Рождение Британии - Самуйлов Сергей Николаевич. Страница 51

Глава XV. ВЕЛИКАЯ ХАРТИЯ ВОЛЬНОСТЕЙ

Характер принца, взошедшего на английский трон и ставшего хозяином Нормандии, Анжу, Турени и Мена, претендентом на Бретань и наследником королевы Элеоноры Аквитанской, был уже хорошо известен. Ричард воплощал в себе те достойные восхищения добродетели, которые люди приписывают льву, но зверя, в натуре которого сочетались бы противоречивые качества, присущие Иоанну, наверное, не существует в природе. Безжалостность закаленного воина соединялась в нем с ловкостью и изощренностью ученика Макиавелли. Хотя время от времени он давал волю ярости и гневу и тогда «глаза его метали огонь и лицо приобретало злое выражение», его жестокости были тщательно продуманы и претворялись в жизнь холодным, нечеловеческим умом. Монахи-хронисты подчеркивали его бессердечие, жадность, злобу, вероломство и похоть. Но есть и другие свидетельства, показывающие, что он часто бывал рассудительным, всегда проявлял незаурядные способности, а иногда даже щедрость. Он обладал оригинальным и пытливым складом ума и до конца жизни ценил свою библиотеку. В нем бурная энергия Плантагенетов проявилась настолько сильно, что он был неуравновешен и безудержен.

Иоанн Безземельный

Один французский писатель, правда, попытался прикрыть его моральные уродства мантией безумия, но знакомство с его действиями показывает, что Иоанн был одарен глубокой сообразительностью, терпением и изобретательностью, а также непоколебимым упорством, которое он проявил, стремясь до самого последнего дыхания удержаться на троне. Те трудности, с которыми он столкнулся и которые успешно преодолел, заслуживают рассудительного и внимательного изучения. Более того, если принять во внимание все обстоятельства, то понимаешь, что британский народ и англоязычный мир гораздо большим обязан порокам Иоанна, чем добродетелям его предшественников, потому как именно союз многих сил, созданный против него, фактически привел к появлению самого знаменитого документа, фиксирующего наши права и свободы и ставшего важной вехой английской конституции.

Хотя Ричард и объявил Иоанна королем, по вопросу о наследовании престола существовало две точки зрения. Жоффруа, его старший брат, оставил после себя сына Артура, принца Бретани. Принимая это во внимание, можно было считать, что внук Генриха II, представитель старшей ветви, имел преимущественное перед Иоанном право по закону о первонаследстве. Уильям Маршал поставил этот вопрос перед архиепископом Кентерберийским, но оба, как архиепископ, так и первый министр, высказались в пользу Иоанна. Королева Элеонора приняла сторону сына, не поддержав внука, мать которого она никогда не любила. Англия приняла восшествие на трон Иоанна без каких-либо возражений. Однако во французских провинциях преобладало другое мнение. Бретань выступила за Артура. Король Франции и верхушка французского общества считали, что спор из-за наследования идет на пользу интересам их страны. Те, кто поддерживал Ричарда в его борьбе с отцом и Иоанна в соперничестве с Ричардом, находили логичным поддержать теперь Артура против Иоанна. Кроме того, непочтение, выказанное Иоанном в отношении церкви при решении государственных вопросов, оскорбило ее. Из-за его легкомыслия самое начало его правления ознаменовалось дурным предзнаменованием. Когда в Руане ему вручили символическое копье герцогов Нормандских, он повернулся с каким-то шутливым замечанием к сопровождающим его придворным и выронил оружие на землю.

С восшествием на престол Иоанна в северных провинциях Франции стало явно заметным ощущение единения друг с другом и с французским королевством; в то же время по эту сторону пролива английские бароны все больше склонялись к идеям островной ограниченности и даже национализма. Связи с континентом слабели вместе с разделением титулов и уделов в Англии и Нормандии между различными ветвями англо-нормандских семей. Более того, растущая мощь королевской власти и великолепие французского двора в конце XII века служили мощным магнитом, притягивавшим французских вассалов Иоанна к Парижу. Новому королю Иоанну в еще большей степени, чем его предшественникам, приходилось вести борьбу за свои владения на континенте. В Англии он сталкивался с нарастающим сопротивлением налоговому гнету, без которого решить эту задачу было невозможно. В проповеди по случаю коронации архиепископ, как говорят, упомянул, что английская монархия по сути своей выборная, а не наследственная. Если преемственность нормандской династии и англосаксонских королей, включая Эдуарда Исповедника, было принято уважать, то в пользу этого можно привести немало хороших примеров, включая Альфреда Великого. Если архиепископ высказался именно в этом смысле, то, несомненно, сделал это с полного согласия Иоанна. Но принцип выбора монарха среди лиц королевской крови ни в коей мере не ослаблял притязаний Артура в тех областях, где его хотели видеть своим господином.

С самого начала Иоанн опасался своего племянника. Он находился в Бретани, при дворе Артура, когда его достигли известия о смерти Ричарда. Проявив разумную предусмотрительность, Иоанн поспешно уехал из ставших для него опасными владений принца. В Ле Ман Артура приняли с энтузиазмом. Он признал верховенство Филиппа Французского в Анжу, Мене и Турени. После этого основные силы Иоанна могли сосредоточиться лишь в Аквитании и Нормандии. Война и переговоры продолжались примерно в том же духе, что и при прежнем правителе, – с многочисленными стычками и перерывами на переговоры, но английской стороне явно не хватало престижа Львиного Сердца. В 1202 г. Филипп, как сюзерен Иоанна в отношении некоторых территорий, по всей форме вызвал его к своему двору, чтобы тот ответил на обвинения, выдвинутые против него баронами Пуату. Иоанн ответил, что не подлежит такому суду. Филипп заявил, что вызывает его в качестве графа Пуату. Иоанн объявил, что король Англии не может подчиниться такому требованию. Филипп стал утверждать, что король Франции не может потерять свои права над одним из вассалов только потому, что тот каким-то образом обрел другой титул. Исчерпав все правовые уловки, Иоанн, который даже не получил обещания безопасного возвращения, отказался явиться ко двору и был соответственно приговорен к лишению всех земель во Франции из-за неисполнения службы по отношению к своему сюзерену. Вооруженный таким образом законным правом, признаваемым всеми юристами того времени, Филипп летом 1202 г. вторгся в Нормандию и, практически не встретив сопротивления, захватил многие города. Французский король произвел Артура в рыцари, даровал ему все земли, которых был лишен Иоанн, за исключением Нормандии и Гиени, и пообещал в жены свою дочь Марию. Артуру было тогда 16 лет.

Когда думаешь о том, что французские провинции считались таким же достоянием Плантагенетов, как и все английское королевство, становится очевидным, что и более добродетельный, чем Иоанн, человек был бы так же оскорблен таким обращением и поруганием своих прав. Сдерживаемые им чувства выплеснулись настолько сильно, что его враги никак не ожидали этого.

Артур, узнав, что его бабка Элеонора находится в замке Мирабо в Пуату с незначительной свитой, окружил крепость, взял штурмом внешние укрепления и уже собирался взять под стражу эту всеми уважаемую старую королеву. Враждебно относившейся к нему Элеоноре удалось в самый последний момент послать известие Иоанну, располагавшемуся тогда в Ле Ман. Ее сын с большими силами преодолел за 48 часов 80 миль, захватил на рассвете Артура и осаждавших врасплох и, как он выразился, «милостью Господа» одержал победу. Артур и все бывшие с ним, Гуго Лузиньян и группа мятежных баронов, разом оказались во власти Иоанна, а его мать избежала опасности.

Артур был заключен в тюрьму, сначала в Фалезе, потом в Руане. Никто не сомневался, что ему угрожает смерть. Все бретанские бароны, еще сохранившие верность Иоанну, просили его о том, чтобы он освободил принца, а когда Иоанн отказал, немедленно подняли мятеж. Иоанн понимал, что никогда не будет в безопасности, пока Артур жив. Это, конечно, было верно. Французский король Филипп II Август использовал юного Артура как пешку в своей игре. Французские провинции были разделены и опустошены. Артур, захваченный во время открытого мятежа при осаде крепости, в которой находилась его собственная бабка, был военнопленным. Такое ужасное преступление, как убийство, нередко совершалось ради государственных интересов, в том числе и при обстоятельствах, менее располагающих к этому, чем те, в которых оказался этот исключительно жестокий король. Никто не знает, что случилось с Артуром. Руанская трагедия скрыта под непроницаемой завесой. Командовавший крепостью офицер, некто Юбер де Бург, подробнее о котором будет сказано ниже, сообщил, что по приказу короля он на Пасху 1203 г. передал своего пленника в руки агентов Иоанна, посланных, чтобы оскопить его, и что Артур умер от шока. Это объяснение ни в коей мере не умерило того возмущения, которое поднялось в Бретани и в других провинциях. Затем Юбер утверждал, что Артур еще жив, а Иоанн заявил, что рад тому, что его приказ не был выполнен. Как бы там ни было, больше Артура уже не видели. Тот факт, что его убили по приказу Иоанна, ни тогда, ни потом никем не оспаривался. Оставалось неясным лишь то, был ли он изувечен или ослеплен перед смертью.