощью реинкарнации достичь тех же целей, которых достигали с помощью психоанализа, но иным путем. Эти люди исследуют аспекты своей личности, связанные с событиями предшествовавшего воплощения. Все это вбирает в себя культура New Age, которую образуют фрагменты эзотерических знаний, смешанные с мечтами о работе над собой и самореализации.

Среди разнообразных представлений New Age мы встречаем и возрождение того, о чем писал Шелли; это вторичная популярная природная религия с элементами буддизма. Человек после смерти возвращается в большой мир, где дует ветер и растут деревья. Один солдат, имя которого неизвестно, отправляясь в Северную Ирландию, оставил на случай своей смерти такое стихотворение:

После смерти принцессы Дианы кто–то оставил в Лондоне как бы послание от ее имени: «Я вас не покинула. Я остаюсь с вами. Я в солнце, и в ветре — и даже в дожде. Я не умирала, я осталась со всеми вами». [17] Похороны, дни памяти умерших и даже надписи на могилах сегодня отражают подобные представления. Многие люди, считающие себя христианами, стараются убедить самих себя и других в том, что именно такова идея непрерывности жизни традиционного учения о бессмертии души и воскресении мертвых. Хотя многие другие — среди них, например, чрезвычайно популярный детский писатель Филип Пуллмен, который склоняется к подобному пониманию бессмертия, — ясно понимают, что таким образом они нападают на традиционные христианские верования, пытаясь их разрушить и предложить вместо них нечто иное. [18]

Удивительный и яркий пример последнего я случайно открыл в книге Ника Хорби «Футбольная горячка». Это страстный и забавный рассказ о любви автора к футболу (в ее английском варианте), и особенно — к команде Arsenal. Однажды он видит на улице тело погибшего футбольного болельщика, и это порождает у него размышления о смерти и футболе. Разве это не ужасно, — думает он, — умереть в середине сезона, так и не узнав, кому досталась победа. И продолжает:

Но это не дает удовлетворения Хорнби, и он начинает размышлять о жизни после смерти — и конечно, футбол занимает в той жизни важнейшее место. Какие–то возможности несет в себе кремация: